История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон

«Как я была бы рада немедленно приехать к тебе, сразу же после того, как сын окажется со мной. Я уже распорядилась доставить его сюда, но тут пришло письмо от моего отца, в котором он просит меня вернуться в Вену, чтобы принять участие в работе конгресса, на котором будет решаться судьба моя и моего сына. Кажется, что Бурбонам очень хочется отнять у меня Парму. Меня здесь стережет полиция и австрийская, русская и французская контрполиция, а господин Фитц-Джеймс имеет приказ арестовать меня в случае, если я пожелаю направиться в сторону острова Эльбы. Но несмотря на это, верь в то, что я намерена туда приехать. Мое желание поможет мне преодолеть все преграды, и я уверена, если только они не прибегнут к грубой силе, что вскоре буду рядом с тобой. Но я не знаю пока, как смогу это сделать.

Постараюсь уехать как можно скорее, а пока не даю твоему офицеру ни минуты покоя. Если узнают о том, что он здесь, они смогут его арестовать. Уверена, что они обыщут его: ты не представляешь себе, до чего строги отданные им приказы; даже сами австрийцы ими возмущены; генерал Нойперг (sic) сказал мне, что в кармане у него лежит приказ перехватывать все письма, которые я могу тебе написать…»

Да, у генерала Нойперга, действительно, такой приказ лежал в кармане. Но для того чтобы помешать Марии-Луизе поехать на остров Эльбу, у него было еще одно, намного более изощренное средство…

Покидая Милан (где он командовал дивизией), чтобы исполнять в Савойе обязанности надсмотрщика за Марией-Луизой, Нойперг, выпятив грудь, заявил:

– Не пройдет и полгода, как я стану ее любовником, а потом и мужем55.

Этот галантный генерал был уверен в своем очаровании. Он умело использовал его и добивался, ухаживая за дамами, поразительных результатов. «Несмотря на потерянный глаз, черную повязку и тридцать девять лет, – пишет Макс Бильяр, – в жилах у Нойперга текла кровь молодого человека: он мог бы преподать уроки соблазнения дам самому Дон Жуану и задать много очков вперед всем ловеласам по части покорения женских сердец»56.

Однажды в Мантуе, сообщает нам «Скандальная летопись времен Реставрации», он сумел совратить дочку некоего трактирщика благодаря уловке, достойной сказок Бокаччо.

Придя в трактир господина Фраскони, за дочерью которого, восемнадцатилетней девицей, он ухлестовал, сообщает нам автор «Хроники», граф фон Нойперг потребовал для себя комнату и хороший ужин. Когда к нему подошла девушка с ужином, он взял ее за руку, попросил показать ему язык, посчитал пульс, покачал головой и заявил, что он – врач.

– Вы заражены, – сказал он ей, – болезнью, которую следует немедленно вылечить. Пойдите и лягте в постель. Я вас осмотрю, а потом закончу ужин.

Встревоженный Фраскони спросил, может ли его дочь подождать с осмотром, поскольку ей надо обслуживать других посетителей.

– Ни в коем случае, – строго сказал Нойперг. – Ибо она может их заразить.

Лиза поднялась вслед за Нойпергом в свою комнату. А очень озадаченный болезнью дочери Фраскони стал сам обслуживать клиентов. Когда она полностью разделась и легла в постель, генерал принялся тщательно ее ощупывать.

– Здесь больно? – спросил он, положив ладонь на ее грудь.

– Нет, – сказала девушка.

– А здесь?

И он кончиком пальца погладил сосок левой груди. Как человек, старающийся стереть пятнышко. Лиза от возбуждения застонала. Генерал нахмурился.

– Левый сосок очень чувствителен, – сказал он. – Я был прав. Давайте осмотрим другой.

Намочив палец слюной, он прикоснулся кончиком его к соску другой груди жестом человека, пытающегося снять с него божью коровку. Лиза, для которой все это было в диковину, захрипела.

– Болезнь слишком запущена, – сказал Ной-перг. – Мы сейчас находимся накануне кризиса. Но я вас вылечу.

Он спустился вниз в зал и отвел трактирщика в сторону.

– У нее лихорадка, очень заразная, – сказал он. – Я строжайше запрещаю входить в комнату дочери. Я буду приходить к ней, поднимаясь по наружной лестнице для того, чтобы никого не встретить. Два дня я лично буду кормить ее и лечить. У меня при себе есть все нужные лекарства. Не переживайте…

Господин Фраскони поблагодарил Нойперга. Тот вскоре вновь поднялся в комнату, где Лиза, все еще возбужденная различными прикосновениями к ее телу, чувствовала, что на нее накатила теплая волна, причину которой она по своей наивности видела в том, что у нее началась лихорадка.

Лжеврач извлек из кармана баночку с мазью, сунул в нее палец и снова приступил к массажу сосков грудей.

Спустя несколько минут Лиза принялась со стоном извиваться.

– У вас именно та болезнь, от которой часто страдают девушки, затянувшие с замужеством, – сказал Нойперг. – В вашем возрасте вы должны быть замужем.

– Точно, – прошептала Лиза, охваченная непонятными ей желаниями.

– Мой долг врача вынуждает меня предложить вам то единственное лекарство, которое сможет вас излечить, – важным тоном сказал генерал. – Не чувствуете ли вы почесывания в этом месте?

И он благочестивым жестом указал, как сообщает нам автор летописи, «на то место, которое древние называли расколотым сердцем»…

– О, да! – ответила девушка с возрастающим возбуждением.

– В таком случае, – сказал Нойперг, – всякое колебание с моей стороны было бы преступлением. Я должен поступить так, как поступил бы ваш муж. Не будем никому об этом рассказывать. Это останется нашей тайной. Я делаю это для того, чтобы вас вылечить…

Вытянувшись всем телом, как струна на скрипке, Лиза согласилась.

Тогда бравый генерал положил редингот на стул, снял сапоги, взобрался на постель и с большим умением отпустил девушке первую порцию лекарства…

Целых два дня, пока господин Фраскони ставил в церкви свечки, моля бога об излечении дочери, Нойперг в полной безопасности наслаждался очаровательной Лизой, которой, судя по всему, очень понравилось это оригинальное лечение. А потом он скрылся, оставив восхищенной девушке воспоминания об очень самопожертвенном докторе…

Оказавшись перед лицом столь опытного соблазнителя, бедная Мария-Луиза, естественно, подвергалась большой опасности. Своим единственным, но очень опытным глазом Нойперг с наслаждением раздевал ее. Уверенный в своей неизбежной победе, он горделиво думал о наступлении того момента, кода он станет любовником дочери австрийского императора.

Кроме всего прочего, его очень забавляла мысль о том, что он сумеет наставить рога Наполеону. Поскольку он оставался очень молодым по своему складу характера…

Всячески стараясь завоевать расположение бывшей императрицы, генерал продолжал шпионить за ней. Он записывал все, что она говорила, фамилии ее посетителей, вплоть до выражения лица при произнесении в разговоре имени Наполеона.

20 августа он послал императору Австрии вот такой доклад: