Зинаида Серебрякова. Мир ее искусства - Павел Сергеевич Павлинов

всеми здесь желанный для полей и садов, а то была жаркая погода, но ночью здесь свежо и хорошо спать… У нас одна широкая кровать и нет окна, но зато дверь на балкон, где я держу все свои художеств. вещи и где приятно сидеть по утрам на солнце»[127]. В следующий свой приезд в Сали-де-Беарн осенью 1950 года Серебрякова раскрыла в себе талант анималиста, рисуя животных и домашних птиц.

В сентябре — октябре 1946 года художница навестила сестру Софью Даниэль в Гренобле, где много писала окружающие горы. В конце мая 1947 года вместе с Катей Серебрякова поехала в Англию, где они два месяца жили в усадьбе друзей своих родственников, Эдвардсов, — Гарольда Кобба и Джеральдин Ливси: в Ган-Хилл-Плейс к северу от города Колчестер в графстве Эссекс. Серебряковы ездили в села Брандиш в Саффолке, Шилтон к Елене Эдвардс и другие поместья. Но больше, чем деревни, люди и архитектура, в Англии Серебрякову интересовала природа: «Природа английская меня поразила своей пышной, густой зеленью, деревья удивительной красоты, на каждом шагу вековые дубы, кедры и тополя»[128]. Неподалеку от Ганн-Хилл-Плейс расположено село Дедхэм, одно из излюбленных мест работы Джона Констебла, которого высоко ценила художница: «Пейзажи Констебля… просто поразительны — какой импрессионизм! Все сделано так, как будто это Клод Моне и т. д., но еще лучше, конечно»[129]. Восхищалась она и рисунками Ивана Шишкина, что видно в зарисовках могучих английских дубов.

В последующие годы, до 1955-го, каждое лето художница возвращалась в Ганн-Хилл-Плейс, где писала портреты Лесли Робен (дочери генерала Дж. Хартера), герцогини Мальборо и других, а также работала в жанре «ню». В 1951 году она посетила дворец Хастингсов конца XVI века в селе Северный Кэдбери в графстве Сомерсет. В августе 1958 года состоялась еще одна, последняя поездка в Англию. Однако август выдался дождливым, о полноценной работе оставалось только мечтать.

В Англии Серебрякова познакомилась с двумя художницами — женой и дочерью агронома Дионисия Джованни, который был бургомистром Великого Новгорода в 1941–1943 годах. Из-за подозрения в связи с партизанами семье пришлось уехать в Германию, а затем в Англию. В Португалии близ Кашкайша и Эшторила на берегу Атлантического океана у Джованни был дом, куда в 1957 году они пригласили Зинаиду Евгеньевну и Екатерину. Сразу по приезде, 4 октября, Серебрякова заболела воспалением легких, но все же ей удалось написать пастелью несколько портретов крестьян с кувшинами и корзинами, а также портрет дочери хозяйки — Людмилы фон Трапп, автора знаменитого Альбома Милы с зарисовками Новгорода военного времени (хранится в Новгородском музее).

Ежегодным местом отдыха Серебряковой в 1951–1955 годах была вилла Фантазия в коммуне Бельвю близ Женевы, принадлежавшая графине Жумийак. Здесь художница писала портреты, сад, виды виллы и расположенного неподалеку Женевского озера.

Выезжать ненадолго было сложнее. Несмотря на активную работу Александра Серебрякова, денег в семье по-прежнему было мало. Серебрякова с сожалением пишет дочери Татьяне, что не поедет на Всемирную выставку 1958 года в Брюссель: «Для этого надо иметь средства, а их у нас ведь хватает в обрез, чтобы питаться (очень скромно) и жить в нашей ставшей катастрофично дорогой квартире»[130]. Исключением стало путешествие в мае 1959 года в Германию на бальнеологический курорт Бад-Годесберг близ Бонна.

По самой Франции после войны Серебрякова ездила мало, только если ей заказывали портреты. Так, в августе 1949 года она отправилась в средневековые замки Эпири в Бургундии и Ламот в Оверни близ города Бриуд для написания портретов баронов Везель и графов Боннафо. Любопытны и созданные в этих замках редкие для художницы этюды интерьеров. В 1962 году Серебрякова совершила последнюю длительную поездку, чтобы написать портреты коллекционера барона Эли Робера Ротшильда и его семьи во дворце Лафит-Ротшильд близ Бордо в Аквитании (известен по марке вина «Шато Лафит»).

Больше художница работала дома, в Париже, где в том числе маслом исполнила много портретов родных (Спящая Катя, 1945 и 1952) и автопортретов с кистями (1946, 1950, 1956 и др.). Исключительно интересен портрет сына Александра в маскарадном костюме «домино», сшитом самой художницей, в котором Александр присутствовал на так называемом Балу века, устроенном в 1951 году Карлосом де Бестеги в Палаццо Лабиа в Венеции. В похожем костюме и в той же шляпе с маской Серебрякова исполнила автопортрет — наряд придал ему некоторую загадочность.

Один из наиболее удачных заказных портретов позднего периода — портрет маслом на холсте 1954 года Элен де Руа, дочери маркиза Франсуа де Руа д’Эшанделис. Вероятно, он был свадебным подарком жениху, графу Жану де Мероду. Маслом на бумаге исполнены портреты трех Софий — Софьи Драгомировой-Лукомской (дочери генерал-адъютанта М. И. Драгомирова; 1947) и ее дочери Софьи Лукомской (1948), а также сестры самой художницы Софьи Даниэль (1951).

З. Е. Серебрякова. Портрет Софьи Михайловны Драгомировой-Лукомской. 1947. Калужский музей изобразительных искусств

Особенной виртуозности исполнения достигла Серебрякова в портретах, выполненных пастелью: Веры Рябушинской (жены Дмитрия Рябушинского; 1950), графа Платона Зубова (1956), Варвары Волковой-Муромцевой (урожденной графини Гейден), последней владелицы усадьбы Хмелита в Смоленской губернии (1958), художницы Аделаиды Лагорио (1958), иконописца, княжны Елены Львовой (1959). Высокий уровень мастерства Серебряковой демонстрируют и портреты француженок: Христиан Судан (1945), графинь д’Аркур (1945) и д’Окур (1948), а также детские портреты — Франсуа Черкесова (1948), Дженет Данкомб (1948) и Дэвида Хантера (внука Екатерины Кавос; 1955). Среди множества карандашных зарисовок — портреты детей самой художницы, а также Александра Бенуа и художника Олега Цингера. В исключительных случаях Серебрякова писала портреты по фотографиям (Мадам Васильева в Нью-Йорке, 1948) или по памяти (портреты мужа, матери, брата Евгения, Артемия Обера).

О разнообразии жанров, интересовавших художницу в позднем творчестве, говорят масляные натюрморты с атрибутами искусств (1946, 1960), а также небольшая пастельная серия натюрмортов с куклой и мишкой в доме Поповых (1947).

З. Е. Серебрякова. Натюрморт с яблоками и круглым хлебом. 1948. Донецкий республиканский художественный музей

Последние 20 лет жизни Серебрякова почти не выставлялась в Париже. Она считала, что при засилье современных тенденций в искусстве это бессмысленно. «Тут ведь во Франции никакого „отклика“ на мое художество нет (да я и не жду)»[131]. Лишь в мае 1954 года она организовала совместную с дочерью персональную выставку в собственной мастерской на улице Кампань-Премьер, куда они переехали из более дорогой квартиры, находившейся несколькими этажами ниже, за три года до этого — в мае 1951 года.

До 1960-х годов Серебрякова сохраняет