Зинаида Серебрякова. Мир ее искусства - Павел Сергеевич Павлинов

дочерей в Италию, боясь проявления у них туберкулеза. В 1926 году врачи все-таки нашли у Серебряковой туберкулез, но он не беспокоил ее. Более серьезные проблемы доставляли глаза. В 1904 году Зинаида Серебрякова частично потеряла зрение на один глаз, что послужило развитию ее особенного художнического видения и по сути оградило от мелочной детализации, на которую так сетовал, в отношении собственного творчества, ее брат Евгений Лансере. Видимо, по этой же причине особенным образом развивалось у Серебряковой и чувство цвета и композиции. В 1921 году, восхищаясь ее талантом колориста, Борис Кустодиев писал: «Колорит — это оркестр красок. Петров-Водкин — это раскраска, он не колорист. Сомов — тоже не колорист… У Серебряковой один глаз, но какое свое чувство формы!»[124]

В конце 1930-х годов у художницы диагностировали Базедову болезнь, проявлявшуюся в поражении глаз и нарушении ритма сердца. В сентябре 1937 года Серебрякова ездила на лечение в городок Экс-ле-Бен в Савойе. Но в конце 1938 года ее здоровье ухудшилось, и в январе 1939 года ей сделали операцию на глаза. После нее, в июле, Серебрякова по приглашению графини Эфель (Эстеллы) де Жумийак уехала в Женеву для консультации, где не только лечилась, но и много писала, а также смогла посетить выставку картин из Прадо. После Женевы художница две недели наслаждалась отдыхом в городе Адельбоден в кантоне Берн: «Конечно, Швейцария очень живописная страна, пейзажи полны „романтизма“ — водопады, горные потоки, снежные вершины и прочая красота»[125]. Несмотря на то что Серебрякова в своей жизни видела немало гор (Крымские, Атлаские, Пиренеи), она еще раз (после 1914 г.) убедилась в особенной привлекательности швейцарских Альп с их вершинами, лесами и водопадами, в том числе водопадом Энгстлиген высотой 600 м, к которому как раз в 1930-е годы была проведена канатная дорога.

Младшие дети Серебряковой Александр и Екатерина пошли по стопам матери — стали художниками. Однако зарабатывали немного и очень старались помогать матери. Александр приехал в Париж в 1925 году и стал рисовать парижские пейзажи, некоторые затем переводили в печатную графику и продавали в магазинчиках и на городских улочках. С 1926 года он начал заниматься дизайном интерьеров, в частности делал рисунки, которые потом воспроизводились на различных предметах декора. Впоследствии Александр дружил со многими архитекторами и дизайнерами, активно участвовал в парижской художественной жизни. С 1940–1950-х годов он был известен в основном как художник интерьеров.

Екатерина тоже стала художницей, и работала в том числе с модными журналами, такими как Die Dame и Harper’s Bazaar, создавала для них иллюстрации и рисовала обложки.

Начало Второй мировой войны в сентябре 1939 года шокировало Серебрякову. «Вот уж не думала дожить до такой катастрофы, как эта вторичная война со всеми ее последствиями в будущем»[126]. В мае 1940 года, с вторжением Германии во Францию и захватом Парижа, на пять лет прервалась переписка Серебряковой с родными, оставшимися в СССР. Поэтому информации о ее жизни в эти годы крайне мало. Из воспоминаний родственников известно, что во время войны Зинаида Евгеньевна с Александром и Екатериной остались в Париже, помогали скрываться евреям (например, писателю Иссару Гурвицу), а в мастерской Александра Серебрякова поселили Александра Бенуа с женой, так как их квартира располагалась близко от заводов Рено, которые регулярно бомбили британцы в 1942 году. Сами Серебряковы переселились с улицы Бланш (д. 72) в новую квартиру в очень красивом доме (№ 31) на углу улицы Кампань-Премьер и бульвара Распай. Построенный в 1911 году в стиле модерн по проекту Андре Арфвидсона, покрытый глазурованной керамической плиткой Александра Биго, этот дом вошел в справочники как один из лучших в Париже начала XX века. Когда точно переселились Серебряковы, установить сложно, но именно этот адрес значится на карточках Серебряковой как экспонента XXXIII Осеннего салона 1941 года, который проходил с 4 октября по 9 ноября. В 1942 году художница уже рисовала крыши домов, увиденных из окна новой квартиры. Тогда же, в 1942 году, ей сделали вторую операцию на глаза.

З. Е. Серебрякова. Портрет Ирины Заколодкиной. 1943. Новокузнецкий художественный музей

Несмотря на военное время, Серебрякова много рисовала, и рисунки тех лет обладают особенной исторической ценностью, так как показывают настоящую жизнь города в годы оккупации: немецкие оркестры в парках, люди в метро во время авианалетов 1944 года и, наконец, американские войска, освободившие город в 1945 году. В это время художница часто ходила в расположенный неподалеку от новой квартиры Люксембургский сад и сад Тюильри, где пастелью зарисовывала не только общие виды, но и скульптуру.

Заказов на портреты в 1940-е годы было очень мало. Среди немногих заказчиков — коллекционер Александр Попов и его жена Берта. В 1942 году Серебрякова изобразила Попова пастелью в костюме насыщенно-синего цвета, а в следующем, 1943 году, — играющим на гитаре. Более охотно позировала его жена. Сохранился масляный и несколько пастельных ее портретов 1940–1941 годов в разных образах — с цветами в прическе, в жанре «ню». Серебрякова написала несколько картин в этом жанре, в том числе Обнаженную с книгой (1940). Нередки в это время и автопортреты маслом (1942, 1945), сангиной (1944) и карандашом.

З. Е. Серебрякова. Портрет Берты Поповой. 1941. Частное собрание

Много произведений в 1940-е годы Серебрякова создала в технике масляной живописи на бумаге: портреты Дмитрия Вышнеградского, коллекционера Ефима Шапиро (оба 1940), Иссара Гурвица (1941), художника Сергея Иванова (1941), Ирины Заколодкиной (1943), Софьи Говорухо-Отрок (1944). А пастель лучше подходила для детских портретов (Нилс Алстрём с макетами кораблей, 1943) и портретов матерей с детьми (Прасковья Владимировна Брюн де Сент-Ипполит с сыном, 1942; Мадам Рейфер и Жан-Луи, 1943). Превосходно написаны пастелью и некоторые мужские портреты, например профессора Эжена Сусини. Многочисленны портреты, выполненные карандашом: доктора Михаила Ерузальского, жены коллекционера Аркадия Руманова Лидии, коллекционера Семена Белица, графа Александра Лорис-Меликова, Людмилы Чеховой, реставратора картин Петра Степанова, Веры Конюшевской, Татьяны Феншау.

После вынужденного длительного нахождения в Париже, Зинаида Евгеньевна с Екатериной, дождавшись окончания войны, в июле 1945 года поехали на курорт в Сали-де-Беарн в Нижних Пиренеях, известный термальными водами для лечения ревматизма, который все-таки начал беспокоить художницу. Но и на курорте Зинаида Серебрякова активно работала, о чем написала оставшемуся в Париже сыну. «Получила вчера папку и тогда же начала рисовать портрет Mr. Prat’a (совершенный Иосиф Израилевич Рыбаков) и его сына Francis — 16-тилетний, развязный, женом: дам выбрать — какой будет удачнее… Сегодня первый дождь,