Подонок - Анастасия Леманн

Горы давно погрузились в сон. Даже не слышен был лай гребаных овчарок.

Против воли предался воспоминаниям о днях с Розой, когда мы были счастливы и одинаково смотрели в будущее. Когда, я так сильно любил её.

Сидел на корточках и курил, безотрывно глядя вдаль. На многие мили

Простирались горы, а за ними большие города ге казалось будет всё по-другому, где только будут я и она… За ними призрачная, но все же надежда на новую жизнь. А так же политика, которая разрушила все на своем пути, подобно урагану.

Эти мрази думают, что, позволив умереть стольким людям, они останутся победителями? Как бы не так.

Мы будем жить.

Если Генерал и его сын думали, что если упекут меня в своей тюрьме и тем самым усмирят, то они никогда еще в своей жалкой жизни так не ошибалися. Мое пребывание здесь не являлось помехой. Я не остановлюсь на полпути, не брошу то, ради чего потерял все, к чему стремился с детства.

Я отомщу им. Даже если придется проделать этот путь в одиночку. Так и сделаю. Наверное, отчасти мне стоит поблагодарить Розу. Если раньше в моем сердце еще существовала светлая сторона, то сейчас внутри царила бескрайняя тьма.

Я буду убивать, буду грызть, но уже не стану прежним и не сумею забыть то, через что прошел из-за нее.

«20 сентября»

Роза

Черт возьми. Я не могла все это переживать в себе, хотелось с кем-то поделиться, но я была одинока в своих внутренних терзаниях. Черт, да я с недавних пор {вообще} одна… Бабушка многих вещей бы не поняла, и так она столько перенесла, нагружать я ее точно не собиралась. Мне становилось все страшнее, в голову закрадывались плохие мысли: а что будет, если Влад не выздоровеет? Если лекарство не поможет… Тогда все будет напрасно?

Напрасно погибла Мария.

Мария….

Ее гибель на моей совести. Перед глазами до сих пор мелькали картинки, как солдаты Генерала расстреляли ее на моих глазах. Я предложила пойти ей вместе со мной, а она попыталась убить меня. Жаль, что не пристрелила. Промахнулась. Намерено. В последний момент. Я сейчас осознавала это в полной мере. Невыносимо видеть, как кто-то делает больно твоим друзьям. Но самым непростительным является то, что как раз таки я позволила этому случиться. В какой-то мере, из-за меня люди, которые стали мне второй большой семьей, вынуждены были страдать.

Когда Мария умирала на моих глазах, а я, задыхаясь от слез и боли смотрела на нее, зная, что уже ничем не могу ей помочь, осознала — моя жизнь ничтожна. Я предательница, даже если я это сделала во имя спасения брата, меня это не оправдывает.

Выкурила еще одну сигарету и подошла к панорамному окну. Время так неумолимо уносило меня назад, на десять лет в прошлое, где зарождалась наша история, где зарождалась наша любовь с Арманом, которая сейчас переросла в  ненависть и одержимость убить меня — с его стороны.

«24 сентября» Арман

Здесь не было солнца, никогда. Наверное, в скором времени оно замерзнет, или взорвется… в любом случае, здесь его тепла давно никто не чувствовал.

Место страшнее преисподней — Спец тюрьма, которую Генерал и его люди создали для таких, как мы, называя нас боевиками и убийцами.

Я стоял у решетки и смотрел вдаль. Все пятнадцать моих сокамерников гуляли, в том числе Сэм и Дан. Я остался в одиночестве — так легче думать и предаваться воспоминаниям. Сколько бы раз не пытался приписать их к ненужному головному хламу, вновь и вновь непроизвольно одергивал себя.

Я достал деньги, большие деньги, но они все равно не спасали. Никто из охраны не отважился бы нам так легко организовать побег, зная, что им за это будет. А самим бежать — верное самоубийство. Богатое обилие ловушек, расставленных по всему периметру, витающие в воздухе ядовитые пары вблизи и по всей береговой линии… даже если бы нам удалось миновать препятствия и выбраться к лесу, еще живыми, то впереди — свора огромных собак, после прокуса хоть одной из них мало бы кто выжил. Никто и глазом не успел бы моргнуть, как был бы сожран этими тварями.

Закрыл глаза, по телу шла дрожь. Сырость и вечный холод, беспробудная, нескончаемая темнота — вот, что окружало нас, медленно и мучительно отравляло. Стоило взглянуть на некоторых своих ребят, и я безошибочно видел в их взгляде усталость. Некоторые готовы были сдаться, оставить все, как есть, потому что больше ни во что не верили. За нами никто не придёт, у нас нет ни паспортов, ни документов, для этих тварей, мы были не люди.

Лидер должен наставлять, поддерживать в людях, которые верят ему, следуют за ним, стимул, надежду в то, что идеалы будут достигнуты и воплощены в реальность. Я страстно и неутолимо хотел жить. Признаться, это сильнее всего побуждало меня действовать. Я не мог смириться даже с мыслью о том, что закончу вот так…

Я не готов сломаться на полпути.

Решетчатая дверь начала открываться. Я обернулся. В камеру вошел один из конвоиров.

— Руки вытянул!

Я сделал так, как он просил. Вытянул руки, и мои запястья тут же сжали тугие

металлические браслеты. Дурацкая попытка обезопасить себя и остальных

служащих тюрьмы от меня.

— Пошел!

В спину уперлось дуло автомата. Обычно меня всегда выводили двое, а сейчас их было трое. Надо же, какая честь. Вели по длинному извилистому

коридору, затем долгий подъем по высокой лестнице, к самой верхушке, где располагались вышки часовых, а сразу за ними башни — места для руководства тюрьмы. У меня назначена аудиенция с начальством? А я и не знал. Большой Босс Генерал тщательно скрывал свою личность, поэтому меня не на шутку заинтересовало то, что вскоре я увижусь с ним. Ходило много слухов, что он хромой, косой, ходит в железной маске, но правды не знал никто.

Это мне и предстояло выяснить.

Мы остановились у тяжелой дубовой двери. Один из конвоиров распахнул ее и втолкнул меня внутрь. Двое зашли следом за мной. Я огляделся. Довольно просторно, все в мрачных тонах, кожаная черная мебель, большой овальный стол. Ничего лишнего. То, что это кабинет начальника тюрьмы, не было никаких сомнений.

— Оставьте нас.

Высокий женский голос заставил меня резко обернуться. Трое конвоиров послушно, как мышки, склонили головы и материализовались к двери, а я

продолжал смотреть на подошедшую ко мне женщину. Платье до колена глубокого синего оттенка, наглухо закрытое. Красивое, но холодное лицо. Красота снежной королевы. Неприступная и ледяная. Длинные темные волосы рассыпались по хрупким плечам. Взгляд проницательный и жесткий.

Подойдя почти вплотную, брюнетка отбросила волосы назад и, радуясь, что произвела желаемый эффект, самодовольно усмехнулась.

— Не ожидал?

Я безмолвно изучал девушку, про себя отдавая ей должное. По правде говоря, из всех бесчисленных слухов, что витали возле персоны начальника