Подкова для летучей мыши - Марина Серова

– Смотря на какую. А все равно – зря. Месть – дело неблагодарное. И чреватое. Сегодня ты отомстишь, завтра – тебе. Вот с тем же Хромовым… Что-то в последнее время часто стал я о нем слышать… Как-то даже подозрительно…

Произнося это, Борзов взглянул в мою сторону очень внимательно, но я рассеянно ковырялась в вазочке с конфетами, выбирая, чем бы таким закусить следующий глоток вина, и это занятие в данный момент поглощало меня целиком.

– И что же ты слышал? – весело спросила я, выбрав наконец конфетку и кокетливо разворачивая фантик.

– Да так… разное. У него в последнее время с иконами этими – история за историей…

– И что же за история? – я откусила кусочек и протянула конфетку своему чересчур проницательному другу.

– Да ну… то украдут… то вот… подруги вероломные… местью пылают, – невнятно проговорил Борзов, пережевывая шоколад.

– А что – у него что-то украли? Ура, ура, ура! – захлопала я в ладоши. – Расскажи, расскажи, расскажи! Мне он ничего не говорил.

– Какая ты злая, – окончательно успокоившись и оставив подозрительность, с улыбкой произнес Борзов.

– Да! Я пылаю местью! – театрально проговорила я.

– Ну, в общем, тут тоже кое-кто воспылал к нему местью и спер одну из икон. У него их… несколько, если ты в курсе.

– Да он говорил, что собирает.

– Ну вот. Стащили да понесли продавать… Вот как ты.

– Сравнил…

– Понесли продавать, да на меня же и вышли. Мир тесен…

– А ты – караул! Воровство! Держи его! Лови его!

– Еще чего! Оно мне надо? Меня попросили, я оценил. Остальное – не мое дело. А покупатель – тоже знакомый. Сеня… да ты, наверное, не знаешь…

– Наверное.

– Ну, не важно. Так вот. Этот Сеня с жучком один работает… давно уж. И есть у них фишка такая – если видят, что продавец – лох какой-нибудь, в предметах не разбирается, они ему всегда говорят цену меньше, чем она на самом деле. Сене хорошо – он меньше платит, и жучку хорошо, потому что Сеня за сотрудничество ему всегда отстегивает. И поскольку реальную цену всегда оба знают, отстегивает не слабо.

– А если отстегнет слабо, жучок намекнет продавцу, сколько на самом деле стоит вещь…

– Смотришь в самую суть. Ну вот. И тут не хуже тебя терпел бедный Сеня, терпел, да и решил отомстить. Больно уж жалко показалось ему ни за что ни про что кровные свои отдавать.

– Ни за что ни про что?

– Ну… он так считал. Говорил, больно уж высокий процент с него берут, услуга того не стоит. И отыграться решил, как раз когда принесли эту икону, Хромова-то твоего.

– Он не мой.

– Ну да. Муж жены своей. Ну, не важно. Суть в том, что там продавал синяк какой-то… то ли вор, то ли картежник… я не очень в курсе. И Сеня мне и говорит, – ты сначала-то скажи, как есть, а потом, когда с основным продавцом они рассчитаются, жучок-то этот, посредник, свой куш потребует, скажи, что вещь не та, что подделка. Там все это быстро надо было делать… воровство все-таки, криминал… И вот, под этим соусом решили мы подать все так, что, дескать, на глазок я определил, что вроде – она, а потом дома проверил, вижу – не то. Решили, что скажем, дескать, список хороший, в обратную отыгрывать не будем, но по времени – более поздний, чем сама икона, и тех денег не стоит. В общем, пускай остается все, как есть, только жучок, посредник-то этот, Гоша, имеет обычный процент со сделки без всяких дополнительных отчислений. Ну, как сказали, так и сделали. Только Гоша мало того, что бучу на весь свет поднял, он теперь и с Сеней работать отказывается, и всем, чем знает, клянется, что только прослышит, где цену занижают, сразу сам прискачет и всех разоблачит. В общем, рассердился парень не на шутку. Вот тебе и месть. Поэтому я и говорю – придумай лучше что-нибудь другое. А то узнает друг твой, что одна икона от него ни за что ни про что ушла, еще подумает, что сглазил кто-нибудь, еще меня приплетет… Зачем нам это надо?

Ласковый друг потянулся приобнять меня, но, в свете полученной новой информации, настроение мое резко переменилось.

Черт бы его побрал! Сколько трудов, сколько жертв, сколько интеллектуальных усилий и треволнений! И все насмарку.

Нюансы с продажей иконы – одна из самых вероятных версий, на которую я возлагала столько надежд, которую так тщательно возделывала и лелеяла, по поводу которой не спала до полуночи, в сотый раз просчитывая и анализируя возможные варианты, – эта версия оказалась пустышкой.

Ничего она не поддельная, эта икона, они просто так сказали. Чтобы обмануть и не заплатить. Сказали человеку, лучше их всех, вместе взятых, знающему, что раритет – подлинный. Ведь «жучок Гоша» – несомненно, не кто иной, как Стряпухин Егор Федотович, и нет у него ни малейших причин за что-то сердиться на Колю, этот раритет выкравшего. Если и захотел бы он отомстить кому-то, то единственный виновник занижения его гонорара – ненавистный Сеня, а что-то подсказывает мне, что мстить Сене у Стряпухина руки коротки.

Ах, прозорливые мои кости, как вы снова оказались правы! Да, я раскрыла все нечестные дела, но как жестоко в итоге обманулась в своих ожиданиях!

Между тем неутомимый Джеймс Бонд все ластился ко мне, явно рассчитывая на продолжение банкета. Однако мне было уже не до того. Версия лопнула, я снова оказалась на нулевой отметке, а время шло и должно было окупаться.

Собрав всю отпущенную мне природой нежность и очарование, я ворковала, что и сама бы с удовольствием, но что дома начнут волноваться, что я обещала быть к обеду и, если станут меня искать, я не смогу внятно объяснить причину столь долгой задержки.

Я хотела расстаться по-дружески. В конце концов, приходилось признать, что уважаемый господин оценщик действительно оказался профессионалом во всем, и мне не пришлось раскаиваться в том, что я поддалась мимолетному порыву.

– Вызови такси, – говорила я, натягивая перед зеркалом свое великолепное платье и снова чувствуя неравнодушный взгляд, скользящий по спине.

– Позвонишь мне?

– Конечно. Мы ведь еще не продали икону, – лучезарно улыбнулась я, прежде чем навсегда исчезнуть из великолепной квартиры и наполненной тайнами жизни Джеймса Бонда.

На такси я доехала до дома.

Приняв душ и переодевшись в повседневные вещи, я постаралась сосредоточиться, позабыть о праздничной стороне жизни и вспомнить о будничной.

Для этого, разумеется, требовалась чашечка ароматного, тонизирующего напитка.

Итак, все, что мне удалось узнать и подслушать по поводу продажи иконы, все эти пугающие полунамеки и эмоциональные всплески – все указывало только, так сказать, на внутриклановые разборки. Понятно, почему возмущался Стряпухин, – его лишили «законного» приработка. Понятно, почему усмехался Плешивый, – он свое получил, а кто там что выиграл, что проиграл – не его забота.