Вилла Д'Эсте - Маргарет Пембертон

Брэдли засмеялся:

– Я, мисс Мэттьюз, всегда беру реванш. Даже если на это уходит двадцать лет, как в случае с Хеленой.

Я осторожно ощупала скулу, чуть-чуть приоткрыла рот, с облегчением убедившись, что челюсть двигается нормально. В холодный, бесстрастный голос Брэдли впервые прокралось какое-то чувство. Он заговорил с воодушевлением:

– Теперь меня ничто не остановит! Я работал не покладая рук, чтобы обрести политический вес в Южной Африке! У меня есть богатство, талант, обаяние! Я лидер, а не последователь, как какой-нибудь Стив Паттерсон! Мне мешало только одно – и всегда бы мешало. Широко известная связь моего отца с ОСАН. Когда я услышал, что он собирается сделать! Дьявол! Я так разозлился. – Он преодолел крутой поворот на самоубийственно высокой скорости. – Ведь это конец моей политической карьере! И почему? – Воодушевление в его голосе сменилось злобой. – Потому что эта черная сучка обращается с ним как с комнатной собачонкой, и он это позволяет! Ну что ж, теперь уже она будет меня умолять! За свою полукровку! – Он захохотал.

Машина нырнула в тоннель из деревьев и помчалась вниз в стремительном броске по склону горы. Я сидела и думала, что мне может помочь. Ведь Брэдли сумасшедший.

Он явно сошел с ума. Как только мы пронеслись через крошечную деревушку, я сказала:

– Убийство Даниэлы ничего не изменит. Ваш отец все равно станет премьером Овамбии. Если вы не причините ей вреда, попробуйте поговорить с ним, объяснить, убедить…

– Никогда! – заявил Брэдли со злорадством. – Он свой выбор сделал. Пусть себе остается со своим любимым ОСАН. Он будет каждый день своей жизни сознавать, чего ему это стоило!

Как Брэдли ни гнал «фиат», мы давно потеряли из виду «ауди». Стив и Даниэла, наверное, уже были на Девесас. Ждали нас. Впереди дорога делала резкий поворот налево, ведя нас к месту встречи. Брэдли сказал тоном, который почти можно было назвать тоном светской беседы:

– Вы знаете, что она больше не может иметь детей? У отца больше не будет полукровок.

В ночи ярко сияли фары поджидающей нас «ауди». Брэдли снова засмеялся.

– Ну вот и все, Люси Мэттьюз. Это конец!

Как только «фиат» пролетел первый из поворотов, я схватила руль и изо всех сил потянула его вниз. Автомобиль совершил головокружительный вираж поперек дороги и едва не свалился в обрыв. Брэдли, грязно ругаясь, с силой толкнул меня и попытался вернуть автомобиль на середину дороги. В бешено мечущихся лучах фар я увидела «ауди», остановившегося под прикрытием сосен. В нескольких ярдах от автомобиля – силуэт Стива.

Все внимание Брэдли было приковано к тому, чтобы вернуть контроль над автомобилем и не рухнуть с высоты в пропасть. Мне было слышно, что он дышит часто и неглубоко, и из этого следовало, что он испуган. Я снова бросилась на Брэдли и яростно дернула руль, рассчитывая на то, что машина ударится о вздымающиеся скалы и удар придется со стороны водителя. На этот раз «фиат» занесло очень сильно и перед нами выросла черная стена из камня. Я услышала, как закричал Брэдли, и в то же мгновение весь мир взорвался в калейдоскопе ослепительного света. Секунды, показавшиеся нескончаемыми, автомобиль летел по воздуху, ударяясь и разбиваясь, последнее, что я увидела, было белое лицо Стива с зияющим открытым ртом. Потом от мучительной боли я потеряла сознание. Я только успела понять, что машина рикошетом отлетела от отвесной каменной стены и, ускоряясь, полетела задом к обрыву.

Где-то на расстоянии световых лет раздался звон стекла, и я почувствовала на своем лице прохладный ночной воздух. Я слабо шевельнулась, попробовав двинуть ногой, и от боли у меня перехватило дыхание. Пока я освобождала ногу, голый металл резал мне голень. Дрожащими руками я открыла смятую дверь и, кажется, буквально выпала на темную траву. Несколько секунд я просто лежала не шевелясь. У меня оглушительно шумело в ушах, сердце тяжело колотилось, и я не осознавала ничего, кроме ужасающей тишины. Никаких других звуков из автомобиля не доносилось. Стива нигде не было видно.

С трудом поднявшись на ноги, я осмотрелась по сторонам: в нескольких ярдах, на другой стороне дороги, по-прежнему стояла под соснами «ауди», а наш автомобиль, из которого я только что выбралась, буквально завис над пропастью. Почему он до сих пор не рухнул вниз, было непонятно, потому что едва я отползла от него на два шага, как он у меня на глазах пошатнулся, несколько секунд покачался на самом краю обрыва и рухнул вниз, в темноту, в море.

С трудом ступая на нетвердых ногах, я пошла к «ауди», где сидела Даниэла. На середине дороги лежало раздавленное тело Стива. Его голова была повернута под неестественным углом, пульса не было. Я уронила его руку и встала на колени среди осколков стекла и крови – его и моей. Он говорил, что любит меня. Возможно, он и любил по-своему. Во всяком случае, я не думаю, что он бы добровольно согласился принять участие в моей смерти. Но какие бы планы он ни строил, когда ждал встречи с Брэдли, у Брэдли было оружие и он был сильнее. Положиться на Стива было бы рискованно. И конечно, на это бы я никогда не пошла.

Даниэла бросилась мне на шею. От пережитого шока она не могла говорить и только бессвязно бормотала, цепляясь ручонками за мою шею. Я нежно погладила ее по голове и крепко прижала к себе.

– Пойдем, детка, нам пора домой.

– Теперь все будет хорошо? – спросила Даниэла со слезами.

– Совсем скоро ты будешь лежать в своей постельке, обнимая Мистера Сэма, а Пегги приготовит тебе горячий шоколад.

Каждый мускул, каждая связка в моем теле болели и пульсировали. Чувствуя боль при каждом движении, я завела «ауди», объехала распростертое тело Стива и медленно поехала вверх по горной дороге обратно к вилле. У Даниэлы ушло много времени, прежде чем она оправилась от переживаний из-за смерти Джанет Грей. О том, какие неизгладимые следы оставит после себя сегодняшнее происшествие, я могла только догадываться.

Последние три мили до виллы я ехала очень медленно, сбавляя ход и объезжая каждую подозрительную ямку. Огни виллы на конце мыса вели меня, как маяк ведет судно, потрепанное кораблекрушением. Наконец я выехала на подъездную дорогу, ведущую к воротам, и с облегчением перевела дух. В задней части дома окна не светились, внутренний двор, где воздух был густо напитан ароматом роз и жасмина, также был погружен в темноту. Мы вышли из машины, захлопнули за собой дверцы и пошли к безмолвному дому. Ручонка Даниэлы лежала в моей руке. Когда мы проходили мимо фонтана, какая-то лягушка, потревоженная нашим появлением, прыгнула в воду, и от нее пошли круги. Когда у нас под ногами была уже не плитка, а толстый белый ковер, мы услышали глухие голоса.

– Наверное, они нам обрадуются? – спросила шепотом Даниэла, к ней понемногу возвращалось ее обычное добродушие. – Ведь это будет для них большой сюрприз, правда?

– Сюрприз, точно, – сухо согласилась я.

Из-под двери гостиной шел свет, я слышала резкий, напряженный голос Марио, заглушавший лениво-протяжную речь Леонии. Я набрала в грудь побольше воздуха, распахнула дверь и вошла.