Скованная тьмой - Джулия Холл

Я вздрагиваю, когда, повернувшись обратно, обнаруживаю, что парень снова находится рядом. Протягивает влажное полотенце.

– Вот, вытрись.

Я принимаю полотенце и едва слышно благодарю. Осматриваю себя. Даже не знаю, с какого места начать. Все мои крылья и доспехи забрызганы черной кровью. Все тело в песке, он даже умудрился как-то попасть под броню, натирая в самых неудобных местах.

Отодвинув из-за стола деревянный стул, светловолосый незнакомец ставит его напротив и опускается на него, тяжело вздохнув. Крылья расправляются по обе стороны от спинки. Пока он садится, перья с металлическими кончиками царапают каменный пол. Закрыв глаза, проводит ладонями по лицу, а потом чуть наклоняется вперед, опустив их на колени, и смотрит на меня в упор.

– Что такое? – спрашиваю я, снова обретая дар речи и, надеюсь, контроль над собой. – Что я здесь делаю? Что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу, – отвечает блондин, обводя рукой комнату, в которой мы находимся.

Я откидываюсь на спинку стула, и глаза мои расширяются от удивления. Он живет среди Падших и Отрекшихся? Я даже не пытаюсь скрыть того, что ошарашена.

– Судя по всему, Сильвер не объясняла тебе про сбор?

– Сильвер вообще ничего мне не объясняла.

Черты его лица становятся жестче, и в глазах мелькают недобрые огоньки. Губы сжимаются в тонкую линию. Через секунду он разжимает их, говоря:

– Ее за это отчитают.

Я приподнимаю брови. Отчитают? Накажут, как ребенка или подчиненного?

Говорит так, будто имеет право приказывать ей. Допустим, это правда, но, если так, с каких пор Отрекшиеся и Падшие подчиняются приказам Нефилима?

– Кто ты?

Он чуть наклоняет голову. Волосы спадают с его лица, и я замечаю угловатый шрам, проходящий под его левой бровью и исчезающий где-то у корней волос. Он окидывает меня оценивающим взглядом, как будто пытается разгадать какую-то тайну, скрытую во мне.

– Можешь звать меня Торн.

Его тон заставил меня задуматься, на самом ли деле это его настоящее имя.

– И как же так вышло, что ты живешь с этими… созданиями?

Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Одна его бровь ползет вверх.

– Я не просто живу среди Отрекшихся. Я – их правитель.

Стил

Керамическая лампа летит в стену. Почему-то в тишине, зазвеневшей после моего приступа агрессии, спокойнее не становится. Беру хрустальную вазу и отправляю ее туда же. Осколки со звоном разлетаются по всей комнате, от удара в гипсокартоне осталась вмятина. Гнев внутри продолжает клокотать, словно животное. И это животное требует разрушений. Схватив стул, я поднимаю его над собой и с размаху разбиваю его о твердый деревянный пол.

– Стил!

Игнорирую крик и осматриваю комнату в поисках того, что еще можно сломать. У меня весь мир рушится, значит, и пространство вокруг меня должно полностью это отражать.

Взгляд цепляется за картину: черно-белое изображение мужчины с крыльями за спиной. Он роняет на землю сердца. Их цвет напоминает мне о волосах Эмберли с ярко-красными кончиками.

Пойдет.

Направляюсь в другую часть комнаты, намереваясь разорвать произведение искусства на кусочки, как вдруг в грудь мне врезается пара тонких рук. Нова чуть сгибает пальцы, чтобы ее острые ногти не исцарапали мне кожу в кровь.

Я не останавливаюсь. Из горла вот-вот норовит вырваться рык. Моя звериная сущность жаждет освобождения. Даже в мире смертных.

Девушка сердито сводит брови у своих ярко-зеленых глаз, губы ее сжаты в тонкую линию. Я знаю ее достаточно давно, чтобы понять, что она имеет в виду, но одного взгляда недостаточно, чтобы подчинить меня чьей-то воле.

– Эй, невероятный Халк, я с тобой говорю вообще-то. Тебе нужно остыть, парень.

– Да, мама уже грозится шкуру с тебя содрать за разруху в другой комнате. Тронешь ее картину от Бэнкси[7], и она вообще от тебя откажется. – Вытягиваю шею, чтобы увидеть, как Грейсон у двери осматривает комнату.

Из-за его спины выходит Стерлинг и тихо присвистывает.

– Неплохо, – говорит он. Обращает внимание на картину, которую я чуть не истерзал. – Мама не особо расстроится. Бэнкси – один из нас, так что она просто попросит его нарисовать другую.

Да что они все про картину да про картину?!

– Два. Дня. – Еле произношу. В комнате тишина. Слышно только мое дыхание. Я крепко, до боли, сжимаю челюсти. – Прошло уже двое суток с тех пор, как она ушла с ними, а мы сидим здесь сложа руки, вместо того чтобы забрать ее у этих тварей.

– А вот щас обидно было, – Стерлинг поднимает руки. – Чувак, у меня уже пальцы болят от бесконечного клацания по клавиатуре. Вообще-то я шел перекусить, проходил мимо и услышал, как ты тут буянишь.

Это правда. Мы знаем, как продвигается расследование, только благодаря брату. Совет не посвящает нас в прогресс. Когда Сейбл узнала, что устроили эти ребята, а именно об обмане родителей и ее в частности, чтобы найти меня и помочь, была просто вне себя от ярости. Отнеслась она к этому соответствующе. А узнав обо всем случившемся, она назвала нас «детьми», «безответственными» и «безрассудными».

Запускаю пальцы в волосы и сжимаю их в кулак. Откидываю голову назад и сосредоточиваюсь на дыхании. И правда, нужно успокоиться.

Давление постепенно приходит в норму. В комнату залетает сияющая точка и приземляется на плечо Новы. Мгновение спустя Диньк исчезает в снопе искр, снова превратившись в белку-летягу. Бесполезный небожитель.

– Мы все делаем все что можем, – его высокий голос меня раздражает.

– Уж кто бы говорил, – срываюсь я. Животное отскакивает назад, прячась за шеей подруги. Она поднимает руку, гладит его пальцем по голове.

– Ты несправедлив, – говорит она.

– Несправедлив? – горько усмехаюсь. – Его единственной целью была защита Эмберли, и он с ней не справился.

Диньк взмывает в воздух и исчезает. Девушка кидает в мою сторону сердитый взгляд.

– Ты знаешь, почему это произошло.

– Да, потому что он оставил ее.

– Ради спасения твоего брата. Считаешь, что лучше бы он позволил Стерлингу умереть от кровопотери в коридоре того клуба? А именно это бы и произошло, если бы небожитель не остался с Грейсоном и Эш. Стер бы не выжил.

Я не могу смотреть ей в глаза, потому что, разумеется, она права. Диньк спас жизнь члену моей семьи, и я должен быть благодарен за это.