Магический спецкурс. Второй семестр - Лена Летняя

От понедельника, в который у нас было всего две пары, я никогда не ждала подвоха. Последний неприятный инцидент случился на первом занятии по Энергии магического потока, когда у меня не оказалось базового фокусирующего артефакта. С тех пор все всегда проходило гладко, но в этот раз что-то не заладилось.

На Энергии магического потока меня ждали два сюрприза. Во-первых, профессор Дангл сразу понял, что не так давно я пробовала пропустить через себя темный поток. Это произошло, едва он попытался помочь мне пропустить поток через усиливающий артефакт. Когда я подтвердила его догадку, он недовольно поджал губы.

— Уже который год пытаюсь убедить ректора запретить профессору Норману эти демонстрации.

— Почему?

— А зачем вам — юной и чистой — такая гадость в жизни? Разве вам не было противно?

— Было, — согласилась я. — И я навсегда твердо для себя решила, что не хочу пользоваться темной магией. И мне кажется, именно эту цель и преследует профессор Норман, когда дает нам попробовать темный поток.

Дангл удивленно приподнял брови, но больше ничего не сказал. Похоже, он никогда не смотрел на проблему с этой точки зрения.

После этого он все же помог мне пропустить поток через артефакт, и вот тут случилось «во-вторых».

Для измерения силы потока мы направляли максимально возможный ударный импульс в специальную гранитную плиту, которую Дангл материализовал в аудитории. У большинства, как и у меня, ударный импульс до усиления не причинял плите никакого ущерба. Все-таки это заклятие было рассчитано для удара по человеку и даже ему не наносило сильного вреда. Максимум могло оглушить. Однако усиленное артефактом, оно позволяло плиту пошатнуть, а паре учеников даже удалось пустить по поверхности небольшую трещину или отбить кусочек.

Когда же через артефакт свой магический поток пропустила я, гранитную плиту раскололо надвое.

В аудитории сразу стало очень тихо. Даже Дангл молчал, чуть приоткрыв рот, и смотрел на пострадавшую плиту.

— Первый раз такое вижу, — выдохнул он. — Очень похоже на резонанс, но… Так не бывает.

— Резонанс? — переспросила я, чувствуя себя не очень уютно под любопытными взглядами.

— Да, когда два человека абсолютно синхронно бросают одно и то же заклятие в одну и ту же цель, их магические потоки складываются и усиливаются. Очень странно. Возможно, конечно, ваш поток настолько силен, что простым ударным импульсом способен расколоть гранит. И в обычной жизни что-то мешает вам использовать его на всю силу, а артефакт снимает это сдерживание… Или…

Он не закончил свою мысль, только очень странно посмотрел на меня. Прямо в глаза, словно что-то искал в них, а потом вдруг отвернулся и вызвал следующего студента. Я ничего не поняла, но решила, что усиливающим артефактом мне лучше не пользоваться.

Однако самое большое испытание в тот день ждало меня на Истории магического мира: нам решили рассказать о королевстве Рейвен и семье Сорроу.

Оказалось, что этот род правил Рейвеном чуть ли не с самого переселения магов за Занавесь. В самом начале Рейвен имел довольно скромные размеры, а род Сорроу не пользовался темной магией. Однако потом территория начала разрастаться: то наследники престола заключали удачные браки, то действующие короли шли войной на своих соседей. За несколько веков Рейвен превратился в самое крупное государство магического мира.

— Падение рода Сорроу началось без малого за триста лет до образования Первой Республики, — с энтузиазмом рассказывал Грокс. — Когда один из наследников престола решил, что для более уверенного правления ему нужно стать темным магом. Он прошел инициацию, а потом то же самое сделал и его сын. Еще через три поколения это стало традицией рода Сорроу: и наследники престола, и все младшие сыновья обязаны были становиться темными магами. Их готовили к этому с детства. Только дочерей не принуждали, поскольку Сорроу понимали, что так их будет сложнее удачно выдать замуж.

Я внутренне напряглась еще на словах про «падение рода». Дальше Грокс ударился в рассуждения о том, как темная магия постепенно превращала род Сорроу в монстров на престоле. Я почувствовала, как во мне закипает злость. А когда он дошел до Норда Сорроу — последнего из рода, на котором «темный кровавый пир прервался», я не выдержала.

— Да откуда вы знаете, каким он был? — я перебила Грокса на полуслове. — В смысле, каким он был человеком?

Преподаватель немного растерялся, не ожидая такого бурного протеста, и развел руками:

— Мы судим по поступкам, госпожа Ларина, по воспоминаниям очевидцев.

— Рона Риддик была о нем высокого мнения, — заметила я, но тут же прикусила язык. Не буду же я призывать в свидетели ее личный дневник. Там слишком много… личного.

— Леди Рона была великим дипломатом, — Грокс улыбнулся, как всегда, когда говорил о древней королеве. — И естественно переписку с ним она вела очень вежливо по всем требованиям этикета тех времен.

— Но он продвигал образование, при нем Рейвен процветал. Что из этого вы называете «кровавым пиром»?

— Я же и не говорю, что он был плохим королем. Да, Норд Сорроу так усилил экономику Рейвена, что многие соседи стали зависеть от него. Это во многом помогло объединению в Республику…

— Инициатором которого тоже был он, — выпалила я, даже не подумав, как собираюсь это доказывать.

Однако Грокс этого не потребовал. Он снисходительно улыбнулся и покивал головой.

— Я понимаю. Среди ученых-историков есть несколько поклонников короля Сорроу, которые высказывают такие предположения. И даже очень убедительно аргументируют свою позицию. Наверное, вы прочитали одну из таких книг, где Норд Сорроу представлен человеком, который тяготился властью и мечтал о более спокойной жизни. А все жестокие поступки, которые он совершил, объясняются исключительно обстоятельствами. Якобы они причиняли ему большие страдания. Госпожа Ларина, это очень красиво и поэтично, я понимаю. Юные девушки часто ищут свет в самых темных душах.

На этих словах я услышала смешки и шепот за спиной и почувствовала, что начинаю краснеть.

— Но вот вам несколько фактов, — продолжал Грокс. — Норд Сорроу прошел инициацию в четырнадцать лет. Чтобы вы понимали: это очень рано. Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда он совершил свое первое убийство. А свое пятнадцатилетие он отметил массовой казнью.

— Первое убийство? — переспросила я, почувствовав внутри неприятный холодок.

— Своего регента, да. Он вызвал его на дуэль. И в последствии многих неугодных ему людей устранял через дуэль.

— Но разве дуэль — это убийство? — возмутилась я. — Разве это не поединок чести и все такое?

— Дуэль темного со светлым — это фактически убийство, потому что светлый не может победить. Отказаться тогда тоже не всегда было возможно, особенно если на поединок тебя вызывает король.