Нелюбовь - Яна Ясинская

Это уже было ближе к истине. Александр устало откинулся в кресле.

– Ты, может, и оторвешься, а я тупо выспаться хочу.

На лице Медвеля моментально возникло вселенское разочарование. Ему поперек горла была Сашкина принципиальность в отношении измен Светлане, которая формально даже не была его законной женой! Ладно бы он еще любил эту Светку до дури. Нет, она, конечно, хорошая, милая, но страсть или прочие зашкаливающие чувства Светлана у шефа точно не вызывала.

– Саш! Ну что ты такой скучный стал? – завел привычную шарманку Медведь. – А? Ну ты смотри! Ты же скоро кабинетной пылью покроешься! В армии у тебя по-другому глаза горели! Я-то помню! И куда делся тот Сашка?

Поскольку сидеть без дела Медведь не мог априори, не успел Александр среагировать, как в руках любопытного друга уже оказалось фото Динки.

– О! А я ее знаю. Это твоя систер? Ну та, вторая?

– Так… Дай сюда. – Саша с требовательным видом протянул руку за фото, но Медведь не унимался, уворачиваясь от Александра, внимательно рассматривая Динку.

– А она красивая! Столько лет дружим, а ты меня ни разу со своей этой сестрой не познакомил! Нехорошо! – обиженно пробурчал он, все же вернув фотографию. – Да на-на-на! Подумаешь! – и тут же весело спохватился: – Слушай, а может, породнились бы, а? А че? Я парень видный! Да и она девка ничего такая – хорошая.

Саша для верности запер фотографию Динки в верхнем ящике стола. Слова Медведя, пусть даже шуточные, его не радовали. Что греха таить, Сашка был дико ревнив. Правда, только по отношению к Дине. Хотя, конечно, глупо ревновать чужую жену. Но все равно он ничего с собой не мог поделать, когда речь заходила о его Динке.

– Думать об этом забудь, брат, – резюмировал Александр, направляясь к выходу. – Поехали.

Настырный Медведь не унимался, продолжая жизнерадостно подначивать друга, видя, что тот уж слишком эмоционально реагирует на его слова. И это его интриговало.

– Саш, но ты подумай! Ну, а что? Идеальный зять! Саш?! Шеф?

– Без комментариев! – насмешливо отозвался Александр, выходя из кабинета.

Нет! Медведя точно надо было назвать не Медведем, а рыбой-прилипалой!

– Без комментариев! – шутливо кривляясь, эхом отозвался начальник охраны, который, несмотря на свою высокую должность, в душе так и остался пацаном, который не прочь поддразнить друга. – А девка-то реально хорошая!..

Очень больно, когда тебя предают – оставляют самые родные люди. Сначала Люсю бросила Динка. Да! Именно бросила! Уехала на учебу и больше не вернулась домой! Люся, конечно, вместе с бабушкой навещала сестру в городе, порой даже оставалась у нее с ночевкой на выходные, возилась с племянниками, но это было уже совсем не то! Раньше Динка всегда была рядом. Была только ее – Люсина! По сути, заменяла ей маму, которая по долгу службы часто уезжала в командировки, а теперь…

Люся осталась одна.

Потому что мало ей Динки! Так еще уехал и Саша! Сначала в армию, а затем в Москву. Разве это не предательство?! Они так ждали его со службы, думали, что брат останется с ними навсегда! Но тот пробыл дома меньше недели, а затем улетел к другу в столицу. И остался там навсегда.

Как и с Диной, Люся продолжала общаться с братом. Он периодически забирал ее к себе на каникулы. В Москве было прикольно, Сашка ни в чем не отказывал Люсе, хоть и был довольно строгим братом. Можно даже сказать отцом, которого Люся никогда не знала. Единственное, что ее очень напрягало в его доме, – эта выскочка Света! Люся была согласна делить любовь брата только с Динкой, но никак с этой посторонней девкой, которая только и делала, что пыталась наладить с ней, Люсей, контакт. Даже книжки какие-то психологические читала про выстраивание отношений с подростками. Только больно Люсе это было надо! У нее уже была своя семья, и Света не была ее частью!

В Москве Люся обычно жила на два дома: Динкин и Сашкин, и никак не могла понять, почему эти двое не общаются. Ведь раньше они жить друг без друга не могли, а тут… Приедешь к брату. Он нет-нет да и начнет аккуратно выспрашивать о Динке. Остановишься у Динки… Она хоть и делает вид, что ей все равно, но стоит Люсе начать рассказывать Валере или Карине про Сашу, как старшая сестра тут же начинает крутиться поблизости. То чай им нальет, то еще что… Вроде взрослые люди, а ведут себя, ей-богу, как в детском саду! – к такому выводу приходила недовольная Люся, забросив бесплодные попытки помирить эту странную парочку, которые раньше были неразлейвода.

Немного повзрослев, начав более критично воспринимать происходящее, Люся внезапно поняла, что отъезд брата и сестры был напрямую связан с их матерью Тамарой. За все эти годы та ни разу не попыталась вернуть Дину в семью, хоть Люся тысячу раз просила ее об этом. Это была ее единственная просьба, которую Тамара откровенно игнорировала. Зато во всем остальном Люся не знала отказа.

Было еще кое-что, что с годами стало напрягать Люсю все сильней. Раньше она как-то не особо обращала на это внимание, считала за комплимент со стороны мамы, но теперь… Как же ее достало, что мать постоянно сравнивает ее с отцом! Умиляется, что Людмила походит на Петю: те же глаза, волосы… Но только не характер!

Пока Люся была маленькой, подобные сравнения с папой льстили девочке, но стоило ей подрасти… Она поняла простую истину: абсолютная любовь матери к ней связана не с самой Люсей, а лишь с ее отцом – Петром. Именно его отражение каждый раз видела в ней Тамара. И любила она в первую очередь это отражение, а уж потом – саму Люсю. Самое обидно было то, что мать, с самого начала создав себе образ идеальной Петиной дочки, не хотела замечать то, какая Люся была на самом деле. И это бесило девчонку. Ведь, что греха таить, может, внешне Люся и походила на отца, но в душе, по характеру была копией Тамары, которая в свое время изрядно потрепала нервы матери в подростковый период.

То же самое со временем стала проделывать и сама Люся.

Начиная лет с четырнадцати Людмиле все чаще и чаще стал сниться один и тот же сон. Он не был кошмаром, но от этого было еще хуже… Сон, наполненный неизъяснимой тоской. Каждый раз во сне Люся бежала по заснеженному кладбищу к могиле отца, куда ее в детстве чуть ли не каждую неделю таскала за собой Тамара, пока сама девочка не устроила бунт на корабле, отказавшись ходить на могилу, которую всегда ненавидела. И вот она снова и снова стоит возле нее – что-то кричит отцу, доказывает ему, что он не прав, что так рано ушел. Что ему надо было остаться с матерью и тогда бы Тамара не душила ее, Люсю, своей слепой любовью. И она бы не была для мамы отражением своего отца! Постепенно Люсин крик переходил в плач. Злость, боль, сменялись отчаянием и безысходностью.

Ведь это так страшно, когда тебя не видят. Ты словно живое привидение – отражение другого человека. Но не ты сама. И это очень злило Люсю.

Сначала это был просто эксперимент. Одна дурацкая выходка – мелкое хамство, за которое бы точно попало от родителей ее подругам. Но мама закрыла глаза. Простила, даже не потребовав извинения. Затем были сигареты. Люсе сошло с рук и это. Ведь Петенька тоже курил! Она даже в этом похожа на папу – умилялась мать. Затем – первая бутылка пива, первая «дурная компания». И это в четырнадцать лет. С рук сходило все! Это пугало и окрыляло. А в случае с Люсей еще и доставляло боль. В душе девочка понимала, что это ненормально: любить ребенка вот так безусловно только потому, что дочке «подфартило» с правильным папой, в то время как Динку мать всю жизнь шпыняла за мельчайшую погрешность, – это Люся тоже помнила очень хорошо.