Его прекрасные жены - Мэгги Осборн

– Я думала, что стала тебе немного нравиться, - вдруг выпалила Рози. Ужаснувшись собственным словам, она округлила глаза, быстро отвернулась и натянула шляпу на самые уши, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец.

Боуи удивленно посмотрел на нее:

– А тебя волнует, как я к тебе отношусь?

– Конечно, нет! - Рози скрестила руки на груди и, вздернув подбородок, уставилась вдаль. - Дело в том, - заговорила она, когда колеса фургона отмерили не менее полумили, - что мы уже три месяца женаты и я начала к тебе привыкать. Я даже не возражаю против твоей болтовни по утрам. Да и свою долю работы, признаться, ты честно выполняешь. Если бы еще перестал учить меня жить, мы бы отлично поладили. Но меня бесит, когда ты начинаешь говорить об отъезде. Ты мой муж и должен помочь мне отомстить, сколько бы времени это ни заняло. К тому же в армии ты больше не нужен, а ничего другого у тебя нет. Мы с тобой похожи, Стоун, тебе тоже некуда податься.

Он крепче сжал вожжи, глядя вперед.

– На востоке у меня есть определенные обязательства перед семьей.

– Судя по тому, что ты говорил, твоему отцу, сенатору, наплевать, увидит он тебя или нет. Отец вычеркнул тебя из своей жизни в ту минуту, как услышал о твоем увольнении.

Хотя Боуи и сам так считал, но слова Рози полоснули его по сердцу. Отец никогда не простит ему позорного увольнения, какова бы ни была истинная причина. Сенатор смирился бы с убийством Лютера Рэдисона, но не с увольнением из армии за недостойное поведение.

– Ты права, - согласился Боуи. - Но у меня есть и другие обязательства.

– Например?

– Я не могу тебе этого сказать, Рози. Может быть, со временем.

– Не важно, - заявила она, равнодушно пожав плечами. - Ты все равно никуда не уедешь.

Чем дольше Боуи оставался в Пэшн-Кроссинге, тем не-разрешимее становилась его дилемма. Он считал непростительным по-прежнему позволять Сьюзен и отцу считать его мертвым. Вне всякого сомнения, они отслужили панихиду, и Сьюзен носит траур, отказавшись от балов и развлечений, которые так любит. Едва ли она чрезмерно горюет по Боуи - в сущности, они толком и не знали друг друга, - но вдовство для нее серьезное испытание.

Что касается сенатора… наверняка в его сердце отыщется крошечный уголок, который скорбит о смерти второго сына. Боуи ненавидел себя за причиненную им боль. Но не мог сообщить им, что остался жив, не объяснив при этом, почему сразу же не вернулся домой. Горькая улыбка тронула его губы. Боуи представил себе ужас Сьюзен и негодование сенатора при известии, что он добавил двоеженство к своим преступлениям. Если военный трибунал и обвинение в убийстве не погубили окончательно репутацию Стоунов, то скандал, связанный с двоеженством, определенно довершит дело.

Часто по ночам Боуи не мог заснуть, размышляя о сложившейся ситуации. Он пытался придумать способ, как сообщить семье, что его не повесили, и вместе с тем выполнить обязательства перед Рози Малви.

Честь не позволяла Боуи бросить Рози. Каковы бы ни были ее побуждения, она спасла ему жизнь. И хотя он часто сожалел об этом, но теперь считал себя в долгу перед ней. Самое меньшее, что мог сделать Боуи, - так это сдержать свое обещание и помочь Рози вырастить желанный урожай.

Он согласился на условия Рози только потому, что был твердо уверен: Сьюзен и Нэйту обеспечена спокойная и безбедная жизнь. Как бы сенатор ни презирал сына за то, что он навлек на семью позор и бесчестье, Боуи не сомневался: отец сдержит слово. Защитит Сьюзен и Нэйта и позаботится о них.

– В тот первый день, - завидев на горизонте дом, Боуи с трудом вернулся в настоящее, - я и представить себе не мог, что когда-нибудь найду в тебе что-нибудь, достойное восхищения.

– О, заткнись!

– Теперь я думаю иначе. У тебя много качеств, которыми я искренне восхищаюсь.

– Правда? - Рози приподняла ногу и, наклонившись, отодрала комок глины, прилипший к каблуку. - Не сказала бы, что подобная чепуха меня интересует. Но если тебе не терпится сообщить мне это, видимо, придется выслушать тебя.

Боуи помолчал, вглядываясь в дом. Лодиша наверняка греет воду для традиционной ванны Рози после тюрьмы. Сегодня за ужином ее золотистые волосы будут переливаться как шелк в свете лампы, лицо - сиять цветами слоновой кости и клубники, а кожа - благоухать смесью щелочного мыла и розовой воды, которую Лодиша добавляет в ванну. Сегодня Боуи ждет одна из бессонных ночей, когда он будет ворочаться в постели, стараясь не думать, как давно не спал с женщиной.

– Я восхищаюсь твоим трудолюбием, - наконец вымолвил он. - Мало кто из знакомых мне мужчин способен на такое. И ты никогда не жалуешься. Твоей силы воли хватило бы на десяток проповедников, и ты порядочная женщина.

Рози закатила глаза и издала сдавленный звук, напоминающий не то восторженный всхлип, не то приглушенный смешок.

– Порядочная? Едва ли кто-нибудь согласится с тобой.

– Рози, посмотри на меня. - Она даже не повернула головы. - Почему ты взяла фургон, а не поехала в город верхом на Айвенго?

– Ты знаешь почему. Я собиралась купить пару мешков муки и немного сахара для Лодиши.

Боуи дернул головой в сторону пустого фургона.

– Так где же они? Мешки с мукой и сахар?

Он заметил ее смущение.

– Ну? - Боуи наклонился и заглянул ей в лицо. - Я не слышу. - Впрочем, он догадывался, каков будет ответ. Рози не впервые раздавала провизию.

Она понурилась.

– Помнишь того толстобрюхого типа, которого собирались повесить вместе с тобой? Джошуа Уилси? На него в амбаре свалилась копна сена и чуть не вышибла из него дух. В полубессознательном состоянии он заблудился в метель и отморозил ноги в ручье. Скотчи Моррис ампутировал ему ногу по колено.

– Скотчи Моррис? Парикмахер?

– Никого ближе к доктору здесь все равно нет. Как бы там ни было, миссис Уилси истратила все до копейки на виски для операции и настойку опия. Да и Скотчи, знаешь ли, не станет резать ноги даром.

– Поэтому ты отдала муку и сахар миссис Уилси? Разве она не из тех особ с поджатыми губами, что не удостаивают тебя ни кивком, ни приветствием на улице?

– Черт, при чем здесь это? - Засмеявшись, Рози отмахнулась от него. - Если обижаться на всех, кто не сказал мне «здрасьте», придется безвылазно сидеть на ферме, верно?

Боуи взял ее рукой за подбородок и повернул лицом к себе, удивляясь тому, какая упругая, а вместе с тем мягкая и податливая у нее кожа.

– Проклятие, да выслушай же меня! Кто будет уважать тебя, если ты сама себя не уважаешь? Вряд ли в Пэшн-Кроссинге найдется семья, которой ты так или иначе не помогла. Однако с тобой обращаются так, будто ты заразная! Пора это прекратить!

Рози дернула головой, вывернулась, и ее карие глаза сверкнули.

– Если думаешь, будто в Пэшн-Кроссинге передо мной начнут снимать шляпы только потому, что ты пригрозил отделать каждого, кто не пожелает называть меня миссис Стоун, значит, ты глупее, чем я предполагала. Я не собираюсь меняться. И мне все равно.