Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

Франц Шнайдер не числился в активе Красного оркестра, но благодаря своим давним контактам, был в курсе множества важных дел. Не выдержав пыток, он выдал Гриотто — радиста Робинсона».

Анни — Анна Максимович, дочь русского генерала, врач, вместе со своим братом Василием принимала активное участие в работе парижской группы Леопольда Треппера.

Сисси — Рашель Дюбендорфер, агент советской военной разведки, проживала в Швейцарии, где была членом разведывательной организации, известной как «Красная тройка». В ней активно работали Шандор Радо (Дора) и Руфь Кучинская (Соня), которые имели самостоятельную связь с московским Центром.

После войны, так же как и Шандор Радо, Леопольд Треппер, Иоганн Венцель, Рашель Дюбендорфер была вывезена в Советский Союз, где провела десять лет в Лефортовской тюрьме. Кабинетные «разведчики» безжалостно сдавали Лубянке людей, за счет которых спасали свою карьеру и жизнь. Никому не хотелось отправляться на фронт или попадать в ГУЛАГ...

Еще до своего ареста, 15 сентября 1942 года, пытаясь спасти своих товарищей от ареста, Анри Робинсон сообщал в Центр, что Паскаль был замечен у дома Жермен Шнайдер в сопровождении агентов гестапо и предлагал сотрудничать с'ними, стать ей двойником.

«Гестапо сосредоточило все усилия на нашей французской группе», — говорилось там.

Но Москва далеко, а враг — рядом и буквально наступает на пятки. Бойцы Красного оркестра, еще остающиеся на свободе, и те, кто находится в тюремных казематах, исполняют свои последние трагические аккорды.

Тридцать лет спустя после войны, вспоминая те трудные и драматичные дни, Леопольд Треппер рассказывал:

«...Ефремов полностью «раскололся». По его милости арестовано более тридцати людей, целые семейства. По численности это вдвое больше бельгийской группы.

В конце августа Ефремов встречает Жермену Шнайдер, работавшую с Венцелем, и раскрывает перед ней всю подноготную своей игры. Рассказывает, что был арестован, что немцы знают абсолютно все, и поэтому он решил спасать свою шкуру. Он предлагает Жермене работать с ним. Он объясняет ей: — Ты пойми — Отто всегда выпутается, а расхлебывать все придется нам. Значит, лучшее для нас — это перейти к немцам и спасти то, что можно спасти...

Жермена просит дать ей подумать до завтра и спешит в Париж — известить меня. Я сразу же командирую ее в Лион. Обнаружив ее исчезновение, немцы арестовывают ее мужа, Франца Шнайдера, и двух сестер Жермены...

Без промедления я извещаю обо всем Центр, но получаю от него прямо-таки ошеломляющий ответу «Отто, вы абсолютно ошибаетесь. Мы знаем, что Ефремов был арестован бельгийской полицией для проверки документов, но все прошло хорошо. Между прочим, Ефремов продолжает посылать нам очень важные материалы, которые, после самой строгой проверки, оказались первоклассными».

Под жестокими ударами гитлеровской контрразведки неумолимо рушится разведывательная сеть, создававшаяся огромным трудом многих антифашистов. К.Л. Ефремов выдал своего связного с голландской группой. Уже известный нам капитан абвера Гарри Пипе привез его в Амстердам, где должна была состояться его встреча с руководителем этой группы — Тино. Эта встреча происходит в многолюдном кафе.

«Очкарик заказывает кофе, я тоже, — вспоминал Гарри Пипе. — Мы неторопливо попиваем его, и вдруг Люнетт (имя связника. — Прим. В. Т.) встает навстречу очень сильному мужчине с расплывчатыми чертами лица — эдакий слабохарактерный великан. Он садится за столик рядом с Люнеттом, и между ними завязывается разговор. Они говорят минут пять... Двое полицейских подходят и пытаются надеть наручники на великана. Он сопротивляется, зовет на помощь, обстановка в кафе накаляется... Еще немного, и вспыхнула бы настоящая потасовка. Клянусь вам, атмосфера действительно была накалена! В конце концов мы сумели вырваться и доставили арестованного в гестапо.

Здесь он отказался отвечать на мои вопросы. Гестаповцы стали его избивать. Остановить их было не в моей власти — они были здесь хозяевами, так что я предпочел удалиться. Позже я узнал, что гестаповцам удалось сломить арестованного. Его звали Антон Винтеринк. Он был ветераном Коминтерна, перешедшим в Красную капеллу. Винтеринк выдал всю свою группу и даже согласился участвовать в функшпиле»{17}

Радиопередатчик Тино — Антона Винтеринка 18 ноября 1942 года впервы выдал в эфир и принял участие в радиоигре с московским Центром, затеянной зондеркомандой. Накануне освобождения Голландии — 6 июля 1944 года Антон Винтеринк был расстрелян гитлеровцами.

Гестапо схватило жену Гарри — Клару Шаббель 18 октября 1942 года, в дверях собственной квартиры на Эйхеналлее, 11, в берлинском районе Хеннигсдорф.

Еще в июне 1942 года эта отважная женщина предоставила свою квартиру двум советским разведчикамантифашистам Вильгельму Феллендорфу и Эрне Айфлер, сброшенным в Восточной Пруссии, и укрывала их более месяца.

В октябре 1942 года парашютисты Вильгельм Феллендорф и Эрна Айфлер были схвачены и убиты гестаповцами.

Судьям имперского военного суда, приговорившего 30 января 1943 года Клару Шаббель к смертной казни, пришлось констатировать: «Она заявляет, что по-прежнему остается коммунисткой».

Клара Шаббель погибла в берлинской каторжной тюрьме Плётцензее в тот самый день 5 августа 1943 года, когда были казнены ее товарищи по антифашистской группе: Хильда Коппи, Эльза Имме, Ода Шотмюллер и другие женщины из организации Шульце-Бойзена — Харнака.

В своем последнем письме, адресованном сыну Лео, Клара Шаббель писала:

«Мой милый мальчик, я говорю тебе навсегда: Прощай, не печалься очень. Подумай, что я освобожусь от всех забот и обрету мир на вечные времена. Будь прежде всего здоров и будь хорошим сыном дяде Гансу и тете Грете. Доставь им радость. Все, что я имею, принадлежит тебе. Думай обо мне, Лео. Ты был для меня всем. Я передаю тебе мое кольцо. Сохрани его в память обо мне».

(Вероятная дата этого письма — 5 августа 1943 года. — Прим. В. Т.)

Ни его отец, ни мать не хотели, чтобы Лео стал солдатом германского вермахта и принимал участие в войне против Советского Союза.

В одном из своих писем, 10 октября 1940 года, Анри Робинсон писал Леопольду Трепперу:

«Я благодарю вас за усилия, которые вы предприняли, чтобы информировать меня о судьбе моего сына. Существует одна-единственная проблема, которая с некоторых пор чрезвычайно важна для меня.

Я не хочу, чтобы он был солдатом Германии. Форма бойца Красной Армии, и никакая другая...

Простите меня за этот пассаж, который очень близок моему сердцу».

«У меня хорошие новости для вас, — писал Леопольд Треппер. — Вашу семью посещают, ей переданы деньги и установлена связь на будущее, чтобы обеспечить ежемесячные платежи. Мы надеемся, что вопросы судьбы вашего сына в предстоящие два месяца будут решены. Для начала мы пересылаем вам небольшое письмо от вашей семьи».