Большой шеф Красной капеллы - Валентин Томин

Поразительно точно совпадают те факты и сведения, о которых они сообщают, хотя, как мы знаем, они сделали это каждый самостоятельно, независимо друг от друга.

Напомню нашим читателям очень кратко лишь несколько строк из письма Леопольда Треппера:

Паскаль, Герман, Тино и их люди арестованы, Контре удалось продолжать с вами работу от их имени...

В мае Хемниц капитулировал, был переведен в Берлин и передан в распоряжение «Контры». Там он полностью выдал характер нашей работы, роль Е.К.З., работу Андре, Кента, Отто, Германа, Фабриканта и Боба, код Кента и музыкальные программы станций Оскол и Германа...

Под влиянием открытия заговора Кент капитулировал, дал различные показания о людях и своих поездках в Берлин, Прагу и Швейцарию, что «Контре» было известно лишь частично до ареста Кента. В настоящее время Кент сотрудничает с «Контрой», редактируя телеграммы, которые посылаются вам от его имени.

Сегодня, 60 лет спустя, располагая многочисленными данными, мы имеем возможность почти полностью расшифровать последнее письмо Гарри, советского разведчика Анри Робинсона.

Признаюсь, мне нелегко было читать эти строки, как будто пришедшие к нам сквозь толщу времени с того света... Завещание павшего живым.

Еще раз перечитаем строки последнего сообщения Гарри. Попытаемся прочитать имена и раскрыть судьбы тех, кого он называет...

«1. Паскаль с июня 42 работал на гестапо. Он предал: свою группу, группу Хемница, группу Симекс и Отто и своих людей».

Хемниц — кодовое имя М.В. Макарова — Карлоса Аламо, радиста в группе Кента, арестованного в Брюсселе на ул. Атребат, 101, на радиоквартире 13 декабря 1941 года. Когда и где он погиб — до сих пор неизвестно.

Вместе с ним в брюссельскую группу Отто, а затем Кента входили антифашисты Огюст Сесе, Герман Избуцкий, Морис Пеппер и другие, позже также арестованные гестапо.

Анри Робинсон считал, что Паскаль (К.Л. Ефремов) рассказал на допросах все, что знал о деятельности брюссельской разведывательной организации и, как нам известно, принял участие в радиоигре с московским Центром.

Вскоре после провала резидентуры Кента в Брюсселе, 1 феврале 1942 года Леопольд Треппер сообщил в Центр о случившемся, назвал имена тех, кто был схвачен гестаповцами на ул. Атребат, и получил из Москвы приказ — передать уцелевших подпольщиков резиденту другой брюссельской группы, который находился в Брюсселе с 1939 года, выдавая себя за финского студента. Это был советский офицер, капитан Ефремов Константин Лукич. В Центре были весьма высокого мнения о нем — ведь он, единственный среди остальных, имел военное академическое образование и хорошо разбирался в военных вопросах.

Но, увы, как оказалось, военного образования оказалось явно недостаточно, чтобы стать настоящим военным разведчиком.

Леопольд Треппер вынужден выполнить приказ Центра, но он снова указывает на ошибочность этого решения. С большим опозданием из Москвы приходит ответ, где ему разрешают расформировать остатки группы Кента и принять меры, которые он сочтет необходимыми. Но было уже поздно.

Паскаль (К.Л. Ефремов) уже познакомился и работает с Бобом, Голландцем и другими, узнал адреса радиоквартир...

Леопольд Треппер приказывает ему скрыться под другим именем. Тот обращается к Райхману, специалисту по добыванию фальшивых документов, который направляет его к полицейскому инспектору Матье, агенту абвера.

Вот что рассказал двадцать лет спустя после войны Жилю Перро уже известный нам капитан абвера Гарри Пипе. Тот самый, что разгромил радиоквартиру Кента на ул. Атребат в декабре 41-го года, захватив там некоторых подпольщиков, важные документы и шифры... Не скрывая гордости за прошлые подвиги, он рассказывал: «Понадобилось удостоверение личности для одного студента. Матье, естественно, попросил фотографию и показал ее мне. На ней был молодой, белокурый парень; очень открытое и невероятно симпатичное лицо с тонкими чертами. Матье обещал сделать удостоверение и условился, что сам передаст его студенту. Райхман назначил встречу на 30 июля, от полудня до часа дня на мосту, протянутом над Ботаническим садом в самом центре Брюсселя. Мы отправляемся туда на двух машинах, набитых полицейскими. Следуем за Матье на расстоянии. После нескольких минут ожидания видим приближающегося к нему худого и очень высокого — по меньшей мере метр восемьдесят — молодого человека. Это он. Молодой человек подходит к Матье, и инспектор протягивает ему удостоверение личности. В этот момент вмешиваемся мы. Он не пытался убежать; да ему бы это и не удалось. Ефремов признался нам, что сменил Кента во главе брюссельской сети. Мы его специально допрашивали по поводу радиосвязи. У него было три передатчика: один находился у Венцеля, другой был спрятан у Матье, а третий, резервный, в Остенде. Ефремов выдал нам «пианиста»; им оказался один специалист, служивший в бельгийском флоте. Мы его арестовали, передатчика не нашли; арестованный утверждал, что не знает, где он находится{16}. Из трех передатчиков, запеленгованных функабвером (не считая, конечно, того, что был спрятан у Матье и который так никогда и не заработал), только этот не попал к нам в руки. Два других — те, что найдены на ул. Атребат и на чердаке у Венцеля. По словам Ефремова, у организации не было лишнего «пианиста» для работы с передатчиком в Остенде. Итак, мы все же покончили с подпольными передатчиками, и, конечно, это было огромным облегчением. Ефремов выдал нам также своего связного, работавшего с голландской сетью. По правде говоря, мы даже не подозревали о существовании этой организации. Уже находясь в Бреендонке, во время тюремной прогулки К.Л. Ефремов встретил Иоганна Венцеля и сумел передать ему записку: В ней говорилось:

«После 30 июня мы были уверены, что это конец. Симона держала себя превосходно. Франц проявил слабость. Один бельгийский полицейский, который был с апреля в нашей организации, — предал меня.

Боб и Голландец тоже арестованы. Провал Тино и Велло — неизбежен. Была установлена связь между мною и тобой. Я прошел через ад Бреендонка и испытал все. У меня есть только одйо желание — увидеть мою мать».

О дальнейшей судьбе К.Л. Ефремова известно немногое. Как сообщает А.И. Галаган: «В 1943 году Ефремов был приговорен военным трибуналом Германии к смертной казни. На вопрос Ефремова, как будет приведен приговор в исполнение, председатель трибунала ответил: «На открытый солдатский вопрос последует открытый солдатский ответ — расстрел». Данных, подтверждающих исполнение приговора, не имеется».

«2. Муж Паолы в дек. 42 предал — Анни и Сисси, мою жену и моего сына».

«Шнайдеры, швейцарцы по национальности, более двадцати лет работали в Коминтерне, — рассказывал Леопольд Треппер в своей книге «Большая игра». — Выполняя функции связных, курьеров и «почтовых ящиков», Франц и Жермена Шнайдер (Паола, Марта, Симон) были знакомы со множеством европейских коммунистов. До войны их дом в Брюсселе служил тайной квартирой и «перевалочном пунктом» для проезжавших через Бельгию крупных партийных руководителей. Здесь останавливались Морис Торез и Жак Дюкло. Оба они были тесно связаны с коминтерновскими «старичками», в частности с Гарри Робинсоном и его бывшей женой Кларой Шаббель, исполнявшей функции курьера между Берлином и Венцелем.