Честь самурая - Эйдзи Есикава

— Я принял решение. Во сне мне явился Будда и повелел присоединиться к западному войску, — объявил он своим приверженцам.

В тот же день он послал Хидэёси письмо, в котором дал согласие на союз.

Насчет появления Будды во сне Сёню слукавил, но решение его укрепилось в беседе со старшим сыном, и это воодушевило военачальников.

Юкискэ поведал отцу, что коменданту крепости Инуяма Накагаве Канэмону было предписано вернуться в Инуяму вскоре после того, как его, Юкискэ, отпустили из Нагасимы.

До сего дня Сёню колебался во мнении, на чьей стороне окажутся воины крепости Инуяма. Теперь, когда он сообщил Хидэёси о своей поддержке, крепость Инуяма превратилась во вражескую твердыню прямо под боком. Мало того, крепость находилась в ключевом месте, прикрывалась естественными рубежами, и было очевидно, что Иэясу и Нобуо рассчитывают превратить крепость в форпост оборонительных рубежей своих провинций. Это означало, что самому Сёню теперь в любую минуту грозило нападение войска со стороны провинции Исэ, и он решил поскорее вернуться в собственную крепость.

— Призовите предводителя Голубых Цапель, — распорядился Сёню.

В долине за крепостью стояло несколько десятков хижин, в которых обитали люди, нанятые на службу кланом. Их называли отрядом Голубых Цапель. Оруженосец Сёню привел невысокого кряжистого мужчину лет двадцати пяти. Это был Сандзо, предводитель Голубых Цапель. Услышав переданный оруженосцем приказ, он вошел в крепость через задние ворота и очутился во внутреннем саду.

Сёню, стоя под деревом, движением подбородка повелел Сандзо приблизиться. Затем, когда тот простерся ниц, Сёню отдал ему распоряжения.

Отряд Голубых Цапель получил свое название за то, что носил небесного цвета одежду. Как только отряд получал задание, чаще всего тайное, он устремлялся в путь, как голубые цапли — в полет.

Три дня спустя Сандзо вернулся из отлучки. Он быстро прошел в крепость и, как и в прошлый раз, почтительно приветствовал Сёню во внутреннем саду. Сёню принял из рук Сандзо завернутый в вощеную бумагу меч и внимательно осмотрел его. Меч был обагрен свежей кровью.

— Вижу. — Сёню согласно кивнул; затем, выражая одобрение, добавил: — Ты славно потрудился. — И он вручил Сандзо несколько золотых монет.

Не было сомнений, что доставленный меч принадлежал Накагаве Канэмону из крепости Инуяма. Навершие рукоятки меча было сделано из лакированного дерева и являло собой родовой герб Канэмона.

— Благодарю вас за щедрость, мой господин, — сказал Сандзо, намереваясь уйти, но Сёню остановил его.

Еще раз призвав оруженосца, он распорядился принести и выдать Сандзо столько денег, что иначе как на лошади их было бы не увезти. Оруженосец и казначей вдвоем с превеликим трудом принесли монеты во множестве красных кошелей и разложили их на земле перед изумленным предводителем Голубых Цапель.

— Хочу, Сандзо, поручить тебе еще кое-что.

— Да, мой господин.

— Обо всем я поведал лишь троим доверенным людям. Хочу, чтобы ты переоделся погонщиком, погрузил на лошадь деньги и поехал по дороге вслед за этими людьми.

— Куда?

— Не спрашивай.

— Хорошо, мой господин.

— Если все пройдет как задумано, я возведу тебя в самураи.

— Благодарю, мой господин.

Сандзо был человек отважный и бесстрашный, но такое количество денег повергло его в больший трепет, чем вид крови. Он вновь простерся ниц перед военачальником и несколько раз коснулся земли лбом. Поднявшись, он увидел подошедшую тройку доверенных лиц: один из них был старый деревенский самурай, двое других — крепкие молодые люди. Последние двое уже вьючили кошели на спину лошади.

Сёню и его сын Юкискэ пили утренний чай в чайном домике. Внешне казалось, что это обычная радостная встреча отца с сыном после долгой разлуки, на самом деле они обсуждали чрезвычайно важное и тайное предприятие.

— Я сейчас направляюсь в Гифу, — заявил Юкискэ в конце разговора.

Выйдя из чайного домика, он приказал подать коня. Сначала он собирался немедленно вернуться в свою крепость, но возвращение пришлось отложить на два-три дня.

— Смотри не оплошай, — понизив голос, предостерег его Сёню.

Юкискэ самоуверенно кивнул отцу, дабы тот в нем не сомневался, а в глазах Сёню этот гордый и властный молодой мужчина оставался несмышленым младенцем.

Но уже на следующий вечер — а это произошло тринадцатого числа — всем в крепости Огаки стало известно, что задумал Сёню и зачем он отправил сына в Гифу.

Приказ о сборе войска поступил внезапно, застигнув врасплох всех, включая ближайших соратников Сёню.

В зале для воинов несколько молодых самураев, возбужденных вестью о походе, торопливо приводили в порядок оружие и облачались в доспехи, когда к ним внезапно вошел старший. Зашнуровывая кожаные перчатки, он обратил к воинам бледное от волнения лицо и сказал:

— До рассвета нам предстоит взять крепость Инуяма.

И лишь в покоях главного военачальника, самого Сёню, жизнь протекала размеренно и тихо.

Расположившись со средним сыном Тэрумасой, он спокойно потягивал сакэ. Восседая на походных стульях, они были готовы немедленно выступить.

О выступлении войска в поход возвещают, трубя в раковину. Бьют барабаны, развеваются на ветру знамена, войско торжественной поступью проходит по улицам крепости. Но сей раз всадники малыми разъездами, по два-три человека, покидали город скрытно. Пешие воины шли без обычной горделивости, знамена были свернуты, а огнестрельное оружие укрыто от посторонних взоров. Сквозь вечерний туман весенней поры горожане недоуменно поглядывали на выход воинов, но никто не мог подумать, что войско отправляется на войну.

Отойдя всего на три ри от Огаки, войско заняло боевые порядки. Сёню обратился к воинам:

— Завершим битву к рассвету, дабы поутру вернуться к своим очагам. Идите в бой налегке.

Город Инуяма и того же названия крепость были прямо перед ними на другом берегу реки. Река — один из верхних притоков реки Кисо — с шумом билась о камни, там и здесь зияла воронками и водоворотами, но все вокруг — небо, луна, горы — было словно окутано дремотой. На другом берегу мерцали только редкие ночные огни в домах.

— Всем спешиться.

Сёню первым сошел с коня и уселся на походный стул, заботливо поставленный на берегу.

— Прибыл господин Юкискэ. Выше по течению — его воины, — доложил один из советников, указывая рукой вверх по реке.

Сёню, приподнявшись, глянул туда.

— Лазутчиков ко мне! — громко приказал он.

Один из лазутчиков бросился к нему с донесением. Затем отряд числом около полутысячи присоединился к шестистам воинам под началом Икэды Сёню. Их серебристые тени замерцали в тумане, как рыбья чешуя.