Неограниченная война. Генеральный план Китая по уничтожению Америки - Qiao Liang

подвергается угрозам со стороны этих мер в том же диапазоне (это потому, что монополизировать один тип технологии гораздо сложнее, чем изобрести тип технологии). Эти угрозы никогда не были такими, как сегодня, потому что меры разнообразны и бесконечно меняются, и это действительно дает ощущение, что за каждым деревом видишь врага. Любое направление, мера или человек всегда могут стать потенциальной угрозой безопасности страны, и помимо того, что человек может ясно ощутить существование угрозы, ему очень сложно четко определить, с какого направления она исходит.

Долгое время и военные, и политики привыкли к определенному образу мышления, согласно которому основным фактором, представляющим угрозу национальной безопасности, является военная мощь вражеского государства или государства потенциального противника. Однако войны и крупные инциденты, произошедшие за последние десять лет XX века, спокойно и спокойно доказали нам обратное: военные угрозы уже зачастую перестали быть главными факторами, влияющими на национальную безопасность. Несмотря на то, что это все те же древние территориальные споры, конфликты национальностей, религиозные столкновения и разграничение сфер власти в истории человечества, и они по-прежнему являются несколькими основными факторами, заставляющими людей вести войны с противоположных сторон, эти традиционные факторы все больше переплетаются с захватом ресурсов, борьбой за рынки, контролем над капиталом, торговыми санкциями и другими экономическими факторами, настолько, что даже становятся вторичными по отношению к этим факторам. Они образуют новую модель, которая угрожает политической, экономической и военной безопасности страны или стран.

Эта модель, возможно, не имеет ни малейшего военного оттенка, если смотреть на нее со стороны, и поэтому некоторые наблюдатели называют их "вторичными войнами" или "аналогичными войнами".4 Однако разрушения, которые они производят в районах, подвергшихся нападению, совершенно не вторичны по отношению к чисто военным войнам. В этой области достаточно упомянуть имена таких безумцев, как Джордж Сорос, бин Ладен, Эскобар, [Чизуо] Мацумото и Кевин Митник.5 Возможно, люди уже не могут точно указать, когда все только начиналось, что главными действующими лицами, развязывающими войны, были уже не только суверенные государства, но и японская Синрикё, итальянская мафия, экстремистские мусульманские террористические организации, колумбийский наркокартель или наркокартель "Золотая новая луна", подпольные деятели со злыми намерениями, финансисты, контролирующие крупные суммы мощных фондов, а также психологически неуравновешенные личности, зацикленные на определенной цели, упрямые личности и строптивые характеры - все они могут стать творцами военной или невоенной войны. В качестве оружия они могут использовать самолеты, пушки, ядовитый газ, бомбы, биохимические вещества, а также компьютерные вирусы, сетевые браузеры и инструменты финансовых деривативов.

Одним словом, все новые методы ведения войны и стратегические меры, которые могут быть обеспечены всеми новыми технологиями, могут быть использованы этими фанатиками для осуществления всех форм финансовых атак, сетевых атак, атак через СМИ или террористических атак. Большинство этих атак не являются военными действиями, и все же они могут быть полностью приравнены к военным действиям, которые заставляют другие страны удовлетворять свои собственные интересы и требования. Они обладают такой же и даже большей разрушительной силой, чем военные действия, и уже создали серьезные угрозы, отличные от прошлых, и во многих направлениях для нашей понятной национальной безопасности.

В сложившейся ситуации необходимо лишь немного расширить взгляд, и тогда мы сможем увидеть, что национальная безопасность, основанная на регионализме, уже изжила себя. Главная угроза национальной безопасности уже далеко не сводится к военной агрессии враждебных сил против естественного пространства своей страны. Что касается масштабов падения индекса национальной безопасности, то если сравнивать Таиланд и Индонезию, в которых в течение нескольких месяцев происходила девальвация валют на несколько десятков процентных пунктов, а экономики находились на грани банкротства, с Ираком, который подвергся двойному сдерживанию - военным атакам и экономическому бойкоту, то, боюсь, разница будет невелика.

Даже Соединенные Штаты, единственная сверхдержава, сохранившаяся после холодной войны, осознали, что у самой сильной страны часто бывает больше врагов и больше всего угроз. В Докладах о национальной обороне США за несколько финансовых лет подряд, помимо перечисления "сильных региональных государств, враждебных американским интересам" в порядке десяти основных угроз, в качестве угроз для США рассматриваются "терроризм, подрывная деятельность и анархические настроения, угрожающие стабильности федерального правительства, угрозы американскому процветанию и экономическому росту, незаконная торговля наркотиками и международные преступления". В результате они расширили диапазон многопространственного поиска возможных угроз безопасности6.

На самом деле не только Соединенные Штаты, но и все страны, исповедующие идею современного суверенитета, уже неосознанно расширили границы безопасности до множества областей, включая политику, экономику, материальные ресурсы, национальности, религию, культуру, сети, географию, окружающую среду, космос и т. д.7 Подобное "видение расширенных областей" является предпосылкой для выживания и развития современных суверенных государств, а также для их стремления к влиянию в мире. В отличие от этого, взгляд на национальную оборону как на основную цель безопасности нации кажется несколько устаревшим и, по меньшей мере, недостаточным.

С "расширенным взглядом на область" должна корреспондировать новая концепция безопасности, предполагающая всеохватывающее включение национальных интересов. То, на чем она фокусируется, конечно, не ограничивается вопросом национальной безопасности, а скорее включает в себя потребности безопасности во многих областях, включая политическую безопасность, экономическую безопасность, культурную безопасность и информационную безопасность нации. Это "взгляд на большую безопасность", который поднимает традиционную концепцию территориального домена до взгляда на область интересов нации.

Возросшая нагрузка на этот тип масштабных представлений о безопасности влечет за собой усложнение цели, а также средств и методов ее реализации. В результате национальная стратегия обеспечения реализации целей национальной безопасности, а именно то, что принято называть гранд-стратегией, также требует внесения корректив, выходящих за рамки военных и даже политических стратегий. Такая стратегия учитывает все, что связано с каждым аспектом индекса безопасности интересов всей нации, а также накладывает политические (национальная воля, ценности, сплоченность) и военные факторы на экономику, культуру, внешние отношения, технологии, окружающую среду, природные ресурсы, национальности и другие параметры, прежде чем можно будет составить полную "расширенную область", которая накладывает и национальные интересы, и национальную безопасность - большую стратегическую карту ситуации.

У любого, кто окажется перед этой ситуационной картой, вдруг возникнет чувство сетования на свою малость перед бескрайним океаном: как можно использовать один тип единых и единственных средств и методов для реализации столь объемной и обширной территории, столь сложных и даже самопротиворечивых интересов, столь запутанных и даже взаимоотталкивающих целей? Например, как можно использовать военные средства "политики кровопускания", о которых говорил Клаузевиц, для разрешения финансового кризиса в Юго-Восточной Азии? Или как можно бороться с хакерами, которые появляются и исчезают, как тени в Интернете, используя тот же метод? Вывод напрашивается сам собой: чтобы справиться с национальной безопасностью на большом видимом уровне, одного меча уже недостаточно. Одним бревном