Боярский сын IV – Офицер Империи - Никита Гримм

Отворение Врат. Наши… союзники… они просят вас предоставить еще больше жертв для расширения территорий. — Ответила уже другая проекция по правую сторону от Магистра Ордена.

Магистр выбил перебор пальцами правой руки об столешницу стола из темного дерева.

— Раз наши действия в России оказались так успешны, возможно, нам стоит и дальше развивать там полученный нами оперативный успех… — Все голубоватые полупрозрачные проекции согласно закивали на слова Магистра, — Какая зона для нас наиболее удобна для переброски тех Одаренных — пленников, которых мы смогли выкрасть из русской столицы?

— Куршская Коса, вблизи от города Королевец. — Кивнула третья проекция.

Новый стук по столешнице.

— Перебросьте оставшихся пленников из русской столицы на Куршскую Косу, братья. Пусть русские Одаренные станут кормом для пожара, который разгорается в их собственном доме. Это будет… вполне поэтично… Стать жертвой во имя своей родины. — Хищная улыбка появилась на лице Магистра, — Брат Клаус, вы станете ответственны за выполнение этой задачи. В остальных направлениях продолжаем действовать согласно плану… Кстати, что там с тем талантливым юнцом, как его звали… Волков, вроде бы…

— Мы смогли выйти на его техническое производство в Санкт-Петербурге и сделали заказ от лица Союза Зерна и Стали, так что контакты постепенно налаживаются. Думаю, скоро мы сможем встретиться с ним лично. Один из наших младших эмиссаров отправиться для принятия продукции по нашему заказу, он же и предоставит отчет после встречи с Волковым.

— Отлично. Жду с нетерпением. Очень уж мне интересен этот талантливый юноша… — Улыбка Магистра стала еще шире.

Глава 5

ГЛАВА 5. «Теперь я в армии, воу-о-у-о, теперь я в армии…»

РИ, пригород Гатчины, новое поместье Волковых, 3 февраля, 08.00

— Ну, что? Выезжаем? — Спросил Василий Иванович, как только я вышел из дверей поместья.

— Да. Едем. — Кивнул я, подходя к машине.

Я закинул сумку с вещами на заднее сиденье и уселся рядом с Коневым спереди.

Прошлый вечер и ночь я провел с близкими. Спать разошлись глубоко за полночь. Софья сдалась первой, уснув у меня на руках. Марфа Петровна сдерживалась весь вечер, стараясь не подавать вида, но когда я спустился вниз, застал ее на кухне всю в слезах. Она плакала и пыталась собрать еду мне в дорогу. В итоге, мне кажется, теперь я готов накормить целый взвод дважды… Прощание утром было…скомканным. Я обнял Марфу Петровну и Софью, пообещав себя беречь и возвращаться как можно скорее.

— Волнуешься? Боишься? — Спросил Василий Иванович, выезжая за ворота поместья.

— Конечно. — Ответил я.

— Это хорошо. — Кивнул Василий Иванович.

— Это еще почему? — Удивился я.

— Потому что не боятся дураки и смельчаки. — Улыбнулся мой наставник, — Ни первые, ни вторые долго не живут на войне. Всегда выживают крепкие середнячки.

— Я похож на середнячка? — Я вернул улыбку Коневу.

— Ты похож на салагу. Правда, разумного салагу, который отдает себе отчет в том, что вокруг него происходит. Это очень ценно сейчас. Ты же запомнил хоть что-то из того, о чем я тебе рассказывал всю прошлую ночь?

— Много чего. Спасибо тебе за это, Василий Иванович. — Благодарно кивнул я.

— Потом коньяк поставишь, и мы вместе с тобой его и разопьем после того, как ты вернешься домой. — Кивнул Конев, выворачивая руль на объездную дорогу вокруг всего Петербурга.

С Василием Ивановичем мы действительно проговорили всю ночь до самого утра. Конев вывалил на меня просто тонну информации об армии, подразделениях, вооружении, порядке действий и тактиках отдельных войсковых отрядов, а также о взаимодействии различных родов войск. И просто кучу всевозможных полезных мелочей, о которых стоило задуматься… А еще он рассказал о том, как в регулярных частях относятся к почетным Стрелецким Полкам… И да, отношение это, мягко говоря, было не особо положительным.

Просто Стрелецкие Полки были почетной гвардией с постоянным денежным содержанием аристократов и дворян. В них можно было состоять, продолжая проходить службу в регулярных частях, и тогда к офицерам не было никакого негативного отношения. Но, если ты был простым гражданским, пусть и дворянского происхождения, которого «наградили» почетным званием и должностью в Стрелецком Полку, то нужно было быть готовым получить негативную встречу как от старших офицеров, так и от простых старослужащих…

Внедорожник Конева остановился рядом с контрольно-пропускным пунктом войсковой части военного аэродрома Кузьмолово в северном пригороде Санкт-Петербурга.

— Ну, пошли что ли, провожу тебя до КПП. — Конев открыл дверь, выпрыгивая наружу.

Я вылез из машины и забрал сумку с заднего сиденья. Вместе с Василием Ивановичем мы дошли до металлической двери КПП, выкрашенной в серый цвет, и Конев первым вдавил кнопку звонка справа от серого прямоугольника.

— Дневальный КПП, рядовой Сидоренко! — На дверце открылось небольшая смотровая щель, откуда и зазвучал голос, — По какому вы вопросу?

— Поручик Первого Стрелецкого Полка Волков Матвей Александрович. — Представился я, — Прибыл согласно указу Его Императорского Величества о мобилизации.

— Прошу вас предоставить документ с предписанием и удостоверение личности, господин поручик! — Бодро ответил рядовой.

Я протянул в щель повестку, врученную Ростовым и удостоверение личности офицера, которое мне вручили при награждении.

— Ожидайте, господин поручик! — Смотровая щель закрылась, и мы с Коневым услышали удаляющиеся шаги и хлопок закрывшейся двери.

Василий Иванович достал пачку сигарет, вытянул зубами одинокого никотинового солдатика и чиркнул зажигалкой. Крепко затянувшись, Конев повернулся ко мне, выпуская сизый дым через раздувшиеся ноздри:

— Матвей, я очень хочу увидеть тебя в августе дома. Не геройствуй там. Я уже говорил тебе — выжить для солдата важнее, чем убить противника.

— Я помню, Василий Иванович, не волнуйся, геройствовать не стану лишний раз.

— Лишний раз⁈ — Тут же встал в стойку Конев.

Я на его реакцию лишь весело рассмеялся. Тот непонятный липкий страх, что терзал меня всю дорогу, с того самого момента, как я вышел из дверей поместья, наконец-то отступил. Не пропал полностью, развеявшись словно дым от сигареты Конева, но ушел куда-то глубоко внутрь, словно лиса, забравшаяся в свою нору ранним утром, чтобы дождаться новой ночи… В голове прояснилось, и остался только покой.

В этот момент за дверью раздались новые шаги, приближающиеся к нам. Противный скрип мощного засова — и дверь перед нами открылась, явив нам рядового Сидоренко — молодого худощавого паренька лет девятнадцати на вид в зеленой форме