Четвертый тост - Александр Бушков

Утречком, после завтрака, выехали в Грозный – на самом чтони на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своейпрозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали восновном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались разноцветныелегковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах чем-то инородным,странным, не имевшим права и оснований тут быть…

Дорога была – ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Заточеловек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей,превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы,чем море грязи; во-вторых, глаз радовало окружающее редколесье,просматривавшееся буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта,а потому – ни единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голымкорявым зарослям предстояло превратиться в густую «зеленку», что значительноосложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько вооруженнойсволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными намерениями…

Впрочем, это еще не означало, что можно расслабитьсястопроцентно. Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших кдороге деревьев – в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз вветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвейсвешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту машины,башне «бэхи», да просто башке примостившегося на броне бойца… Надо сказать, впервое время задумка достигла результата, но, познакомившись с новинкой, народстал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше. А можно еще, подкопавасфальтовое покрытие с одной стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда,кропотливо уничтожив все следы, – это тоже не сахар…

Под самым городом легковушки стали попадаться чаще – вГрозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал,да, собственно, в кузове и не было никакого отряда «Вымпел». Там, подпрыгиваяна железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище,несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты еготри часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутомуспецназу страны.

Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будетментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так былиоблачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные «мурки» –удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться официальнымязыком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем, непонятно кто –старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли,являя собою сугубую банальность.

Одним словом, подобных компаний, именно так одетых, погороду и прилегающим окрестностям разъезжало немерено. Единственное исключениепредставляла собою лейтенант Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая нилейтенанта женского пола, ни опера ФСБ, – но и она ничем не выдаваласлужебной принадлежности, скорее наоборот…

Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, –огромная зеленая надпись на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ КРАСНОЯРСКИЙОМОН. Сибирячки отметились.

А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, чтоот него осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове принимали самоеактивное участие. Пожалуй что, груды развалин смотрелись даже как-топрозаичнее, что ли, – гораздо более жутко выглядели те дома, что оказалисьзадетыми лишь самую малость… Обычная «хрущевка» – но на уровне третьего этажана месте парочки окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому подобное. Каждомунашлось бы что припомнить, но если постоянно держать такое в голове, начнутгореть нервные клетки, а потому никто и не стремился прокручивать в памяти каквпечатления четырехлетней давности, так и совсем свежие, этого года, ну их кчерту, откровенно говоря…

В глубине души они и впрямь чувствовали себя словно надругой планете. Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим,непонятным даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если понимаешь умом,что весь народ как таковой бандитской шайкой быть не может, сердце рассудкувсегда противоречит: именно этот народ в лице своих худших представителей палитв спину по ночам, а то и средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так долгои тягостно, что конца до сих пор не видно. И невозможно определить, кто из этихвот, при свете дня совершенно мирных обывателей с наступлением темноты возьметкакую-нибудь стрелялку и выйдет на охоту. А потому ум и сердце в вечномпротиворечии: вот он, небритый, в турецкой кожанке и черной шляпе, провожаеттебя по-азиатски загадочным взглядом, и пойми поди, что у него за душой, где онбыл в строго конкретные исторические периоды, что держал в руках и не мечтаетли сейчас засадить тебе в затылок пригоршню свинца в медной оболочке. Тяжкоеэто предприятие – гражданская война…

Свернули налево, проехали еще немного и остановились передвысоченными железными воротами, щедро издырявленными пулями еще в прошлуюкампанию, когда это место сначала штурмовали ихние, а потом их вышибали наши, апотом…

Грузовик остановился посреди двора, надежно скрытоговысокими стенами от окружающего мира.

– Посидите пока, – распорядился майор Влад. –Я быстренько…

И направился в жилой модуль, где обитал полковник Будим,командовавший здешним отрядом МЧС, где они в данный момент и оказались. Внутриимела место некоторая суета, касавшаяся в первую очередь уборки и наведенияблаголепия, что определенно сулило скорый визит начальства.

Так оно и оказалось. На вопрос мимоходом один из знакомыхдокторов поведал:

– Большой босс ожидается. Зам Самого Главного. Абольшие боссы пустых бутылок не любят, мы все должны ревностно и романтичновыглядеть и примером служить для подрастающего поколения…

Что майору, конечно, было насквозь знакомо. Генералы пустыхбутылок крайне не одобряют, ни в каком случае, особенно когда нагрянут изстолицы с видом громовержцев. Хотя, если откровенно, без водочки здесь трудно,никто не пьянствует, но и трезвым никто не остается – ее, родимую, употребляют,именно так, в виде лекарства, в таких дозах, что не позволяют ни охмелеть, нибыть трезвым. Человек постоянно пребывает в несколько измененном состояниисознания, вот и все. Дольше крыша останется несъехавшей…

– Привет, Будим, – сказал майор, присаживаясь застол в комнатушке с матерчатыми стенками.

– Здорово, – сказал Будим. – А я чаю как раззаварил. Водки не обещаю, генерал с минуты на минуту пожалуют…

– Чай – вещь тоже полезная… Будим, дашь «уазик»?Позарез нужно. У меня тут дела, грузовик не вполне соответствует, а ничегодругого в Ханкале достать не удалось, сам понимаешь…

– Дам, что с тобой сделаешь, – подумав, кивнулБудим. – Только смотри, на фугасы не наезжайте.

– Да уж постараюсь…