Как я выходила замуж - Татьяна Люблинская

такое идеализации понять было очень сложно, а как с ними бороться – еще непонятнее. Помучавшись над решением этого вопроса, я решила не усложнять и применить в данном случае простую истину, как нельзя лучше поясняющую слово «идеализация»: много хочешь – мало получишь!

В другой книге я вычитала, что спутник жизни нам дается для исправления и компенсации наших кармических недостатков, поэтому, чем идеальнее женщина, тем больше у нее идеализаций и тем сложнее подобрать ей мужа. То есть, по законам равновесия, в мужья ей подходит практически асоциальный элемент, но за такого она не пойдет, поэтому вынуждена жить одна. Это мне совсем не понравилось.

В третьей книге я вычитала, что нужно составить подробный перечень требований к желаемому спутнику жизни и опять же применить метод социального заказа…

Господи, как же все сложно, запутанно и непонятно! Ведь согласно последней рекомендации ни московский, ни уральский женихи мне не подходят: то образования мало, то социальная среда не та, то картошку не люблю окучивать, то водки много пьет, то вообще запойный, то неласковый, то огород далеко, то вазелин на тумбочке… Прямо как в сказке про Ваньку, где был примерно такой диалог:

– Ванька, женись!

– Да не на ком! У той коса толста, у той коса тонка, у той нос курнос, у той под носом мокро!

– Мало девок на деревне?

– Хочу на царевне!

Так и я: подавай мне принца, и чтоб жил в Москве, и чтоб с образованием, и собой хорош, и ростом высок, и в плечах широк, и чтобы ласковый, и чтоб щедрый, и с квартирой, и богатый, и компанейский и сексуальный, и вообще, польский пан!… А главное, чтобы еще и любовь была!

Идиллия с Ярковичем кончилась внезапно и совершенно не по моей вине: он начал брать с собой в дальнюю деревню свою маму. Потом еще и свою тетку. А еще немного потом и своего сына с друзьями. И все пили самогонку и жутко много работали на огороде. И продолжали носить воду из колодца ведрами. Мои слабые попытки модернизировать этот процесс – я всего лишь хотела проложить от речки трубы или шланг и поставить насос! – потерпели фиаско. Тяжкий труд был в полном почете. Мотоблок исключался как классовый враг! Предметом восхищения служили соседи, впрягшиеся однажды впятером в плуг при посадке картошки. И это на заре XXI века!

Кроме того, начали накаляться страсти с молодой невесткой. Что там у них со старшим Ярковичем произошло – дело темное. Судя по тому, что он пару раз назвал меня ее именем в известные моменты жизни – что-то неприличное! В результате, мужик разъярился, словно бык: «Я буду не я, если из дома эту девку не выгоню!» А сын Виталька оказался подстать отцу и защищал спорный объект грудью. Я же оказалась лишней на этом «празднике жизни».

Забегая вперед, скажу, что отец доказал-таки сыну, что девушка давно не девушка и регулярно ходит по рукам. И из дома он ее таки выгнал, но это меня уже не интересовало.

Тетки на заводе, прослышав про все эти финты, тут же вынесли вердикт: Яркович испортит всю «малину» и жить вместе у них не получится! Все радостно подбегали к окнам, чтобы не упустить момент, когда кто-нибудь из нас сталкивался друг с другом на видном месте заводской территории. Причем, все вариации принимались на «Ура» и бурно обсуждались! А вариаций зрителю предлагалось достаточно, благо родственников и примазавшихся к ним на заводе скопилось достаточно: то мы сбывшей женой Любкой столкнемся, то Яркович с сыном, то я с молодой невесткой, словом, сплошной цирк!

У меня возникло ощущение, что кто-то загнал меня в угол. Ни счастья, ни удовлетворения сложившейся ситуацией я не испытывала. Жить так, как я жила, было некомфортно. Кроме того, хорошенько отдохнув за лето, моя деятельная натура начала потихоньку поднимать голову и расправлять крылья. Уже смутно хотелось что-то предпринять, в подсознании роились смутные образы того, что в моем представлении было счастьем…

Ох, прав оказался господин Шнайдер со своим фатализмом: судьба и за печкой найдет! На этот раз в роли Судьбы выступило мое начальство. Нужно было ехать в министерство, а кроме меня этого сделать ну просто никто не мог! Ну не было никого на нашем ценном предприятии, кто бы справился с данной командировкой! Как я ни отбивалась, пришлось собираться в Москву. Плавно кончилось лето, начался сентябрь и, вместе с ним, новый учебный год. Чтобы хоть чем-то обезопасить свое бедное сердце от коварного московского еврея я решила, что дочка вполне может задвинуть одну неделю учебы, а от поездки в Москву получит массу гарантированного удовольствия. И мы отправились навстречу судьбе…

ГЛАВА 30

Любимая столица встречала нас густым смогом и жаркой погодой. Сердце мое стало трепетать уже где-то в районе Орехово-Зуево, и чем ближе мы приближались к любимому городу – тем сильнее становился сердечный трепет. И ничто не предвещало беды, жизнь была прекрасна и удивительна – ведь я ехала в лучший город Земли! И не важно, что некоторые мужчины, ни дна им, ни покрышки, не оценили моих многочисленных достоинств!

Телефонный звонок свалился на нас как снег на голову. Я не хотела этого, не ждала чуда от природы и была уже почти спокойна, полностью примирившись с ситуацией.

– Ну, и что ты думаешь? – раздался в трубке моего старенького подержанного мобильника такой знакомый голос Валентина.

– О чем я должна думать? – мы с дочкой как раз прогуливались по ГУМу и были очень заняты изучением коллекционного столового фарфора.

– Ты должна думать о том, как скорее встретиться со мной! – безапелляционно заявил мой абонент, и ни мало не тушуясь, продолжил, – быстро садись в метро, я жду тебя через час у выхода на станции Ботанический сад!

– Но я же не одна! Мы же с дочкой! Как ты так сразу все за нас решил! Мы гуляем, у нас планы… – мне так хотелось гордо ему отказать! Но факир был пьян и фокус не удался:

– Так в чем проблемы, Таня? Приезжайте вместе с дочкой! Я жду! – вот так он отдал распоряжение и отключился…

Ох, не надо было поддаваться песням этого Орфея, не надо было мухе ползти в паучью сеть! Однако я подхватилась сама, подхватила дочку и мы отправились на это злосчастное свидание…

Мужчина купил тортик, цветы забыл, зато не забыл шампанское. Весь вечер мы приятно беседовали, будто и не лежали между нами несколько месяцев моих обид и его черствости, он был