Мир вздрогнет от нашего гнева - Сергей Зверев

– Дьявол! – с гримасой крайнего разочарования и недовольства низко опустил голову Фрэмэн. – Что вы теперь собираетесь делать? Я имею в виду, со мной?

– А что бы вы сделали со мной, поменяйся мы ролями, если бы я оказался виновен в гибели трех ни в чем не повинных американских граждан? – уже без тени улыбки, взяв в руки нож, жестко спросил Андрей.

– Ну, что ж… Я связан. Вам это упрощает задачу… – тоскливо глядя куда-то в сторону, внезапно осипшим голосом произнес Фрэмэн.

– Во-о-о-т! Ты бы меня убил… Вот такие вы, «демократизаторы всего мира», мать вашу! – презрительно прищурился Лавров. – Да мне твоя жизнь на хрен не нужна. Что может значить «шестерка», пусть и в звании полковника ЦРУ? Был бы на твоем месте тот, кто непосредственно задумал убийство наших людей, я бы его на лапшу порезал, урода этого! А ты?.. Бери свой акваланг и катись отсюда. Мне достаточно того, что записано на этом видео. А с тобой твои хозяева потом и без меня разберутся. – Он разрезал шнур, стягивавший руки и ноги пленника, и, снова сев на тот же камень, добавил, заметив, что Фрэмэн отчего-то медлит: – Смелее, смелее! Я в спину нож кидать не собираюсь. Если бы хотел, уже убил бы. Двигай отсюда!

Американец надел акваланг, маску и ласты и, зайдя в воду по пояс, оглянулся.

– Господин Лебедев! – Судя по всему, ему захотелось показать, что и он не лыком шит, и тоже знает, с кем свела судьба. – А что, если я сейчас, прибыв на берег первым, заявлю в полицию о совершенном на меня нападении?

В ответ на это Андрей громко рассмеялся.

– Мистер Фрэмэн! Я – не Бут, а Индонезия – не Таиланд. И, самое главное, – а в чем состав преступления? Наоборот, это я имею возможность обвинить сотрудников американских спецслужб в покушении на мою жизнь. Главная улика – змея – до сих пор в моей машине. Свидетелей – более чем достаточно. Так что еще надо подумать, кто из нас в большей степени заинтересует индонезийские спецслужбы. А уж если встанет вопрос о подрыве американцами обороноспособности Индонезии, то… лет двадцать местной тюрьмы можно схлопотать, как минимум. Вот уж это – точно!

– А как же убийство Чематета Дармы? – бросил свой главный козырь Фрэмэн.

– Его и хозяина кафе убил представитель «Небесного тигра», некий господин Цао, он же – Гао Лин. Есть снимок, как в день убийства Цао на машине удирает от кафе «Афалтсен», есть свидетели… Э! Мистер! Секундочку! – Привстав, Лавров посмотрел меж камней на берег, куда из воды выскочили несколько человек в аквалангах. – Что-то спасатели, прибывшие тебе на выручку, ведут себя как-то странно. Подожди немного – мало ли чего?

Измерив его язвительным взглядом, в котором читалось: «Я всегда знал, что эти русские – слабые духом перестраховщики и трусы!», Фрэмэн скрылся под водой. Андрей поднялся повыше на камни и тут увидел метрах в двухстах справа от себя стремительно бегущий со стороны открытого моря характерно изогнутый спинной плавник. Круто свернув в протоку между островком и берегом, акула внезапно ушла на глубину. Лавров стоял на верхушке каменной глыбы и напряженно глядел на волны, под которыми сейчас, наверняка, происходило что-то жутковатое. Правда, на Фрэмэне гидрокостюм желтого цвета, который вроде бы не любят морские хищницы. Интересно, знают ли об этом сами акулы?..

Внезапно, как в каком-нибудь триллере, разбрызгивая во все стороны фонтан воды, на поверхность с диким воплем взметнулся Фрэмэн и тут же снова исчез в глубине, оставив вместо себя расплывающееся во все стороны большое кровавое пятно. Менее чем через минуту где-то неподалеку взревел мотор, на середину протоки вылетел катер, и на выручку Фрэмэну кинулось несколько спасателей в специальных костюмах, армированных стальным волокном, и с мощными пневматическими гарпунными ружьями. Минут через пять двое из них подняли на поверхность уже истекшего кровью американца, у которого были откушены рука и обе ноги. А еще через некоторое время тяжело, как подводная лодка, на поверхность всплыла пятиметровая туша белой акулы, раздувшаяся от сжатого воздуха, распирающего ее брюхо…

Андрей вновь сидел в кресле авиалайнера, несущего его из Джакарты в Бангкок. Свою миссию в Макассаре – и спецназовца, и журналиста – он завершил. Ему уже звонил Томилин, благодарил за «великолепно выполненную работу». Костин, с которым они перед самым отлетом из Макассара в Джакарту впервые встретились лично, немножко даже огорчился – что он теперь будет делать без своего, как он определил, незаменимого помощника?..

…Последние дни, проведенные на Сулавеси, были феноменально суматошными, можно даже сказать, сумасшедшими. Начать с того, что вчера, почти на его глазах, акула заживо обглодала человека. Зрелище, разумеется, не для слабонервных. Уже после того, как Фрэмэна на своем катере увезли спасатели, заодно куда-то отбуксировав и его клыкастую убийцу, Лавров еще минут пятнадцать стоял на островке, не решаясь окунуться в воду, пусть и чисто символически, но смешанную с человеческой кровью. Нет, ни смерти, ни крови он не боялся, просто было неприятно сознавать, что он сейчас с головой уйдет в воду, только что окрашенную кровью его недавнего противника.

Когда он вынырнул у берега, его уже поджидали полицейские. Как оказалось, придя в себя, Эгун Уррути сумел выбраться из машины и стал звать на помощь. Прибежавшие дайверы развязали его и вызвали полицию. Разумеется, Эгун тут же изложил версию, устраивающую его самого. Якобы русский журналист его похитил, чтобы вымогать из родственников деньги. Пришедшие в себя американцы, ошеломленные известием о жуткой смерти их босса, с ходу «перевели стрелки» на русского журналиста. Дескать, тот имел к мистеру Фрэмэну какие-то претензии, поэтому специально создал обстановку, приведшего того к гибели. Последнюю точку в этом хоре обвинителей поставил инструктор по дайвингу, который тоже прибежал с заявлением о том, что на него под водой напал какой-то негодяй, перерезавший шланг акваланга, вследствие чего он был вынужден оставить своего клиента, через четверть часа после этого убитого акулой.

Трое суровых и непреклонных полицейских, один из которых, судя по знакам различия, был старшим и, к счастью, владел английским, величественно стояли на берегу и сурово взирали на, как им думалось, живой шанс получить повышение по службе. Выйдя на берег и сняв акваланг, маску и ласты, Андрей с олимпийским спокойствием окинул взглядом всю эту «честную компанию», поджидавшую его. Офицер, отстегнув от пояса наручники, раскрыл браслеты и протянул ему, давая понять, что он должен подставить запястья. Но у Лаврова на этот счет была своя точка зрения.

– Кто-нибудь из вас говорит по-русски или по-английски? – уперев руки в бока, строго поинтересовался он.

– Ай спиик… – небрежно уведомил старший, в звании капитана, начиная проявлять признаки раздражения и нетерпения, продиктованного желанием поскорее «заластать» этого «нехорошего белого».

– Отлично! – кивнул Андрей. – Согласно индонезийской конституции, никто не может быть задержан с использованием наручников без вразумительного объяснения причин подобной акции. Если вы не дадите мне ответа, это может быть расценено как грубое нарушение индонезийской демократии, основанной на принципах «панча сила». Так в чем меня обвиняют, хотел бы я знать?