Цирк чудес - Элизабет Макнил

опустевшее место рядом с братом. Потом он нахмурился и отбросил фотографию, испытывая отвращение к себе.

Любая история – это ложь.

Дэш не был чудовищем. Тоби понимал, что это всего лишь человек, который глубоко неприятен ему. Он ненавидел Дэша, потому что Джаспер был слишком привязан к этому щеголю.

И фотография не была ложью – не больше, чем любая другая история. Довольство Дэша и Джаспера было реальным, а Тоби лишь исполнял приказы. Он тряхнул плечами, как будто пытаясь уменьшить вес, давивший на него.

Когда Нелл появляется перед ним, он не может прочитать выражение ее лица. Она запыхалась, ее волосы растрепаны.

– Что случилось? – спрашивает он и откладывает щипцы.

– Пойдем со мной, – тихо говорит она.

Он оглядывается, нет ли рядом Джаспера.

– Он в своем фургоне.

Она вдруг понимает, что он хочет сохранить их близость в секрете от своего брата. Тоби испытывает смутное ощущение вины, но оно даже приятное. Никто не смотрит на них. Тройняшки танцуют в центре круга, где люди свистят и хлопают. Пегги стоит спиной к ним и предлагает пьяным солдатам покататься на верблюде по шиллингу за прогулку.

Он следует за Нелл, мигает, чтобы приспособиться к темноте, и спотыкается о ветки с фигурно остриженного куста. Кровь стучит в его барабанных перепонках. Он ковыляет за ней по гравийной тропинке, мимо скелета игуанодона с несколькими выбитыми костями, висящими на проволоке. Она подходит к краю парка развлечений, к узкой беседке с деревянными скамьями и единственным фонарем.

Она останавливается, и он едва не врезается в нее сзади. Ее глаза поблескивают в лунном свете. Они стоят так близко, тут только они вдвоем и слабые крики, которые доносятся от костра. Он хочет спросить, зачем она привела его сюда, но сердце колотится слишком быстро, язык едва ворочается во рту. Земля влажная от росы, и в небе висит желтый полумесяц.

Он пытается проверить, не следит ли кто-нибудь за ними. Его посещает мимолетная мысль, что Джаспер подговорил ее сделать это; что Джаспер поджидает в тени с кривой улыбкой и хочет посмотреть, как Тоби предаст его.

– Тоби, – шепчет она.

Нелл кладет ладонь на его запястье. Она гладит его руку, сначала осторожно, а потом более настойчиво, как будто исследует вены и поры на его коже. Она закрывает глаза. Может быть, она представляет кого-то еще на его месте.

Момент длится, как будто подвешенный во времени на невидимой нити. Он боится дышать, боится говорить, словно любое движение может все испортить. Если бы он был Джаспером или Дэшем, то заключил бы ее в объятия и привлек к себе. Но что, если он все неправильно понял и она оттолкнет его? Что, если он испугает ее? Но этого почему-то достаточно; это все, что ему нужно. Ее пальцы прикасаются к его груди, и он сосредотачивается на изгибе ее рук. Ее тело прижато к его телу. От нее приятно пахнет древесным дымом и гвоздикой.

Ни одна женщина не находилась так близко к нему, хотя он посещал бордель вместе с Дэшем и Джаспером в те дни, когда они еще не познакомились со Стеллой. Он заплатил деньги, потому что было бы грубо отказаться, и сидел рядом с девушкой на разровненном граблями земляном полу с маленькой печкой, горевшей в углу. Было очень холодно. Она была робкой темноволосой малышкой, и когда она начала снимать ночную рубашку, он покачал головой. Он рассказывал ей всякую бессмыслицу о цветах, которые замечал в поле. О георгинах и анемонах, обтрепанных и пожухших поздней осенью. О шиповнике и боярышнике, дикой петрушке и мяте на пехотном марше, когда они были растоптаны под ногами и воздух благоухал их запахами. Разумеется, она не понимала его слов. Он даже не знал, на каком языке она говорит. Но он слышал, как Джаспер и Дэш перекликаются за стеной. «Я беру что хочу!»

Прикосновение щеки Нелл к его щеке действует как удар хлыста. Он почти беззвучно ахает, сам себе не веря. Она привлекает его ближе, прижимается к нему, и он хочет поцеловать ее, но боится, что сделает это неправильно и она посмеется над ним. Тоби слишком привык оставаться за кулисами, находиться под темной накидкой фотографа, быть сторонним наблюдателем. Он закрывает глаза. В голове сплошной туман. Он не может думать, не может сосредоточиться, и ему отчего-то хочется плакать. Она не может испытывать влечение к нему, это невозможно, если она может рассчитывать на ласки Джаспера.

Он слышит, как кто-то зовет его по имени из-за деревьев. Должно быть, брат приглашает его выпить или хочет сообщить что-то новое.

Он крепче держит Нелл. Что скажет Джаспер, если обнаружит их в таком состоянии? Не важно, что Тоби увидел ее первым, что он часто видит, как Джаспер выходит из фургона Стеллы поздно вечером и ночью. Брат защитил его, и теперь он обязан ему своей жизнью. Это простая сделка.

Мы братья, мы связаны навеки.

– Останься, – шепчет Нелл.

Она не понимает, она не может понять. Он резко отстраняется. Он обязан, у него нет выбора. Темный, мерцающий страх: если бы он задержался еще на мгновение, то не смог бы отпустить ее. Теперь он всегда будет жаждать этого и долгие годы будет с болезненной остротой желать ее.

Когда он поспешно пробирается между беседками, то по-прежнему ощущает ее прикосновения на своей коже, как если бы ее пальцы были кистями художника. На свету его изумляет, что руки выглядят точно так же, как раньше: молочно-белые, пухлые, с редкой россыпью веснушек. Он видит впереди своего брата, и в этот момент он ненавидит его. Ему хочется быть одному. Он должен разобраться в том, что произошло. Мир прошелся по нему наждачной бумагой и оставил испуганного мальчишку.

– Вот ты где! – восклицает Джаспер, перебираясь через бревно с искусственным мхом.

Тоби отступает на шаг от него. В глазах его брата плещется паника. Он знает. Он видел их вместе. А если не видел, то секрет написан на лице.

– Прости, пожалуйста, – говорит Тоби.

– За что? – Джаспер подходит ближе и перебирает кожу на шее. – Кто-то убил одну из коз Стеллы.

– Как? Почему?

– Ей перерезали горло.

– Кто? Уинстон?

– Нет, – говорит Джаспер. – Я знаю, кто это был. Я не думал, что он сможет… Проклятье!

Тоби следует за Джаспером к трупу животного. Коза лежит на боку, густая бородка пропиталась кровью, глаза уже помутнели. Мухи и осы жужжат над раной. Между зубами зажата монетка.

– Кто это сделал? – спрашивает Тоби.

– Шакал, – медленно, на выдохе отвечает Джаспер.

Нелл

Нелл лежит на матрасе, переживая начатое ею. Начатое, но не законченное. Его тело, прижатое к ее телу, его тепло и сила. Она слышит, как Стелла, Брунетт и Пегги возвращаются из парка развлечений, как звенят их высокие голоса. Одна из них играет на губной гармонике. Часто бывает, что они вваливаются в ее фургон и засыпают у нее на кровати, сплетая конечности.

– Ты там жива? – окликает Стелла, стуча в дверь ее фургона.

– Все нормально, – откликается Нелл.

Их смех стихает, и Нелл натягивает одеяло себе на