Цирк чудес - Элизабет Макнил

просто фейерверки. Они взрываются в небе и свистят, как мортирные залпы. Ему хочется снова находиться в пути, нигде не задерживаться надолго, оставить воспоминания позади. Но они постоянно находят его, пробиваются к нему, просачиваются через щели в его фургоне.

Трус. Трус. Трус.

Портвейн, словно кровь, расплескивается по платью Брунетт. Тоби держится за живот. Это всего лишь портвейн. Если бы Джаспер был здесь, он бы утешил брата. «Я тоже там был, – сказал бы он. – И меня не посещают призраки прошлого. Что касается Дэша… что сделано, то сделано. Прошлого не вернуть, и мертвые не возвращаются к жизни».

Он вспоминает тот день, когда его пароход достиг Балаклавы после штурма. Пушки бухали на батареях, корабельные мачты ломались, как спички. Вода в гавани была завалена плавучим мусором. Одно бревно плавало, как труп. Он пригляделся и отпрянул: это и был труп. А потом он увидел Джаспера, стоявшего на понтоне по стойке смирно, и радостно вскрикнул от узнавания.

– Сюда, – сказал Джаспер, а потом увидел его лицо и улыбнулся. – Это война, а чего ты ожидал? Утреннюю песню в исполнении женского хора?

Джаспер рассмеялся, и Тоби присоединился к нему, но смех застрял в горле, как будто он подавился рыбьей костью.

– Я скучал по тебе, – наконец сказал он.

Но его слова пропали впустую; Джаспер уже махал человеку, стоявшему на берегу.

– Дэш! – крикнул он, и Тоби постарался скрыть свое разочарование. – Давай сюда!

Дэш присоединился к ним, едва кивнув Тоби. Он пошел вперед с Джаспером, и Тоби улавливал лишь обрывки их разговора. Они беседовали о незнакомых ему людях и о событиях, которых он не видел. Тоби открыл было рот, но обнаружил, что ему нечего сказать. Его передернуло от гнева из-за того, что Дэш даже не попытался вовлечь его в разговор, а брат казался далеким и отстраненным. Из-за того, что через несколько недель его место должен был занять другой человек.

– Я останусь… Мне нужно, чтобы выгрузили мой фургон. Лошадь и оборудование, ты же понимаешь, – сказал Тоби в надежде на то, что брат согласится подождать вместе с ним.

Джаспер пожал плечами.

– Как хочешь.

Когда они уходили, он услышал слова Дэша:

– Но русская засада! Ты видел, как тот парень полетел со своего жеребца…

Грязь расступалась и чавкала под ногами, когда Тоби бродил между несчастными мужчинами с глазами затравленных собак. Он представлял, как выезжает на арену на спине верблюда рядом с Джаспером, и дышал через носовой платок. Гангрена, полуживые скелеты, вонь дерьма и рвоты.

Повсюду были видны свидетельства истинности депеш Рассела.

На второй день генерал приказал ему найти двух здоровых солдат. Он нашел немного пьяного Джаспера в компании Дэша.

– Ты слышал, как буря занесла басовый полковой барабан на русские позиции? – со смехом произнес Дэш.

Тоби отключился от них, ощущая отрешенность от происходящего. Он не понимал, чему они могут радоваться, как их боевой дух может оставаться настолько высоким. Вероятно, богатство Дэша предохраняло их от худшего: их полковой шатер был самым большим и прочным. Вероятно, их полк не участвовал в самых кровавых битвах, и они все еще оставались новобранцами, восхищенными новизной впечатлений. А возможно, им было просто наплевать на ужасы войны; им нравилась свобода действий, они упивались наслаждением ближнего боя и жизни, бесконечно далекой от душных лондонских гостиных. То обстоятельство, что они с Джаспером настолько различались в понимании вещей, в осознании происходящего, делало Тоби еще более одиноким.

Джаспер похлопал Дэша по плечу, и Тоби вздрогнул. Они с братом расстались меньше месяца назад. Каким образом Дэш мог вот так просто заменить его?

– Нормально, Томми? – окликнул Дэш.

Томми? Тоби был слишком изумлен для ответа. Пока он лежал без сна, одолеваемый черной завистью к Дэшу, то вдруг понял, что ничего не значит для этого человека. Брат Джаспера не был для него даже раздражающей соринкой в глазу; Дэш не тратил на него свои чувства. Тоби предпочел бы ненависть Дэша.

– Тоби, – с ухмылкой поправил Джаспер. – У тебя память дырявая как решето.

Еще до Тоби дошло, что Дэш не помнил его имени, поскольку Джаспер никогда не говорил о нем. С другой стороны, даже нижайшие подчиненные в старой конторе Тоби все знали о Джаспере.

Тоби опустил голову и расчистил место для своей первой фотографии. Он отпихнул ногой сломанный картуш и человеческую челюстную кость и передал своему брату и Дэшу новые сапоги. Потом нырнул под накидку и увидел, что Джаспер смотрит не в объектив аппарата, а на Дэша. Его брат смотрел так, словно не мог поверить, что они были друзьями. Тоби хорошо знал этот взгляд, потому что он сам всегда так смотрел на Джаспера. Знаете ли, это мой брат. Очередная мысль ощущалась как удар под дых: Джаспер собирается выбрать Дэша своим братом.

Когда он обработал снимок и получил маленькую фотокарточку, то почти поверил в безмолвную историю, которую она рассказывала. Это была сцена братского единения. Двое веселых парней, связанных узами пройденных боев. Меньше чем через месяц эту фотографию могут напечатать в тысяче газет, и люди по всей стране увидят ее. Они придут к выводу, что все замечательно. Какая опрятная палатка! А сапоги – на них нет ни пятнышка! Что там на походном столике, бутылка виски? Они там отлично проводят время! Рассела можно считать князем лжи, распространителем слухов, продажным шоуменом.

Подземные телеграфные линии, протянутые от Балаклавы до Хутора, передавали мгновенные сообщения. Сотни историй могли быть рассказаны и отправлены за считаные секунды, тысячи интерпретаций единственного сражения. Это была новая, механизированная война, где журналисты смешивались с войсками, а новые изобретения обладали поражающей силой. Фотографии Тоби могли поведать историю так, как никому не удавалось раньше. Симпсон мог рисовать свои акварели, а Рассел – плести свои словеса, но публика больше всего доверяла фотографиям.

– Просто… не знаю, но это похоже на обман, – обратился Тоби к Джасперу через несколько дней. – На ложь.

– Вся история является вымыслом, – заметил Джаспер, окунавший тряпицу в машинное масло и смазывавший ствол своей винтовки. – Я же говорил тебе раньше. Все люди – лжецы, независимо от того, знают они об этом или нет. Знаешь, что такое предубежденность? Ты можешь описать здешнюю жизнь как ужасную и невыносимую, а я буду говорить об упоении битвой, и кто из нас будет прав? Или, к примеру, я могу называть Дэша отличным парнем и добрым другом, а жена солдата, которого он застрелил, назовет его чудовищем. Не бывает простых ответов.

– Чудовищем, – повторил Дэш. – А что, мне нравится.

Джаспер прикоснулся к руке Тоби и прошептал:

– Ты слишком забиваешь себе голову разными ненужными вещами.

На мгновение все стало так, как прежде, и Тоби вспомнил, как они вместе строили планы насчет цирка, испытывая особую близость, которая существует между родственниками. Он был уверен, что через месяц их отношения восстановятся.

В тот вечер Тоби снова рассмотрел сделанную им фотографию в колеблющемся свете лампы. У него подвело живот при виде беззаботного смеха Джаспера и Дэша, в то время как он сам оставался невидимым. Он провел пальцем по груди Дэша и на секунду представил русскую пулю, вонзившуюся в его сердце. Он представил, как занимает