Женские штучки, или Мир наизнанку - Галина Куликова

– Во-первых, потому, что Болотов знаком с Неверовой.Тут сложная цепочка ассоциаций. Неверова с любовником разработали абсолютнонеординарный план убийства. Вернее, не самого убийства, а отведения от себяподозрений. Понимаешь, если бы их не разоблачили, они совершенно спокойно моглибы встречаться сразу же после смерти мужа. Еще бы! Ведь Соколов якобы влюбилсяв нее, как увидел. И она так долго его искала! Понимаешь?

– А при чем здесь Болотов?

– Он генерирует идеи. Он сам сказал. Он выдумщик,личность творческая. Его голова должна работать с фантазией. Художник называетего «кидальщиком идей».

– Ты думаешь, это Болотов подкинул Неверовой идею, какубить мужа и не попасться?

– А что, невероятно?

– Но он становится для Неверовой опасным человеком!

– Почему?

– Он может ее выдать.

– Господи, зачем? Я уверена, что Болотов тщеславен.Живая и невредимая Неверова, избавившаяся с его помощью от мужа, доставляла быему радость, понимаешь?

– Он может ее шантажировать. Она ведь стала богатойвдовой.

– Я понимаю твои резоны, но я тебе выдаю не стройнуюверсию, где все продумано и каждому факту найдено объяснение. Я рассказываютебе о том, что меня подспудно беспокоит.

– И это все?

– Еще Дима провел небольшой психологическийэксперимент. Читающий человек, приходя в чужую квартиру, если ему приходитсяждать, никогда не вытащит с полки ту книгу, которая есть у него дома и которуюон уже читал. Он схватится за незнакомые издания. Ему захочется их хотя быпросто посмотреть, понимаешь?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что Болотов, когда Хабаров с Барабановымуехали за продуктами, якобы перечитывал уже хорошо известную ему книгу.

– Если что – он знает ее содержание.

– Вот именно. Еще мне не нравится, что Ольга Гладышеваименно с Болотовым разговаривала по телефону перед самой своей смертью.

– Но у Болотова не было возможности добраться до ееквартиры и вернуться обратно в такое короткое время.

– Это еще надо выяснить, было или нет.

– Скороходов четыре раза ловил машину и каталсятуда-сюда от дома Хабарова к дому Гладышевой. Даже приблизительно ничего не получалось.

– Я подумаю над этим, – пообещала Лиза.

– А какие еще ты видишь у Болотова зацепки?

– Он давний друг Хабарова. Он знает про него все. Все!Он женат на его сестре.

– Вот именно. Эти двое вечно говорят про Любочку,насколько я понял. Любочка для них – свет в окошке. С какой стати Болотовуподводить под монастырь родного брата своей жены и своего лучшего друга? У нихнет совместной собственности, они не должны друг другу денег и, кажется, ниразу в жизни по-настоящему не ссорились. У Болотова нет даже намека на мотив!

– Да мы можем этого не знать! С убийствами всегда так.Причина оказывается банальной до ужаса, просто выяснить ее бывает весьмасложно.

– У тебя есть идеи? Касательно этой причины?

– Нет. Но я считаю, Хабарова надо вывернуть наизнанку,но выведать всю подноготную его закадычного дружка.

Ратников задумчиво глядел на нее. Было понятно, что Лиза,призвавшая на помощь женскую интуицию, его не убедила, но все жезаинтересовала.

– Пока Лагутин работал у нас, на него никто никогда нежаловался, – заявил директор химкинской средней школы, представившийсяДиме без отчества – Алексей Круглов.

Круглов оказался серьезным, энергичным человеком. Уже повнешнему виду школы становилось понятно, что молодой директор проводит здесьглобальные реформы. Дима не мог сказать, касаются ли они непосредственнообразования, но материально-техническая база была на уровне. Недавно здесьпрошел ремонт, и отсутствовал налет убогости, который так удручает в рядовомучебном заведении.

– Может быть, официальных жалоб не поступало, –предположил Дима, – но ходили какие-то слухи, сплетни. Мы ведь с вамипонимаем: если работник хороший, кое на что можно закрыть глаза… Подобратьсегодня достойного учителя – задачка не из легких.

– Да никогда в жизни, – перебил Круглов. –Если бы только тень легла на репутацию учителя, я бы сразу с ним расстался.Нет-нет, вы не правы.

– А можно мне побеседовать с другими учителями?

– Можно, конечно. Беседуйте. Но вряд ли вы узнаете уних что-то пикантное про Лагутина.

Дима неопределенно пожал плечами.

– Думаете, я, как руководитель, оторван от коллектива имогу пребывать в неведении относительно всяких происшествий мелкого масштаба?

Уже по одному тону Круглова было понятно, что если Дима такдумает, то он глубоко заблуждается. Потому что на его, Круглова, территории всеподчинено единому руководству. «Наверное, у него и стукачи есть», –внезапно подумал Дима и тут же спросил:

– Вы хотите сказать, что просчет любого учителя науроке не останется для вас тайной?

– Именно. – Круглов говорил серьезно, продумываякаждое слово, осознавая их значимость. Диме он казался похожим на политика,выступающего на пресс-конференции. – Дух нашей школы, сама этикавзаимоотношений, которую мы выстроили, подразумевают доверие каждого учителя икаждого ученика руководству. И наоборот. Я верю своим подчиненным.

«Витиевато, – подумал Дима. – Вероятно, доверие –это и есть тотальное доносительство». Тем не менее для его расследованияподобная осведомленность директора была только плюсом. Заметив тем не менее,что Дима по-прежнему сомневается, Круглов внезапно снял очки, которые до сихпор чинно сидели у него на носу, и сказал совершенно другим, домашним голосом:

– Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, безо всякихумолчаний.

Дима так удивился произошедшей прямо на его глазахметаморфозе, что даже не смог внятно сказать, что согласен. Он молча кивнул изамер в ожидании продолжения. Круглов тем временем устало улыбнулся и спросил:

– Вы лично встречались с Лагутиным Борисом Борисовичем?

– Да. И совсем недавно.

– Вы по-человечески отдаете себе отчет в том, насколькоэтот тип привлекателен? Он молод, атлетически сложен, неплохо образован, у негопривлекательное лицо и хорошие манеры. Как вы думаете, девочки могут нереагировать на такого мужчину?

– Вот и я про то же! – обрадовался Дима. –Уверен, что не могут. И какая-нибудь из них запросто могла перейти дозволенныерамки.

– Так я не понял – вас интересует поведение девочек илисамого Лагутина? Я думал, Лагутина. Поэтому так упорствовал. Лагутин всегда счестью выходил из трудных ситуаций.