Хтонь. Человек с чужим лицом - Руслан Ерофеев

— Это что за хрень? — вытаращил он глаза. — Ты тут мне еще камлания устрой вокруг кровати больного! Я-то думал, что у вас там все по-серьезному, а оказалось…

— Когда слова опережают мысли, тогда грабли опережают ловкость! — потешно пропищал недоносок, как его уже про себя успел окрестить Артем. — Я провел десять лет на Алтае и могу со всей уверенностью заявить: шаманский Бубен — это не просто обечайка, обтянутая кожей. Это — живое существо, Крылатый Конь, на котором посвященный в Тайну человек может путешествовать по многомерному миру. Недаром для его изготовления использована кожа лучшего монгольского скакуна…

Слово «бубен» карлик явно произносил с заглавной буквы.

— И как же ты на нем путешествуешь? — огрызнулся Артем. — Жопой, что ли, садишься?

Ему все меньше и меньше нравился этот недоносок. Не мог Иван Иванович нормального специалиста прислать, что ли? Как только в таком серьезном ведомстве могут держать подобное недоразумение да еще на вертолете возить? Поверить трудно: лилипут с шаманским бубном! Идиотизм!

— Это — смотря, какие задачи будет решать Бубен, — невозмутимо ответствовал между тем маломерок. — В данном случае мне нужно отправиться в духовное путешествие, то есть испытать внетелесный опыт — встретиться с духом вашего пациента, впустить его в себя и заговорить его устами. Правильно я уяснил себе возложенную на меня миссию?

— В общем-то, верно, — против воли был вынужден признать Казарин. — Ну и как ты это собираешься делать? Пляску с камланиями устроишь?

Он не мог себя заставить не «тыкать» уродцу, габариты которого никак не располагали к уважительному отношению. Тот же, напротив, был подчеркнуто вежлив с Артемом, и это еще больше бесило.

— Да будет вам известно, что шаман обычно ударяет в бубен с периодичностью от четырех до семи ударов в секунду, — смирно пояснил малорослик. — Это совпадает с частотой мозговых волн человека, когда тот спит. Во время своего паломничества на Алтай и жизни среди шаманов я выработал систему ритмов, направленную на активацию различных энергетических центров человека. Для начала я с помощью гипноза погружу пациента в сон. А затем мы начнем наш необычный опыт… — И карлик повернулся к Стрижаку: — Я буду вашими устами… Вы понимаете, что я сейчас сказал?

Тот готовно закрыл глаза.

Артема все больше бесил этот самоуверенный недомерок. Он шутя применил сигнальную систему для общения с немым милиционером, до которой сам Казарин додумался далеко не сразу да и то — лишь с подачи хитроумной врачихи.

— Да делай ты что хочешь! — буркнул он, демонстративно отворачиваясь к черному глянцевому квадрату окна.

Но краем глаза все же продолжал следить за проделками мелкого. А тот нежно, как любимое домашнее животное, огладил свой продолговатый Бубен, который был покрыт изображениями коней, змей, птиц и какими-то непонятными символами, нанесенными черной и красной краской. Бубенчики, погремушки, железные изображения духов и животных, прикрепленные к инструменту в большом количестве, мелодично зазвенели, а куриные лапки, которые болтались среди металлических побрякушек, казалось, погрозили Казарину костлявыми пальцами. Затем недоносок взялся за рукоятку, расположенную на обратной стороне Бубна, и легонько ударил в него своей детской ладошкой. Тот отозвался звонким протяжным гулом.

Стрижак с любопытством следил за происходящим в его палате то ли обрядом, то ли научным экспериментом. А карлик все продолжал ласкать потертую кожу Бубна своей сморщенной ручонкой, извлекая из него негромкие звуки, а сам тем временем рассказывал:

— Бубен — это микрокосм с тремя сферами: Небом, Землей и Нижним миром. С его помощью можно пройти сквозь все измерения и установить связь с нижним и верхним мирами и с человеческими душами. Это — мост, по которому шаман переходит из одного мира в другой. Шаманские Миры — это Миры сновидений, и шаманы могут входить в эти Миры и быть проводниками для других людей. Я поведу вас в недоступные для простого смертного места…

Ритм ударов все ускорялся, они сделались какими-то нервными, настырными, норовили пролезть сквозь ушные раковины в мозг, словно вор-форточник в зажиточную квартиру. Лежащий на больничной койке Стрижак медленно опустил веки и как будто погрузился в забытье. Да и сам Казарин почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Он потряс головой и тут заметил, что глаза откинувшегося на стуле карлика закатились под лоб, обнажив удивительно яркие белки. Артем понял: это и есть тот самый транс, в который впадают шаманы. Вдруг недомерок перестал стучать в свой Бубен и снова заговорил:

— Я опять пришел в сознание привязанным к койке. Попытался кричать — но не смог произнести ни слова. Испугался. Не чувствовал ног — вместо них были забинтованные культи. Я был не единственным «пациентом», находившимся в помещении. Справа и слева от меня лежали еще два человека. Поворачивая голову по сторонам, я рассмотрел, что это женщины. У каждой из них отсутствовали некоторые конечности. Одна предпринимала тщетные попытки освободиться, другая лежала без движения и все время плакала…

На этот раз голос недоноска уже не был писклявым, как у клоуна, а, напротив, обрел уверенность и звучность. Если перефразировать популярную песенку, то был голос из ужасного далёка. И Казарин с ужасом понял, что он узнает в нем интонации и даже тембр, характерные только для одного известного ему человека. Для Стрижака.

Казарин в полной мере оценивает литературно-протокольный талант Стрижака, с замиранием сердца следит за жуткой мистерией смерти, становится очевидцем превращения человека в произведение искусства, а карлика — непонятно во что, и с ужасом читает алые письмена на стене.

Новые уста подполковника довольно сильно отличались от прежних. Речи, которые они вели, походили скорее не на манеру говорить, присущую Стрижаку, а на его манеру писать протоколы. А сочинять оные Стрижак был мастер. Его описания разительно отличались от обычного протокольного стиля изложения, характерного для различных милицейских бумажек, но при этом сохраняли четкость и конкретность, так необходимые в подобного рода документах. Литературно-протокольный талант милиционера признавали все — даже областное ментовское начальство, хоть оно и недолюбливало своевольного и острого на язык начальника угрозыска. Теперь Казарин смог в полной мере оценить его талант повествователя. Он смотрел карлику в рот, не видя ничего вокруг. Вероятно, он тоже попал под действие гипноза. Перед его глазами одна за другой вставали сцены жуткой мистерии смерти.

«Я потерял счет времени, — вещал Стрижак устами карлика. — Несколько раз забывался, и тогда меня посещали различные фантастические видения. Очевидно, мне вводили какие-то наркотические препараты. Вновь придя в себя, видел, как человек в маске, на этот раз — медведя, освободил верхнюю часть туловища одной моей соседки от пут, и она что-то жадно ела ложкой из миски с помощью единственной оставшейся у нее руки. Вторая женщина отказалась от еды и выбила миску у медведя из рук. Первая тут же нагнулась и стала шарить уцелевшей рукой у себя под кроватью в поисках улетевших туда крошек еды. Затем я снова отключился.