Зов забытых Богов - Юрий Стерх

Хат протянул руку и слегка сжал мне плечо.

— Я рад за тебя, Зор!

Я поблагодарил ответным прикосновением к его плечу так, как это было принято в клане Акум, и легко встал на ноги.

— Этот цветок бесспорно чудодейственный, но второй раз испытать то, что я перенес под его воздействием, мне бы очень не хотелось!

Хат кивнул.

— Ты прав! После того как ты положил этот цветок себе в рот, ты как будто обезумел, и мы втроем с большим трудом тебя удерживали, пока ты не впал в беспамятство, и мне даже пришлось применить всю свою силу, чтобы ты не выплюнул содержимое. Мор очень опасался, что ты это сделаешь, и тогда всё оказалось бы напрасным.

— Спасибо тебе за помощь!

Я подошел к валуну, под которым прятал рюкзак и, раскидав камни, извлек его наружу.

Через два часа на моём биорадаре появились две засветки — возвращались наши Хоги.

Когда они вдвоем зашли в нашу пещеру, было хорошо заметно, что этот поход за Лиамом обоих изрядно измотал. В руках мой наставник бережно держал небольшой сверток из листьев, в который, по всей вероятности, и был завернут вожделенный цветок Лиама.

Первым делом он внимательно посмотрел на меня и, удовлетворенно кивнув, устало уселся на ближайший валун.

— Сегодня переночуем здесь, — сказал он, протягивая мне сверток из листьев, — а завтра с утра двинемся в сторону селения Стора, пора уже и нам показаться местным жителям.

Я бережно взял в руки Лиам и, освободив пластиковый контейнер от ненужных теперь шприц-тюбиков, аккуратно положил его туда. Думаю, до прилёта наших спасателей с ним там точно ничего не должно будет случиться.

Таков закон выживания!

Остаток дня и часть ночи мы провели за разговорами. Основным рассказчиком был наш уважаемый следопыт Стор. Рассказывал он в основном о том, как сильно изменились быт и традиции Хогов на этой планете в условиях соседства с карминами, жихами, краками, да и прочими, не совсем мирными представителями местной флоры и фауны, населявшими сейчас Нарих.

В условиях выживания всё изменилось настолько, что Мор, слушая Стора, время от времени впадал в ступор и часто тряс головой, выражая этим свое несогласие и крайнее удивление.

Теперь на Нарихе царствовали другие законы, законы выживания и размножения.

От того, некогда добродушного и безобидного народа, почитавшего семейные ценности и свой род как что-то святое, к этому моменту почти ничего не осталось. Мужчина мог взять себе в гличи столько женщин, сколько мог прокормить, главное — это потомство, и чем его было больше, тем лучше для всех. Не было чем-то из рук вон выходящим, если мужчина из другого рода или селения по обоюдному согласию посещал чужой гарем — всё ради потомства и увеличения жителей селения.

Таков закон!

Все дети в селении были общими, их забирали у родителей, как только те начинали ходить, и воспитывали в специальных школах по их способностям. Кто-то становился воином, кто-то следопытом как наш уважаемый Стор, кто-то шаманом, кто-то сборщиком меда и так далее…

Управлял в селении Стора совет из пяти мудрейших старцев. Это были наиболее возрастные и сильные Маги, которые вершили судьбами обычных Хогов и следили за неукоснительным соблюдением законов, принятых в селении.

В отличие от Мора, я был полностью согласен с таким укладом жизни современных Хогов. По-другому на Нарихе не выжить!

С каждым тысячелетием вся живность на этой планете становилась всё агрессивней и ненасытней, кармины не давали никому спуска, и в борьбе за выживание приходилось меняться не только Хогам, но и всем остальным обитателям этой планеты. Еще совсем недавно на Нарихе реальную опасность представляли только кармины и выползающие на сушу морские твари, а сейчас зазевавшиеся Хоги могли стать добычей даже безобидного на вид растения…

Слушая Стора, я снова и снова возвращался к мысли, что такое для местных Хогов — понятие «недавно»! Он утверждал нам, что на Нарихе всё еще живут несколько совсем дряхлых старцев, чьи родители видели, как огненные птицы забирали на небо их соплеменников, а с тех пор на Нарихе прошло уже с десяток тысяч местных лет. И хотя, как нам уже всем стало известно, совместное проживание бок о бок с карминами и прочими не способствовало длинной и безмятежной жизни на этой планете, но всё равно Хоги — долгожители, и понятие, что такое «недавно», у них очень и очень размытое.

Мне вдруг стало жутко интересно, а сколько же лет самому Стору, и я украдкой спросил об этом у Мора. Наставник так же украдкой ответил мне, что, судя по роговым пластинам на голове, наш следопыт совсем недавно перешел от периода юности, к зрелому состоянию.

Опять это недавно! Хоги не вели учет своим прожитым годам, и пойми теперь — много это или мало!

Я сравнил роговые пластины на их головах и, не найдя никаких отличий спросил его — а в каком он сейчас жизненном периоде?

Мор улыбнулся и ответил мне — в зрелом, и в следующий пока не собирается! Вот как-то так!

Из пещеры мы вышли, когда местное светило стояло уже высоко в зените.

Выходили через незнакомый нам проход, кое-как протискиваясь через кривой и узкий лаз, всё время забирающий немного вверх. Ну, узкий это для нас с Хатом, а наши Хоги шли свободно, даже не касаясь плечами неровных стен!

Чтобы мне легче было пробираться по этим узким проходам, Стор взял у меня мое копье, оставив мне рюкзак и портупею, которую к сожалению тоже пришлось снять.

Впереди меня всё время маячила широкая спина Хата, и я совсем не видел того, что творилось дальше по ходу. Но в какой-то миг в проходе стало значительно светлее и, когда эта громада из мышц и плоти ушла в сторону, передо мною неожиданно раскинулся прекрасный и удивительный мир Нариха во всей своей неповторимой красе.

Музыка природы Нариха

Я стоял на краю горной тропы, уходящей резко влево, и моему изумлению и восторгу от так неожиданно раскрывшегося передо мною великолепного пейзажа просто не было предела!

От этой необычайной и удивительной красоты, расстелившейся сейчас под моими ногами, захватило Дух, и по телу в один миг пробежали мириады крошечных мурашек.

Я стоял и как завороженный смотрел на всё это великолепие, и не в силах был отвести взгляд… Удивительная, безжалостная, необычная и странная красота чужой планеты, которая неудержимо притягивала к себе, проникала в тебя и меняла раз