Револьвер для сержанта Пеппера - Алексей Парло

— И блины хороши! — поддержал его второй. — Прямо язык проглотить можно!

— Вы откуда здесь, мужики? — русские слова были сладкими и пахучими, как леденцы в детстве. Шура понял, как он соскучился по родному, общаясь на гладком, но всё же чужом английском.

— Морфей Морфеич пригласил, — сказал старший. — Говорил, работа есть, мы всё бросили, сюда добрались, а делать-то и нечего. И Морфей молчит. Вот и сиживаем здесь, элю их накушались уже по самое «не могу», и джину тож. Девки здесь ладные и того… податливые, да мы не по этому делу. Нельзя нам. А мужики — так себе. Смурные какие-то, не поговоришь. И уйти нельзя — Морфей не пускает. Велел ждать. Вот и сидим здесь своим кругом, выпиваем да посматриваем.

— Лучше водчонки нет ничего! — авторитетно заявил Шура. — Уж я-то знаю!

— Уж ты-то знаешь! — эхом повторили за ним мужики. — Да ты откушай пива-то, помяни! Пиво внушительное, просто амброзия!

Шура с удовольствием сделал внушительный глоток. Пиво было изумительным. Блины таяли во рту. Стало одновременно горько и легко, как будто что-то, тянувшее его всё время вниз, вдруг оборвалось и птицей взлетело в небо.

В этот момент на сцене показался Сержант Пеппер. Он, закрыв глаза от удовольствия, по-караяновски вдохновенно дирижировал двумя группами. Ярко — зелёный мундир, в который он переоделся, изумительно гармонировал с мундирами битлов-оркестрантов и стоявшей в углу сцены пальмой. Внезапно Сержант повернулся к залу лицом и указал дирижерской палочкой прямо на Шуру.

— Это же Пол! Сам Пол Маккартни! — закричали одновременно оба Пола на сцене и тоже показали на Шурочку. Вслед за ними закричали и остальные сценические персонажи. Мерилин Монро задрала юбки так высоко, что, казалось, её обдувают все вентиляторы мира, Марлен Дитрих послала Ангелочку страстный воздушный поцелуй.

Шура оглядел себя. Бёртоновского костюма на нём не было. Был голубой атласный мундир с шевроном «OPD» на левом рукаве. На верхней губе что-то противно мешалось. Он поднёс к лицу руку и нащупал роскошные усы. «Вот, блин, попал!» — как-то скучно отреагировал Доктор и оглядел зал. Из-за стойки ему улыбнулся и подмигнул бармен Алекс. Показал на свои усы, потом на Шурины и одобрительно отсалютовал огромной пивной кружкой.

Кто-то тронул Шуру за плечо. Он обернулся и увидел перед собой молоденького солдатика.

— Я от адмирала Бенбоу, сэр. Он ждёт вас на борту корвета «Святой Эдуард».

— Зачем? — удивлённо вопросил Шура.

— Вы назначены адьютантом командующего конвоем. Будете сопровождать караван торговых судов в Индию.

— Я?!

— Советую вам поторопиться. Господин адмирал сегодня сильно не в духе. Он просто рвёт и мечет. Трое офицеров уже отправлены на гауптвахту, а с лейтенанта Харриса он сорвал погоны.

— Но я…

— Ступайте, сэр, ступайте. Память не выбирает, — раздался над ухом у Шуры голос Сержанта.

И Шура вышел на улицу.

Но вместо улицы Шурочка попал в некое совсем уж странное место. Ослепительно яркое солнце, тропические растения, какие-то хижины, крытые пальмовыми листьями, дорожка, посыпанная песком, между ними. Молодёжь, много молодёжи. Кто-то сидит на земле, кто-то на пластиковых стульях, у многих в руках гитары. Память подсказывает: это Мик Джегер, это Кейт Ричардс. Ришикеш. Почему-то нет никого из друзей.

— Пол, тебя Махариши искал! — кричит кто-то Шуре в спину.

Шура сворачивает с дорожки и направляется к самому добротному домику. Дверь прикрыта. Он распахивает её, а внутри как будто загорается красная лампочка: "Внимание! Опасность!". Что-то же произошло неприятное в этом самом домике, совсем недавно произошло. Он заходит внутрь, и в тот же момент чувствует, как его грубо хватают за руки. Он оглядывается. Его держат два хмурых чернокожих атлета, а прямо перед ним стоит небольшого роста плотный глазастый индус с длинными седыми волосами и крупной оранжевой точкой на лбу. Махариши.

— Ну, наконец-то, хоть один нашёлся! — говорит он, глядя на Шуру почти добрым взглядом. Почти, потому что где-то в глубине чёрных глаз чуть шевелится злоба. Но даже от этого еле заметного шевеления Шуре становится страшно.

— Я уже начал думать, что вы все уехали. Сумели скрыться! Но нет! Великий Брахман милостив ко мне. И к вам! И к вам, мистер Пол!

Шура ошеломлённо молчит. Что-то крутится у него в голове, какой-то неприятный разговор с Махариши, но точно пока не вспомнить.

— Эх, мистер Пол, мистер Пол! Разве этому я вас всех учил? Я ведь учил вас, что нужно слиться в едином любовном порыве с Вселенским Разумом, погрузиться в блаженное молчание, дабы достичь нирваны в единстве с Великим Брахманом! Разве учил я вас подглядывать за тем, как кто-то другой сливается с кем-то в порыве любви? Ответьте мне, зачем вы позволили себе шпионить за своим учителем? Ответьте! Молчите? Страшно? А как красиво вы говорили, когда вас здесь, в этой комнате, было четверо! Вы и ещё этот очкастый Джон. Злой, язвительный человек! «Если вы святой, вы должны знать, чем мы недовольны!» Да всей Вселенской Любви не хватит, чтобы исцелить его от его злобы!

Постепенно Шура начинает вспоминать. Sexy Sadie! Актриска, которая пришла к ним с Джоном и пожаловалась, что Махариши постоянно приставал к ней и был при этом так настойчив и коварен, что ей пришлось уступить его домогательствам. Это их сильно разозлило, ведь на словах он всегда был целомудренным и скромным. Они пришли к Махариши и наорали на него. Наорали так, как орали на своих противников когда-то давно, в Ливерпуле. А Джон — он же просто не может не быть язвительным. Иначе он не был бы Джоном Ленноном. Но где они все теперь? Почему он один в этой комнате?

А Махариши продолжает, прохаживаясь по комнате и потирая руки.

— Жаль, что до него мне не дотянуться. Но всё же я рад. Вы ведь с ним всегда неразлучны! Можно сказать, единое целое! А вы — здесь, у меня в руках! Так что, будем считать, я преподаю этот урок не вам одному, мистер Пол, а и Джону тоже. Остальные меня мало волнуют. Вернее, нет. Джордж меня тоже волнует. Но он, к счастью, на моей стороне.

И Шура вспоминает, что Джордж был против ссоры с Махариши и пошёл за ними скорее по принуждению, а не добровольно. Голос Махариши становился все громче и громче, теперь он почти кричал.

— И Джордж ещё долго будет на моей стороне, потому что он единственный из всех вас оказался старательным и добросовестным! Потому что он действительно хочет постичь высшую мудрость, которую только я, слышите вы, только я один могу ему дать. Мог бы дать и вам, но вам она не нужна. Так живите же сами, если у вас получится! Я отрекаюсь от вас! Вы больше не мои ученики! И в знак этого… — гуру сделал знак неграм. — Кладите его!

Шуру швырнули на скамью и крепко прижали к ней. Извернувшись, он увидел приближающегося Махариши. В левой руке его был зажат раскалённый кривой нож, в правой — клочок бумаги с какой-то закорючкой.