Месть от кутюр - Розали Хэм

– Вот зачем мы здесь, – фыркнул Скотти Пуллит, – платить за все это.

– Хороший газон, – заметил Бобби.

Футболисты посмотрели на лужайку для крокета и усмехнулись.

Мюриэль проковыляла вдоль палаток, собирая прибыль. Деньги она складывала в коричневый бумажный пакет. Хромая, подошла к Труди с парусиновым стульчиком под мышкой, разложила его, скинула пыльные белые сандалии и плюхнулась рядом с дочерью, расположившейся в шезлонге на веранде. Труди с беспокойством посмотрела на мать. Кончики светлых усиков Мюриэль были испачканы помадой, из-за чего жесткие волоски напоминали тоненькие спички с красной головкой. Мюриэль давно следовало бы покраситься и сделать перманент; загрубевшая кожа на ее ступнях высохла и потрескалась, превратив их в уродливые белые копыта.

– Сегодня мы принимаем новую родню из Турака[23], – сказала Гертруда.

– Ты про Уну, кузину Элсбет? – спросила Мюриэль.

– Ты даже не представилась!

– Если на то пошло, Герти, мы уже когда-то встречались.

– Труди, мама, зови меня Труди. Сколько раз говорить!

– И они живут не в Тураке, а почти рядом – в Праране[24].

Мюриэль резко встала, подхватила складной стул и швырнула бумажный пакет на колени Труди.

– Думаешь, я не знаю, где это? Я родилась и выросла в Южной Ярре!

Мюриэль заковыляла прочь, унося сандалии в руке и даже не одернув юбку, застрявшую между ягодиц. Ее голова была опущена, взгляд устремлен под ноги.

– Родная дочь стала такой же, как те лицемеры, подальше от которых я сюда сбежала! – негодующе проговорила она.

Грэхем поднял длинную морду с пыльным бархатистым носом и оглянулся. Он уже схрумкал полгрядки моркови, примерно полтора десятка кочанов салата, несколько кустиков томатов – еще неспелых, – немного фасоли и пару огурцов. Выяснив, что к огурцам он равнодушен, Грэхем вернулся к морковке. Конь вытаскивал ее из земли за зеленые хвостики, стряхивал и засовывал в рот, мусоля мягкими, толстыми губами. Фейт, проходившая мимо на свидание с Реджинальдом, погрозила ему пальцем и улыбнулась: «Плохая лошадка!»

На дальнем краю усадьбы Хэмиш устанавливал предупредительные сигналы на миниатюрной железной дороге. Игрушечный паровозик, пыхтя и гудя, катался по кругу на крошечных стальных рельсах.

– Близко не подходите, – рычал Хэмиш глазеющей детворе. – Это очень тонкий механизм, отбалансированный и настроенный. Прислушайтесь к ритму… Чудо! – Конечно, продавалась модель и получше – класс Д, тип 460, двухцилиндровая, со спаренными колесами диаметром… – Я же сказал ничего не трогать! А ну, поставь водонапорную башню обратно!

Шестеро юных учеников Лесли въехали на середину паддока верхом на лошадях и шотландских пони.

– Леди и джентльмены, уважаемые родители… – Лесли улыбнулся жителям отдаленных усадьб. Одетые в бриджи, они приветственно кивнули в ответ. За спиной Лесли пони нестройно разошлись веером. – Основами выездки как конного спорта служат податливость лошади, контактность, умение двигаться без потери импульса, способность к естественным, легким и свободным движениям, уравновешенность. Ритм означает равномерность движения, а темп – это время, затрачиваемое на определенное количество шагов. Всадник должен чувствовать своего коня, слышать музыку его движения…

Сельская публика смеялась и на что-то указывала крышками от термосов. Лесли обернулся. Пони и верховые лошади сбились в углу арены и топтались там, кусаясь и взбрыкивая, а дети-наездники ревели и вопили в седлах.

Тедди убрал с крокетной лужайки воротца и объявил игру для зрителей. От первого скользящего удара мячик покатился к реке, но его подхватила Фейт, которая поднималась по склону, отряхивая волосы и одежду от травинок. Она сделала короткую мощную передачу Скотти Пуллиту и осталась там, где была, – на задней линии у реки. В шеренгу игроков перед домом встала Нэнси, за ней – Рут. Тедди собрал всех в центре лужайки и разбил на две команды. Бобби, Реджинальд и Барни разобрали барьеры на паддоке и установили шесты в огромные бочки: это считалось воротами. Подброшенная монетка определила расположение команд; игроки разошлись по местам. Барни вручили белую рубашку и велели махать ею, как только мяч пересечет линию ворот. Он гордо встал за воротами, подняв рубашку над головой. Тедди сделал пробный удар и, когда мяч подкатился к воротам, крикнул: «Барни, не спи!» Барни махнул рубашкой.

Реджинальд Блад объявил, что гол не засчитывается. Тедди слегка треснул брата по затылку, после чего Редж присудил команде Тедди штрафное очко. Разгорелся спор, эхо носило крики над рекой. От раскатов пронзительного хохота розовые какаду, устроившиеся на ночлег в ветвях эвкалиптов, испуганно поднимали хохолки. Элсбет Бомонт повела своих кузин мимо водопойных каналов для лошадей к дому.

– От толпы всегда столько шума, – поморщилась она.

Пока горожане играли в футбол, Труди Бомонт считала деньги.

Мона и Лесли уютно устроились на тюках с сеном в полумраке конюшни.

– Мне, наверное, опять придется надеть платье, в котором я была на свадьбе, – вздохнула Мона.

– Это какое?

– Ну, такое, цвета персика…

– А, с капюшоном… Почему бы тебе не заказать у вашей скандально известной Тилли что-нибудь новенькое? Берет она недорого.

– Мама говорит, я еще не выносила персиковое платье.

Оба, сунув в рот по соломинке, качали ногами в сапогах для верховой езды.

– А вы, маэстро, уже выбрали… – Мона замялась, – …с кем пойдете на сегодняшнюю вечеринку?

– Ну конечно! – взвизгнул Лесли. – В семь часов я забираю Лоис Пикетт и…

– Понятно…

Лесли закатил глаза. До Моны дошло, что ее друг и наставник пошутил. Оба завалились на сено, громко хохоча.

В тот вечер сияющая Мона переступила порог зала под руку с Лесли. На ней было простое синее платье из штапеля с пышной юбкой и бантовой складкой спереди – старенькое платье, ношенное не раз, однако сегодня она накинула на плечи красный палантин с цветочным рисунком и приколола за ухо красный цветок. Войдя, она смешалась с толпой женщин, по-прежнему предпочитавших современным фасонам платья с отрезной талией и юбки в складку, тафту, набивной ситец, сатин и длинные черные перчатки. Однако теперь, благодаря Тилли Даннедж, все это приобрело новый вид, европейский шик и почти авангардный уровень. Воздух в зале звенел от всеобщего возбуждения. Лесли наклонился к Моне и сказал:

– А теперь разверни плечи и иди, как я тебя учил.

Когда Труди и Элсбет вышли на сцену и заняли места у микрофона, по залу пролетел приглушенный шепот. Все вытянули шеи. Элсбет была одета в изысканное платье из переливчатой бордово-розовой тафты-шанжан. Высокий воротник, обнаженные плечи, глубокий вырез, элегантный лиф сложного и модного покроя с запа́хом – оригинальная идея Тилли.