Мистическое кольцо символистов - Мария Спасская

Герман фон Бекк сидел за рулем новенького «Даймлера», припаркованного рядом с «Метрополем», и задумчиво смотрел на стеклянную витрину торговой галереи. Отражаясь в чисто намытом стекле, по улице неспешно фланировали прохожие, изредка останавливаясь и рассматривая выставленные в витрине солидные часы фирмы Павла Буре, показывающие половину третьего пополудни. На прошлой неделе фон Бекку стукнуло тридцать лет, но предвкушаемой радости Герман не ощущал.

Вроде бы все складывалось так, как он хотел. Задумал создать кинофабрику – получилось не хуже, чем у Ханжонкова. Хотя, конечно, во многом поспособствовали миллионы его семьи, нажитые двумя поколения фон Бекков на подрядах по строительству железных дорог.

Бабушка Германа, Тамара Максимилиановна, родила девять детей, и только трое из них – мальчики. Старший и любимый, Леонид, был отцом Германа. После смерти деда – основателя клана – Леонид принял дела, и его широкий разгульный образ жизни нанес железнодорожной империи существенный урон.

Тогда делами занялся второй по старшинству фон Бекк, Владимир, снова вернув семейной империи прежнюю силу.

Чтобы не путаться под ногами у более предприимчивого брата, Леонид фон Бекк вместе с супругой и малолетним Германом отправились во Францию, но широта и неумеренность быстро свели отца и мать в могилу. И за воспитание Германа взялась бабушка. Тамара Максимилиановна вернула внука в Москву и дала прекрасное образование, отправив после Поливановского лицея изучать инженерные науки в Париж.

Во время учебы юноша случайно увидел «Путешествие на Луну» Жоржа Мильеса. Фильма потрясла и очаровала молодого человека. Герман всеми правдами и неправдами проник на кинофабрику к Мильесу и, увидев изнутри волшебство создания фильмы, навсегда заболел кинематографом. Накупил киноаппаратуры и как одержимый бродил по улицам Парижа, снимая сценки утренней продажи газет, раздачи печенки старухи-домовладелицы дворовым кошкам, а ночами – продажных женщин, пристающих на бульварах к прохожим.

Когда фон Бекк-младший стал дипломированным инженером, бабушка позволила заниматься тем, чем он желает. И вот тогда Герман вернулся в отцовскую усадьбу на окраине Москвы, отстроил за домом из стекла и хрома съемочный павильон и разместил во флигеле отлично оснащенную кинофабрику. В отличие от сказочника Мильеса Герман предпочитал снимать фильмы на сюжеты с криминальной тематикой.

Замысел его был прост и оригинален. Жанр детектива у литераторов невероятно популярен, всем интересно читать про загадочное убийство, над которым придется поломать голову. То же самое и с фильмой.

Герман хотел снимать не сказку, как Жорж Мильес, а самый настоящий детектив. Только нужно, чтобы фильма максимально напоминала жизнь, вот как сделанные в Париже зарисовки. Чтобы пришедший в кинотеатр зритель ощутил себя непосредственным участником происходящего на экране.

И фон Бекк придумал снимать реальные места преступлений с настоящими жертвами. А для этой цели подвязался в сыскном управлении в качестве бескорыстного помощника, разъезжающего по делам службы на собственном авто вместе с сыщиками. Он молод, богат, нравится женщинам, занимается любимым делом, и даже стал своим человеком в сыскном управлении, чего ж еще желать?

Однако в последние дни все сильно изменилось. Реальность, как в сказочных лентах Мильеса, приняла фантасмагорические очертания. Дела вокруг творились настолько странные, что молодой фон Бекк, всегда уверенный в себе, который день пребывал в растерянности и не знал, как поступить. Он вынул из кармана, развернул и перечитал доставленную утром телеграмму. И выписку из британского журнала тоже вынул и перечитал. Покачав головой, сложил и убрал обратно во френч. Погруженный в свои мысли, Герман не заметил, как из подворотни вышел ротмистр, и вздрогнул от неожиданности, когда Шалевич распахнул дверцу и плюхнулся за руль авто. Кожа сиденья под его весом жалобно скрипнула, агент сыскного управления поерзал, устраиваясь поудобнее, и проговорил:

– Ну и паноптикум этот «Скорпион»! Помимо вашей «Витроль» там обретается некий секретарь Лианопуло. Прямо не человек, а ходячее приложение к московскому информационному листку.

– Вовсе «Витроль» не моя, – отрезал фон Бекк.

Германа раздражало, что, после того как он снял двадцатиминутную фильму по мотивам преступления Амалии, госпожу Коган тесно связали с его именем. Фон Бекк в сердцах отвернулся, и тут увидел Долли. Выскользнув из подворотни, она в растерянности остановилась, словно задумавшись, и вдруг очень быстро пошла в сторону набережной.

Фон Бекк видел Долли во второй раз, и снова поразился ее нездешней красоте. В первый раз они встретились три дня назад. Как частенько бывало, Герман ужинал в ресторане Большой московской гостиницы на Воскресенской, не особенно следя за танцами очередной босоножки, весьма, к слову сказать, посредственной. И тут в ресторанный зал вошла девушка. Внешность ее завораживала и казалась инфернальной. Прозрачность кожи, точеный силуэт и легкость движений наводили на размышления о феях, горделивая посадка головы не оставляла сомнений в благородном происхождении. Все присутствовавшие в зале мужчины, да и многие дамы, заинтересованно провожали хрупкую фигурку глазами.

Под пристальными взглядами ужинающих фея пересекла зал и заняла пустующий столик. Заказала бокал воды и погрузилась в созерцание танца. Герман тут же подозвал официанта и, когда тот, держа на согнутом локте накрахмаленную салфетку, учтиво склонился перед ним, спросил, понизив голос и глазами указывая на виднеющийся в полумраке силуэт:

– Кто такая? Не знаете, любезный?

– Как же, отлично знаю-с, – пропел половой. И, ловко подхватив двумя пальцами протянутую купюру и сунув в жилетный карман, со значением произнес:

– Госпожа Волынская, Ольга Павловна-с.

И, поиграв бровями, развязано добавил:

– Та самая. Внебрачная дочь Опального Князя.

Ольга Павловна сидела к нему боком, и, рассматривая точеный профиль, Герман все больше проникался идеей создать фильму по известным авантюрным событиям, результатом которых стало появление на свет столь прелестной особы. В уме уже родился готовый сценариус – бери и записывай. И в самом деле, фон Бекк достал автоматическое перо и на салфетке принялся набрасывать идеи будущей фильмы. Затем сложил салфетку пополам, убрал в карман и, снова подозвав официанта, заказал для дамы бутылку шампанского. И передал нижайшую просьбу перемолвиться с ней парой слов.

А еще через несколько минут Герман увидел, как Волынская категорично отказывается от шампанского, и, поднявшись из-за стола, торопливо устремился к ней, начиная опасаться, что прекрасное видение растает, словно дым. Но Ольга Павловна продолжала сидеть за столом. Сделав знак нерешительно застывшему официанту никуда не уходить и ждать дальнейших распоряжений, Герман склонился к самому ее уху и деликатно произнес:

– Прошу прощения, госпожа Волынская, что, не будучи представленным, смею вас обеспокоить. Разрешите исправить эту оплошность. Позвольте представиться – владелец кинофабрики на Басманной улице Герман фон Бекк. Ольга Павловна, очень вас прошу, уделите мне несколько минут своего драгоценного времени.