Он - моя тайна - Оливия Лейк

— А ты чего такой смурной? — поинтересовался Костя, когда мы все-таки сели и открыли бутылку хорошего вискаря. — Из-за Катюхи, что ли? Круто вы с Дымом побоксировали за нее.

Я хмыкнул. Шоу устроили отменное. Три месяца прошло, а ребята помнили еще.

— Она ж беременна, слышал? Но Дыма так и не простила.

— Не слышал, но поздравляю, — и принялся бухать. Тоска заела, но из-за другой женщины.

— Не налегай так! А то и тебя выносить будем.

Я не успел ответить: к столу подлетела миниатюрная, кудрявая, разъяренная девушка.

— Потрясов, ты вообще охренел?!

Я сглотнул и вытянулся по струнке. Такая хрупкая барышня, а строила не хуже моего бывшего тренера по боксу.

— Эй, потише, крошка, субординацию соблюдай, — невозмутимо ответил Костя.

— Хорошо, — она мило улыбнулась. — Какого черта, вы, Константин Павлович, выдернули меня из дома? Рабочий день закончился.

— Личные помощники, Ксения, не знают отдыха, — и достал сигарету из пачки. — Прикурить есть?

Раньше мне казалось, что женщины-тигрицы — это самки, вышедшие на охоту за богатыми мужиками, а оказывалось это те, что готовы Потрясову голову откусить! Эта Ксения яростно кулаки сжала и смотрела на него так… так… Как на дебила, короче. Я даже о своих горестях позабыл на несколько минут.

— Я не курю, — холодно отозвалась.

Костя с непробиваемой рожей протянул зажигалку. Она обреченно глаза закатила и чиркнула порывисто.

— Все? Я свободна?

— Нет, домой меня отвези.

Она громко вздохнула, затем окатила его ледяным, напрочь лишенным эмоций взглядом и, развернувшись, бросила:

— Жду в машине пять минут, потом пойдешь пешком, — и ушла.

— Во нынче девки пошли? — иронично заметил Костя. — Командир в юбке, а ведь я ее начальник. Временно, правда.

— Если бы ты меня вызвал ночью в клуб прикурить тебе, то получил бы между глаз, — веско заметил я. — Эта Ксения еще хорошо держалась.

— А я бы тебя не пригласил, — ткнул в меня пальцем. — Ты не в моем вкусе. Здоровый, морда кирпичом и руки у тебя волосатые.

Мы заржали одновременно, пока Костя резко не оборвал смех, став непривычно серьезным:

— Макс, было у тебя такое, что обидел девушку сильно, а потом не знаешь, как извиниться? Как вообще вести себя с ней. Ну, по-нормальному, понимаешь? Я же реально только замолаживать и балагурить умею, а с Ксюшей так не выходит. Она зла на меня очень, а я чёт поплыл так… Паффф, — и выстрел в голову сымитировал.

— Было. Последнее, что нужно делать, это вести себя, как козлина. Поверь моему опыту.

Я вот с Диной дважды как придурок обошелся, а потом на броневик залез и покорять ее поехал. А вышло, что по ней прошелся. Она снова из-за меня плакала. Муж, наверняка, по-другому себя вел, раз так держалась за него.

— Твое время скоро выйдет, Ромео. Иди.

— Ну, бывай, — поднялся Костя и с девушкой какой-то столкнулся. — О, Оленька! — хмыкнул весело, осмотрев ее, и, прежде чем убежать, мне подмигнул.

— Привет, — она кокетливо откинула темные волосы и плечиком повела.

— Привет… — Знакомое лицо, но не мог припомнить, где видел.

— Мы в одном фитнес-клубе занимаемся, — угадала мои мысли она. — Можно? — кивнула на место рядом.

Сексуальная девица. Брюнетка, стройная, но фигуристая, с яркой внешностью и в облаке сладких духов. Я вспомнил ее. Кадрить меня пыталась. Тогда не заинтересовался, да и сейчас не особо привлекала, но может удастся грусть развеять. Я мужчина. Свободный (хотя хотел бы быть занятым) и с потребностями. У меня не было в Москве постоянной партнерши. А как Дину встретил, вообще о бабах думать не мог. Ее хотел. И сейчас хочу. Только мне не светит. Она, возможно, в эту минуту мужу отдавалась. Я представил это даже: длинные волосы по обнаженным плечам рассыпались, соски возбужденно торчали, влажные губы приоткрыты, но их целует другой мужчина. Блядь! Член ожил, весьма заметно тараня ширинку. Моя новая знакомая заметила и под столом медленно провела ладонью по моему бедру. Она призывно в глаза мне смотрела. Без слов обещала удовлетворить любые запросы. Уверен, она будет стараться, чтобы заработать право на частые визиты в мою постель. Долго я с такими не мог, но сегодня, когда алкоголь расслабил, тело ломило от напряжения, пах тянуло неудовлетворенностью… Сегодня можно. Похоже, мой удел одноразовый секс с одноразовыми женщинами. Цинично и грубо, но я привык называть вещи своими именами.

— Поехали? — я не стал уточнять для чего. Как там ее… Оля вроде. Так вот, Оля все понимала.

— Я не могу так сразу… Я не такая…

Я цокнул громко.

— А мне нужна как раз «такая».

— Макс… — она пальчиками пробежалась практически до моего члена, а потом… У меня завибрировал телефон.

— Да! — произнес отрывисто.

— Макс, — визжала Влада, — я попала в аварию!

Хотелось сказать «И?», но я сдержался.

— Ты живая?

Разумно предположить, что раз звонила, значит, цела, но я пьян и не в настроении думать.

— Конечно!

— Я Толику позвоню, он решит…

— Нет! — жалобно воскликнула. — Приезжай, — и зарыдала.

Бля-яядь! Женские слезы — капец для меня. Против них реально нет приема.

— Позвони, — когда поднялся, Оля засунула в карман мне салфетку с номером. Хотел любить — хрен. Хотел потрахаться — хрен. Похоже, в моем меню на сегодня оттраханный мозг.

Макс

Какого черта Влада забыла на Каширке? И какого художника я ехал туда? В такси достал мобильный, хотел дядь Толе позвонить, пусть разберется и с полицией, и с бедовой вдовой, но время уже второй час ночи. Дядя Толя казался мужчиной крепким и здоровым, но никто не молодел, а инфаркт мог свалить даже слона. Отец тоже сильным был, и где он сейчас… Еще одного родного не по крови, но по духу человека терять не хочу. Сам разберусь.

— Здесь останови, — сказал водителю, заметив патрульную машину. Ночь. Дерево. Товарищ капитан.

— Макс! — Влада кинулась ко мне навстречу. Выглядела для попавшей в аварию на удивление сносно. Макияж, укладка, на губах идеально лежала алая помада. Платье едва задницу прикрывало. Сорокалетним тетям положено и честь знать, а не трусиками светить. Разве нет?

— Что произошло? — я отодрал от себя мачеху и подошел к офицеру.

— Вот, — он показательно рукой обвел красный «Порше Панамера», поцеловавший дерево.

— Никто не пострадал? — уточнил я.

— Только собственность города, — и пальцем в клен ткнул.