Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел

– Нил говорит, что купит столько леса, сколько вы можете ему поставить, а Филип, я убежден, не будет возражать против пары рейсов в месяц. Так что мы будем видеться довольно часто.

– Ты хочешь сказать, что так вы все сможете меня подстра­ховать, – отрезала Мюйрин.

– Нет, что ты, – возразил он. – Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы сомневаться в тебе. Я уверен, в конце концов ты убедишься в том, что Локлейн прекрасный человек. Он мне очень нравится.

– Я рада. Он действительно прекрасный человек, – тепло сказала Мюйрин. – Передай от меня горячий привет своим родителям и братьям, и, конечно, Нилу и моим родителям. Я буду очень признательна, если тебе удастся разубедить моих роди­телей ехать сюда.

– Я понимаю, Мюйрин. Не бойся, я представлю все в самом лучшем свете.

– Но не переусердствуй. Если мне придется продать помес­тье в случае отказа банка, они точно узнают, какие мы ужасные вруны – ты, я и Нил.

– У тебя все получится. На что хочешь спорю.

– У меня нет денег, и ставок я не делаю, – резко ответи­ла она.

– Тогда спорю на твой поцелуй, – пошутил Майкл.

– Чтобы я тебя поцеловала, вовсе не обязательно спорить, – рассмеялась Мюйрин и поцеловала двоюродного брата в щеку.

– Береги себя.

– Конечно, ты тоже.

Она проводила его до пристани и смотрела, как отчаливает корабль. Размышляя, почему ей так одиноко, она махала рукой вслед уплывающей «Андромеде», пока та не превратилась в кро­шечную точку на горизонте, а потом и вовсе скрылась из виду на тусклом сумеречном свете.

Примерно часом позже Локлейн обнаружил Мюйрин в кабинете. Он сел напротив, но она даже не подняла на него взгляд, с головой уйдя в расчеты.

– С вами все в порядке, Мюйрин? – мягко спросил Ло­клейн.

– Да, конечно. А что?

Его серые глаза сосредоточенно смотрели на нее.

– По-моему, вы какая-то грустная.

– Но ведь для грусти нет повода, не так ли? Благодаря под креплению, которое мы получили, дела обстоят как нельзя луч­ше, – живо ответила она.

– Я думал, что судебные дела, которые все еще находятся на рассмотрении, и проблема оплаты закладной вас продолжают угнетать.

Она покачала головой.

Однако Локлейн видел ее усталое бледное лицо и темные круги под глазами. – Вы хорошо спали этой ночью? – Прекрасно, – солгала она. Локлейн не сомневался в том, что она лжет. Из своей комна­ты, расположенной по соседству с комнатой Мюйрин, он слы­шал, как ночью она время от времени всхлипывала. В чем же дело? Почему она так странно ведет себя?

Были ли ее бессонница и вялость в течение последних не­скольких дней симптомом недавно пережитого горя или что-то другое не давало ей покоя?

Он пошел в кухню и принес оттуда чашку кофе, в которую предварительно добавил снотворное. Вскоре она начала клевать носом, и Локлейн перенес ее в постель. Ослабив ее платье, он подоткнул под нее одеяло. Он поцеловал долгим поцелуем ее губы, но тут же выругал себя за своеволие. Несомненно, она придет в ужас, если узнает о его мыслях …

И снова ночью из ее комнаты доносились стоны и всхлипывания. Обхватив голову руками, он заставил себя не заходить к ней. Заснуть рядом с ней было абсолютно невозможно. Ведь она доверяет ему. Он просто не имеет права разрушить это доверие. Он подошел к двери и тихонько разговаривал с ней, стоя у порога и не смея подойти ближе, боясь прикоснуться к ней, любить ее…

Следующий день был не особенно богат событиями, за исклю­чением того, что Мюйрин получила деньги за все свои пред­приятия, когда Патрик приехал из города. Она сразу же вы­платила вторую половину долга до единой копеечки кредиторам в городе, а затем обдумала дальнейшие планы относительно сбыта сельскохозяйственной продукции и лесоматериалов. В тот вечер Локлейн отметил, что она выглядела намного луч­ше, чем в последний раз, когда он ее видел, хотя оставалась очень уставшей, с темными кругами под глазами. Он знал, что она по-прежнему встает каждый день в пять-шесть часов утра. Даже принимая снотворное, она отдыхала все же недостаточно.

– Идемте, дорогая, вы же едва держитесь на ногах, – сказал он, взяв ее за руку и уводя из коровника, где она помогала с дой­кой. – У меня есть для вас снотворное. Я хочу, чтобы вы его приняли и хорошенько выспались этой ночью.

Глаза Мюйрин тревожно распахнулись.

– Нет, что вы, я не хочу!

– Мюйрин, это смешно. Никому из нас не станет лучше, если у вас будет упадок сил. Ну пожалуйста, ради меня, примите лекарство.

Мюйрин все еще выглядела взволнованно, но в конце концов последовала его совету и быстро все проглотила.

– Умница, – похвалил ее Локлейн, целуя в лоб. Мюйрин порывисто обняла его. Она не осмелилась признаться, как боится ночных кошмаров. Это прозвучало бы глупо, и ей пришлось бы сознаться в том, что она сама не желала при знать.

Она только собралась отпустить Локлейна, как вдруг ее колени подкосились и его лицо поплыло перед ее глазами.

– Господи, я так устала, – сонно пробормотала она. Он подхватил ее на руки и отнес наверх. Откинув одеяла, он уложил ее в постель, затем расстегнул верхние пуговицы ее платья и укрыл ее.

– Теперь спите, моя дорогая. Она нежно взглянула на него, проводя рукой по его гладко выбритой щеке.

– Спасибо тебе, Локлейн.

– Не стоит. Он мягко поцеловал ее в губы, затем поднялся с кровати, чтобы задернуть шторы, и оставил ее мирно дремлющей одну. И Локлейну казалось, что сам он едва заснул, когда вдруг услышал крик из-за соседней двери. Снова кошмары, подумал он, натягивая брюки и схватив рубашку, и помчался в спальню Мюйрин, Она отчаянно металась по кровати. Локлейн испугался, что она может удариться.

– Мюйрин, это я, Локлейн! – закричал он, тряся ее за плечи.

Но она продолжала метаться, кричала, стонала и выла как одержимая, так что ему пришлось держать ее.

– Нет, не надо! Нет! Ты не смеешь! Ты еще пожалеешь, вот увидишь! – выкрикивала она снова и снова. Один раз она даже крикнула: «Отпусти!» На какой-то миг Локлейн воспринял ее слова буквально, но она вдруг с бешеными глазами вскочила с кровати и принялась дергать ручку двери, словно пытаясь убежать от невидимого ужаса.

Она так и не проснулась, но в конце концов, когда сильные руки Локлейна обняли Мюйрин, ее крики стали утихать. Она несколько раз хватала ртом воздух и будто всхлипывала, но вскоре дыхание стало более ровным.

Локлейн положил ее на кровать и лег рядом, но уснуть так и не смог. Его потрясло ее поведение. Почему ее так мучили кошмары? Может, она снова и снова переживала ужас от не­счастного случая в гостинице?

Локлейн стал даже подумывать, а был ли то на самом деле несчастный случай, как он сказал отцу Бреннану? Тогда так ему преподнесла это Мюйрин. Наверное, ей нечего было скрывать, и в чем ее можно упрекнуть?