Когда цветет пустыня - Маргарет Уэй

— Не трать силы понапрасну. — Глаза Люка вспыхнули гневом. — Я думал, что люблю тебя, Сторм. Я думал, что люблю в тебе все, даже силу, с которой ты меня ненавидела. Я хотел тебя такой, какая ты есть. И хотел жениться на тебе. Хотел завести детей. Я был дураком, когда решил, что мы с тобой сможем сохранить «Излучину реки» для нашего наследника. Но все кончено. Ты причинила мне слишком много боли.

Сторм протянула руку:

— Не поступай так со мной, Люк. Ты всегда прощал меня, что бы я ни натворила.

— Больше нет. — Люк резко отвернулся. Боль ослепила его. — У меня всегда был только один дом. Ранчо. Но теперь пора двигаться дальше.

Эти десять дней были самыми длинными в жизни Сторм. Она старалась занять себя, работала над новой коллекцией, но вдохновение не посещало ее. Она получила длинное нежное письмо от подруги Сары из Рима, которая только что узнала о смерти Эйтола Макфэрлина. Она ответила на открытки с соболезнованиями, ответила на письмо Алекса — он узнал о смерти отца Сторм, вернувшись из Гонконга. Алекс хотел приехать навестить ее. «Я брошу работу и приеду, — писал он. — Я хочу быть рядом с тобой».

Сторм поблагодарила его за сочувствие и доброту, но сказала, что ей нужно побыть одной.

Единственное, что радовало Сторм, — это то, что она уже могла чуть-чуть ходить, опираясь на больную ногу. Она рассказала Нони, как Люк отреагировал на ее обвинения, и теперь они переживали вдвоем. Люк стал постоянным предметом разговора в их доме. Сторм не могла представить, что он так просто может исчезнуть из их жизни.

Сторм целыми днями думала, как все исправить. Дни превращались в долгие бессонные ночи, полные мучительных переживаний. Она не могла представить свою жизнь без Люка. Все ее счастье зависело от него. Они принадлежали друг другу. Как она сможет быть счастлива, если Люка не будет рядом? Разлука с ним причиняла ей боль. Как просто, недоумевала Сторм, ты понимаешь, что любишь, только когда возлюбленный решает уйти. Почему она сделала столько ошибок? И почему Люку так сложно простить ее?

Сторм считала дни. Вот сегодня он, наверно, в Дурани, а скоро он будет дома.

Дома.

Сторм вспомнила слова Люка. Он всегда жил на ранчо, но оно никогда не было его настоящим домом. Но она может изменить это. Может помочь им начать новую жизнь. «Излучина реки» столько лет была полем битвы. Пришла пора мира.

Люк поехал на отдаленный участок Мунгин, который находился в двух сотнях миль от «Излучины реки». В пятницу после обеда он должен был отправиться домой. Но через полтора часа после намеченного времени вылета Билл Дэвидсон, помощник управляющего, приехал в усадьбу, чтобы сообщить, что Люк опаздывает. Сторм тут же позвонила в Мунгин, но там ответили, что Люк уже давно вылетел.

— Погода была хорошей, — недоумевал Билл. — Не слишком жарко, и никаких магнитных бур не передавали. Конечно, он мог совершить вынужденную посадку. — Билл обеспокоенно взглянул на Сторм в поисках поддержки. Но Сторм была так напугана, что не могла вымолвить ни слова. Биллу же, казалось, слова приносили облегчение. Словно в тумане до Сторм доносился его рассказ о сигнале SOS, который подавался автоматически, если что-то было не в порядке. Зачем слова, когда они оба прекрасно знают, сколько людей погибло в авиакатастрофах в этой пустынной части Австралии!

Закат был великолепным зрелищем. Лучи заходящего солнца превратили пустыню в море расплавленного золота. Но Сторм было не до красот природы. Солнце медленно скрывалось за красно-рыжими дюнами. Фиолетовое небо наполнили тысячи птиц, возвращающихся к гнездам в зарослях по берегам реки. Сторм попыталась взять себя в руки. Они уже сообщили в Службу спасения и центр управления полетами. Сторм сама удивилась, как ей удалось спокойно объяснить по телефону, что произошло. Только сознание того, что она должна помочь Люку, удерживало ее от нервного срыва. С Люком нельзя было связаться по рации. Никаких сигналов SOS его самолет не подавал. У диспетчеров был маршрут полета Люка, но ночью искать его было бесполезно. Широкомасштабная поисковая операция должна начаться завтра с первыми лучами солнца.

Всех обитателей «Излучины реки» ждет долгая и бессонная ночь. Сколько несчастий свалилось на них! Сначала смерть Майора. Но он хотя бы был старым и больным человеком. А Люк молодой. Сильный, необыкновенный. Что-то случилось с Люком. Что-то ужасное. Сторм не отходила от Нони, которая беспокоилась так же сильно, как она. Обе женщины надеялись, что произошла небольшая поломка и Люк совершил вынужденную посадку. Только вот где? Пустыня тянулась на тысячи километров. Пустыня, в которой нет ничего, кроме песка, зарослей спинификса и динго. Оставалось надеяться только на то, что Люк очень опытный пилот.

Люк обожал летать. Полет пьянил его. Сначала шум моторов, потом самолет разгоняется, а потом взмывает ввысь — в безбрежное голубое небо. Люк обожал голубой цвет. У каждого человека есть любимый цвет. У Люка это был голубой. Голубой — это цвет неба, цвет мира и свободы.

Наверху, в яркой синеве неба, ему всегда думалось легче. Может, потому, что он был абсолютно один, может быть, сказывался недостаток кислорода. Последние дни стояла удушающая жара. Казалось, природу, так же как и его, мучают нерешенные вопросы, которые не дают ей свободно вздохнуть. Люк все время думал о будущем. Только вот он не мог представить свое будущее без Сторм. Он в ловушке, подумал Люк мрачно. Его любовь к Сторм — болезнь, от которой нет лекарства.

«Сессна» летела гладко, как «роллс-ройс» по новому шоссе, поэтому Люк не сразу понял, что произошло. Внезапно все приборы на панели отказали. Связь прервалась. Аккумулятор? Пробоина в топливном баке? Люк судорожно соображал. Несчастье может случиться с каждым, как бы тщательно ни следили за самолетом. Моторы все еще работали, но у Люка не было другого выхода, как совершить вынужденную посадку. Он сбросил скорость и начал высматривать подходящее место. Эта пустыня по территории больше, чем Великобритания, и здесь нет совершенно никаких ориентиров. Ни грязных дорог, ни лужаек, никаких людей. Одни кроваво-красные песчаные дюны. И кустики высохшего спинификса. Земля, прекрасная в своей дикости и первозданности. Люк вдруг заметил пятно белого песка, поросшего золотистым спинификсом. Это подойдет. Он приготовился к посадке.

Посадка не получилась мягкой. Крыло проехалось по внезапно, словно из-под земли, возникшему валуну. Самолет полз на брюхе прямо на скалы, упорно не желая останавливаться. Скрип о камни буквально оглушал. Наконец «сессна» замерла в нескольких футах от нагромождения валунов. У Люка вырвался стон облегчения.

Он вылез из самолета и огляделся по сторонам. Вокруг царила абсолютная тишина.

Я в пустыне, подумал Люк, в самом ее мертвом сердце. И я единственный человек на тысячи километров вокруг.

Краски здесь быль столь яркими, что у Люка заболели глаза. Пустыня была красно-коричневой, как античные амфоры. Он задрожал при мысли, что, возможно, он первый человек, который побывал здесь. Это запретная территория, смертельно опасная для чужаков. Температура была около сорока трех градусов. Солнце палило нещадно. Прибавьте к этому страшную сухость. Человек не выдержит здесь и пары суток. Его тело высохнет и мумифицируется, засыпанное песком. У Люка всегда была с собой вода. Он родился в этих местах и жил здесь всю свою жизнь. Он знал, где нужно копать, чтобы найти воду. Знал, какие растения съедобны. Он знал науку выживания в самых тяжелых условиях. Только вот здесь, в сердце пустыни, не было растений и не было смысла пытаться выжить. Ошеломленный красками пустыни, он не чувствовал страха. Это займет время, но в конце концов его найдут. И он должен выжить, чтобы сказать Сторм Макфэрлин, что хочет жениться на ней. И она скажет «да».