Две полоски от босса - Элли Шарм

Такие авто в нашем городе можно увидеть не каждый день. Проезжая мимо меня, хозяин «Джипа» сигналит. 

«Какой придурок!» – мелькает мысль, когда я пытаюсь откашляться от густого сизого дыма, проникшего в легкие. 

Меня подгоняет вперед какое-то шестое чувство. Когда я переступаю порог зала, замираю на месте, как вкопанная.

Все зеркальные поверхности уничтожены! Гора осколков разных размеров, переливаясь, сверкает от солнечных лучей. Маты, на которых проходили утренние занятия по растяжке, распороты варварским способом чем-то острым. Среди всего этого хаоса замечаю беззащитно сжавшуюся в углу фигурку хрупкой блондинки. 

Татьяна! 

Бросаю рюкзак, и бегу к тренеру, беря ее за плечи трясущимися пальцами. 

Женщина поднимает голову, и я буквально тону в боли, которая отражается в выразительных васильковых глазах. 

- Теть Тань, что случилось? – мой голос дрожит и срывается. — Кто?! Кто это все сделал?! 

В горле разрастается огромный ком, из-за которого я даже не могу сглотнуть слюну. 

Я прекрасно знаю, что значит для Жаровой академия — это ее жизнь, ее детище! Я поворачиваю голову в сторону двери гримерки. Она еле держится на петлях, опасно накренившись набок. В памяти всплывают воспоминания о том, как я перешагиваю порог светлого просторного зала четырнадцать лет назад лет. Тогда мне едва исполнилось четыре года. 

Каким он мне казался большим и великолепным! Мягкие движения рук Татьяны, добрые наставления, когда тренер помогала делать первые шаги на пуантах… А сейчас? Все это превратилось в сотни осколков, щепок и пыль.

Остались лишь воспоминания. 

Сама того не осознавая, беззвучно плачу. Мне больно, невыносимо больно за моего тренера. Татьяна мне, как вторая мама! 

- Лина, – нарушает тишину тренер, обращаясь ко мне каким-то глухим «мертвым» голосом. - Я всех отпустила, и ты иди, девочка, домой. 

Я отрицательно качаю головой, еще крепче обнимая за дрожащие плечи. Оставить ее здесь?! Одну? Никогда! 

Татьяна, не обращая внимания на мое возражение, поднимает дрожащую ладонь ко лбу. Я отклоняюсь в сторону, смахивая со щек слезы. Подушечки пальцев женщины в засохших пятнах алой крови. Должно быть, она пыталась собрать осколки стекла. В подтверждение моих мыслей, вижу возле нее небольшую кучку фрагментов разбитого зеркала. 

Понимаю, что женщина делала это, не отдавая отчет своим действиям. 

- Занимайся дома, не менее двух часов, – продолжает наставлять тренер, будто находясь в трансе. По потухшему взгляду блондинки понимаю, что она в шоковом состоянии. – Занятия в зале возобновятся через пару дней. 

Когда Татьяна заводит светлую прядь за ухо, громко охаю. На нежной коже лица отпечаток чьих-то пальцев. 

- Надо вызвать полицию! – бросаюсь к своему рюкзаку. Как всегда, когда нервничаю, все валиться из рук. Я не нахожу ничего лучше, как просто вытряхнуть все содержимое на пол. 

- Нет, - разносится эхом по разрушенному залу неожиданно твердый голос Татьяны Жаровой. 

Удивленно оборачиваюсь. 

Татьяна, словно птица феникс, медленно и величественно поднимается на ноги, будто королева. Раздается громкий хруст… Кажется, что это звучат не осколки стекла, а ее разбитой вдребезги души. Подбородок женщины поднимается в гордом жесте, хрупкие пальцы сжимаются в кулаки. 

Во мне поднимается волна уважения, заставляя трепетать каждую клеточку тела. Перехватывает дыхание. Сейчас я вижу то, к чему стремлюсь - внутренняя сила, стержень. Человека с такой силой духа ничто не сломит. К такому не приходят по щелчку пальца — это опыт, труд, закалка. Сейчас я понимаю: чтобы вот так встать, надо перед этим упасть тысячу раз на колени. На ум приходят слова Татьяны, которые она мне говорила после очередных срывов и истерик, когда я чувствовала себя никчёмной и бездарной. 

«Пока ты не сдаешься - ты непобедим!» 

Словно очнувшись от глубокого сна, разлепляю пересохшие губы. 

- Тот, кто это сделал, должен понести наказание. 

Уголок рта Татьяны дергается - такой до боли знакомый жест. Но сейчас я не могу сосредоточиться. У меня все так болит, будто меня избили, не оставив на теле ни одного живого места. Даже никогда не задумывалась о том, что душевная боль может принимать физическую форму. 

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Полиция не поможет, – грубовато отрезает Татьяна. - Забудь. Я все восстановлю. Я смогу, – добавляет так тихо, что я еле различаю слова. 

— Это были бандиты? - догадываюсь, растерянно глядя вслед Татьяне. 

Она, отряхнув с кремового трико пыль, идет в подсобку, где хранится инвентарь. Когда тренер возвращается с метлой, ее светлые волосы наспех заплетены во французскую косу. 

- Теть Тань… 

Она поднимает на меня уставший взгляд лихорадочно блестевших синих глаз. Уставшая, осунувшаяся, смертельно бледная… 

- Хуже. Люди Садулаева.

Ангелина 

Не понимая сон или правда услышанное, достаточно ощутимо щипаю себя за руку. Все конечности немеют, не позволяя двинуться с места, чтобы убежать прочь, зажав уши. Я не хочу слышать слова неприглядной реальности, срывающиеся с покусанных в кровь губ Татьяны. 

Садулаев - хозяин земли, на которой построена академия. Он не просто хочет получать прибыль, но намерен снести школу. 

- …пятизвездочный отель, – полный ненависти голос Татьяны проникает в мое сознание. – Уничтожить культурный центр, ради… - она устало машет рукой, принимаясь усердно сгребать осколки в кучу. 

В зал спешно входит мужчина в белой рубашке и серых брюках. Шатен с посеребрёнными прядями в волосах и приятными ореховыми глазами кажется мне отдаленно знакомым. Стоит чуть напрячь память и понимаю, откуда его знаю – это отец Катьки Наумовой. 

- Миш… – роняет Татьяна метлу, которая с глухим звуком падает на пол. 

Из глаз женщины тут же хлынули слезы. Только рядом со своим мужчиной она дает слабину. Имеет право. Светлая голова без сил опускается на крепкое обтянутое светлой рубашкой плечо шатена.

- Он никогда не оставит меня в покое, Миш. Никогда, – шепчет Жарова, сжимая руками торс мужчины. 

- Будет, милая, будет… - упокоевает Наумов, перебирая пальцами белокурые пряди волос Татьяны. – Сейчас я вызову клининг, вставим окна. Все будет, как новое.