Муза не придет. Правда и мифы о том, как рождаются гениальные идеи - Дэвид Буркус

В 1970-х гг. споры по расписанию были обычным делом в Xerox PARC [136]. Компания, которая дала жизнь персональному компьютеру, устраивала организованные дискуссии, чтобы научить людей правильно спорить из-за идей, а не своих эго. Эти еженедельные собрания назывались «Дилер» (по названию популярной книги того времени «Обыграй дилера»[21]). Перед каждой встречей выбирали докладчика — «дилера». Он представлял свою идею, а потом старался защитить ее перед аудиторией инженеров и ученых, которые, в свою очередь, пытались доказать его неправоту. Такие дебаты помогали улучшить продукты в разработке, а иногда приводили к абсолютно новым идеям для будущих проектов. Ведущие тщательно следили за тем, чтобы объектом внимания и обсуждения становились только достоинства идеи и их рациональная критика. Людям в аудитории или на сцене никогда не разрешалось критиковать своих коллег или переходить на их характер и личность. Боб Тейлор, бывший менеджер в PARC, так описывает эти собрания: «Если кто-то пытался напирать на личные качества, а не на аргументы, они быстро понимали, что это не пройдет» [137]. Тейлор учил своих сотрудников различать во время дебатов так называемые разногласия первого класса, при которых ни одна сторона не понимает истинной позиции другой, и разногласия второго класса, при которых обе стороны могли пересказать мнение оппонентов [138]. Разногласия первого класса никогда не поощрялись, а второго — разрешались, поскольку часто позволяли повысить качество идей. Модель Тейлора исключала из споров личные трения и учила использовать конфликт как средство найти взаимопонимание — часто на более высоком уровне.

Команды Pixar полагаются на собственный метод, который позволяет во время ежедневных сессий сосредоточиться на интеллектуальном конфликте и избежать банальной перебранки. Они называют этот метод «плюсованием» [139]. Давая отрицательную оценку какой-либо идее или кадру, критик должен обязательно предложить улучшение — «плюс». Представьте, что однажды утром команда художников-аниматоров и режиссеров собралась, чтобы рассмотреть несколько кадров, на которых один герой улыбается другому. Допустим, один сотрудник критикует вид улыбки — например, говорит, что она выглядит неестественно, словно на самом деле персонаж не так уж и доволен. После этого надо сразу же предложить, как изменить это выражение лица, чтобы сделать его натуральнее — например, сделать улыбку более широкой. Разные аниматоры и режиссеры по-разному высказывают свои замечания и «плюсы». Одни предлагают что-то конкретное, другие могут выразить рекомендацию в виде вопроса: «А что, если когда он улыбнется, у него поднимутся брови?» Но какая бы формулировка ни звучала, результат «плюсования» всегда один: оно дает мультипликатору новое направление или новый материал для работы. Принимать и учитывать критику не обязательно, но сам метод повышает вероятность, что это произойдет. Так же, как группы «спорщиков» в исследовании Немет критиковали идеи друг друга и в итоге оказывались более результативны, команды Pixar обсуждают потенциальные проблемы фильма, «плюсуют» свою критику и начинают предлагать идеи для улучшения. После собрания авторы кадра могут воплотить идеи, сгенерированные при «плюсовании», или, как показывает исследование Немет, придумать что-то новое на пути в свой кабинет. Кроме того, «плюсование» позволяет сохранять положительный настрой в кинозале и сосредоточить внимание на обсуждаемом кадре, а не на художнике, который его создал.

Без «плюсования» утренние разносы могли бы стать весьма неприятным и утомительным опытом. «Нужно всегда представлять идеи в конструктивной форме и уважать чувства коллег», — говорит Виктор Нейвон, мультипликатор в Pixar с 2000 г. [140]. Анимация сама по себе трудоемкий процесс: долгие дни тратятся на создание одной секунды фильма. Зная, что на следующее утро твою работу разорвут в клочья, а потом ты вернешься к рисовальной доске или компьютеру и займешься исправлениями, вряд ли будешь с радостью ждать очередного собрания. Эд Кэтмалл объясняет: «И очень важно, чтобы эта динамика работала… Люди должны чувствовать, что помогают друг другу и что режиссер нуждается в их помощи» [141].

Благодаря «плюсованию» на собраниях всегда сохраняется положительный настрой и постоянно видна связь между критикой и новыми или улучшенными идеями для работы. Но нельзя сказать, что напряжения нет вообще. Всегда трудно слушать, как твою работу анализируют и критикуют вплоть до мельчайших деталей. Но когда эта критика подчинена более важной конечной цели — такой, как фильм, достойный «Оскара», — ее намного легче пережить. Общение на ежедневных собраниях в Pixar по-прежнему похоже на спор, но это здоровый, уважительный спор, который помогает творческой команде постоянно сохранять эффективность.

Рассмотрев результаты компаний вроде Pixar и Evernote, легко предположить, как выглядит их творческий процесс. Миф о согласии ведет нас к выводу, что, если мы хотим быть такими же креативными, как Pixar, или делать такие же инновационные продукты, как Evernote, надо собрать команды, которые всегда будут довольны и веселы. Хотя людям в обеих компаниях определенно нравятся их коллеги и работа, они также понимают, что конфликт, а не согласие, может стать двигателем творческого процесса. Если слишком сосредотачиваться на согласии, у нас не будет творческих стимулов, которые появляются из-за необходимости защищать идею. Мы потеряем способность укрепить ее с помощью критики. Если же мы научимся правильно спорить и использовать конфликт для увеличения творческого потенциала, то у команд и организаций будет больше шансов постоянно выдвигать замечательные идеи.

Мы часто представляем себе творческий процесс как ни на что не похожее и ничем не ограниченное рождение идей. Мы полагаем, что в организациях есть свободные люди с бесконечными ресурсами, которые строят такое будущее, какое считают нужным. И что для роста и развития креативности нужна полная свобода. Эти представления вызваны мифом об ограничениях, который подразумевает, что жесткие рамки плохо влияют на творческий потенциал. Многие творцы солидарны с этим мифом. Им кажется, что, если бы их креативность ничего не ограничивало, если бы у них было время и ресурсы на все, что хочется сделать, плоды их труда признали бы гениальными. Кроме того, мы постоянно говорим о необходимости «мыслить нестандартно», но при этом не вполне представляем, о каких «стандартах» идет речь. Более того, миф об ограничениях даже успокаивает, если у нас появляется творческая задача или сложная проблема. Он дает простое объяснение многим разочарованиям: «Дело не в нас — просто не хватает ресурсов». И это объяснение слишком часто становится оправданием — костылем, опираясь на который можно уйти подальше от творческих занятий. Но это неустойчивый костыль. Нет доказательств того, что ограничения мешают креативности. Больше того, исследования подтверждают обратное, и многие из тех, кто создает инновации, скажут вам, что креативность расцветает в условиях ограничений.

Самые продуктивные и творческие люди знают, как сильно порой парализует чистый лист. Всем творцам нужны какие-то рамки. Всем художникам необходима структура. Прекрасные стихи пишутся в фиксированной форме — например, японские хайку или английские сонеты. Фиксированная форма становится фундаментом, на котором поэт строит свое творение. Заданные рамки делают задачу сложнее, но эта сложность заставляет подключать творческий потенциал. Мэтью Мэй, консультант и автор книг по инновациям, объясняет этот феномен на примере скульптуры: «Статуя Давида работы Микеланджело не считалась бы таким шедевром, если бы автор слепил ее из глины, а не высек из мрамора. Он поставил себе задачу, не допускающую ошибок, и использовал неподатливый материал» [142]. Столетия спустя творение Микеланджело собирает толпы зрителей именно потому, что он сумел создать его, несмотря на все ограничения мрамора. Независимо от сферы деятельности, жесткие границы обеспечивают нашим творческим предприятиям структуру. Оригинальные идеи становятся полезными, когда их легко применить при конкретных ограничениях. Сквозь заданные рамки можно по-новому взглянуть на проблемы и найти для них по-настоящему инновационные решения. Именно этот принцип помог одному филантропу и группе студентов разработать уникальную машину для колки арахиса.