Герой для Системы - Александр Шапочкин

Как мне показалось, в нескольких метрах левее дрогнул воздух. Затем ещё раз, но уже чуть ближе. Я бы, наверное, даже не обратил на этот факт внимания, если бы не небольшое пылевое облачко, поднятое чьей-то лёгкой ногой. Словно бы некий невидимка крался навстречу…

«Неведимка? Да твою мать! Это же долбаный стелсер!» – вспышкой пронеслась в сознании мысль, рождённая опытом сотен часов, проведённых за разнообразными компьютерными ролевыми играми и, естественно, в виртуале «Тигрёнка».

Я даже ещё не до конца осознал, что это значит, а тело уже само среагировало так, как я привык действовать при встрече с цифровым-ассасином. Этот зловредный и чем-то напоминающий ниндзя класс мог скрывать своё присутствие в «матрице пространства» (что бы разработчики игры ни имели в виду) и, оставаясь невидимым как для живых объектов, так и для камер и дроидов, подкрадываться к жертве. Естественно, засечь его было трудно, но возможно, особенно если это был моб, который, несмотря на всю интеллектуальность управляющего им искина, имел первоочередной задачей не гарантированно уничтожить персонажа игрока, а обеспечить ему приятное времяпрепровождение, дабы тот продолжал платить за него свои кровные денежки.

Нарочито небрежно брошенный сенбон послужил отвлекающим фактором, а вот тут же запущенная почти у самой земли по широкой дуге гирька кусаригамы радостно звякнула звеньями, споро оплетая ноги мягко отпрыгнувшего от острой спицы противника. Рванув цепь на себя, я повалил его, заодно выбивая из невидимости, и набросился, с ходу вонзая в тварь серп кусаригамы.

Материализовавшееся существо было повыше обычных, но всё равно значительно ниже «больших парней». Полностью замотанный в тряпки (на манер камуфляжа тщательно вывалянные в грязи и изгвазданные травяным соком) гоблин попытался прикрыться руками, сжимавшими ржавые кривые кинжалы, измазанные какой-то фиолетовой гадостью, но острейшее лезвие без проблем отсекло ему кисть и пробило плоть в районе сердца. Рыкнув, я наступил ему на шею, напрягся и потянул за рукоять, словно плугом вспарывая тело до самого паха, окатив волной крови и какой-то белой гадости пыльную землю.

Чуть было не схлопотал стрелу прямо в пятую точку, а в следующее мгновение, телепортировавшись за спину испуганно крикнувшему что-то зеленомордому, без затей снёс его ушастую голову с плеч. Последний выживший, видя быструю расправу над товарищем, попытался убежать, но я словно крюком подцепил его брошенным серпом кусаригамы, подтянул визжащего уродца к себе и с силой опустил ногу прямо на его черепушку.

Хрустнули, дробясь и сминаясь, кости черепа, с неприятным хлюпаньем выплеснулась противная серо-розово-белёсая мозговая масса. Гоблин подёргался немного, забился в конвульсиях и, наконец, затих.

Вытерев подошву о землю и пнув ни в чём не повинный пустой мешочек, появившийся рядом с очередным трупом, я резким взмахом руки, на автомате, как то бывало в игре, стряхнул с серпа кусаригамы кровь, оставив на дороге дугу из бурых брызг. Смотав порядком изгвазданное оружие, подвесил его в зажим на поясе, прошёлся немного в сторону центра деревни и с чувством выполненного долга осмотрелся, а затем почувствовал пробежавшую по позвоночнику холодную волну.

Я ровным счётом ничего не почувствовал, кроме удовлетворения от хорошо проделанной работы и лёгкого сожаления с уколом совести, когда мой взгляд остановился на трупике маленького мальчика. Но ведь это не Вова Распутин! Я просто не могу быть таким… хладнокровным убийцей, что уж там говорить. Ведь я «порезвился»! Десятка два зеленокожих туш изломанными, изодранными куклами валялись в живописных позах на залитой тёмно-бурыми, почти чёрными пятнами земле.

«Точно не можешь? А ты помнишь, как вас эвакуировали из разрушенной Москвы, и единственным ребёнком в автобусе, который не плакал, насмотревшись валяющиеся на улицах останки людей, были мы! – произнёс в голове голос маленького Вовочки. – Помнишь, сколько тебя потом родители по психиатрам да психотерапевтам таскали?»

«Не помню и помнить не хочу, – ответил я мысленно. – И вообще, скройся, шиза, Чапай думать будет!»

«Пф!»

Бросил быстрый взгляд на домик Васки. Вот же женское любопытство! Девушка хоть и пряталась за подоконником, но нет-нет, да и выглядывала, посверкивая своей пшеничной шевелюрой. Почти как та девочка в белом платьице, что, присев на корточки возле тела храброго мальчика, внимательно вглядывалась в его лицо.

Повернул голову, чтобы окликнуть ребёнка… И нахмурился, потому как кроме мёртвых тел там никого не было…

«Неужели ещё и галлюцинации начались?» – мысленно спросил я, но мне никто не ответил.

Ещё раз внимательно осмотрелся. Вроде бы никого. Да и звуки битвы из середины деревни уже не слышно, она не такая уж и большая, но дорога возле колодцев изгибается буквой «Г», и отсюда того, что происходит возле дома старосты, банально не видно. А ведь там что-то горит…

Из размышлений меня вывел звук сильнейшего удара, заставивший резко обернуться в сторону ворот. Ещё один – и створку почти сорвало с верхних петель. Ещё, ещё и ещё!

Кто-то упорно ломился в закрытую половину, игнорируя то, что соседняя створка так и осталась приглашающе раскрытой. Казалось бы, сделай шаг в сторону – и будет тебе счастье, но нет.

Наконец от очередного мощнейшего удара правую половину ворот сорвало, и полотно с грохотом ввалилось внутрь, открывая мне зеленокожего детину головы на три выше меня ростом и почти в два раза шире в плечах. Длинные руки и короткие ноги вкупе с приличных размеров носом и ушами выдавали в нем всё того же гоблина, но, в отличие от всех, кого я видел до сих пор, этот образец мечты всех стероидных качков был буквально увит могучими бугрящимися мышцами. А если ещё учитывать непропорционально маленькую, буквально вросшую в шею голову, впечатление он производил то ещё.

Этакий шкаф с антресольчиком, не обезображенный интеллектом. Такой не то что в закрытую дверь ломиться будет, сам в стене лишний проём при надобности сделает. Одет этот зелёный бодибилдер был в рваные ржавые остатки расползающейся кольчуги, перевязанной многочисленными кожаными ремнями, на которую на манер древнегреческой хламиды была наброшена грязная медвежья шкура. Вооружен монстр был самым настоящим бревном, которое держал на плече словно соломинку.

Однако далеко не размеры и вид оружия заставили меня напрячься, а то, что к навершию этой мегазубочистки была каким-то хитрым образом прикручена живая обнажённая человеческая женщина. Бедняжка тяжело и редко дышала, иногда поводя головой из стороны в сторону, и тихо поскуливала.

Взойдя на поваленную створку с видом Цезаря, покорившего Рим, монстр остановился и обвёл учинённое мной побоище своими маленькими злыми глазками. А уставившись наконец на меня, какое-то время пытался буравить лишние дырки, затем взревел так, что затряслась земля, и со всей дури саданул женщиной по частоколу рядом с собой, с корнем выворотив целую секцию.

Я ожидал чего угодно, ну, как минимум моря кровавых брызг, но никак не того, что пленница, чьей головой только что почти проломили немалых размеров колья, останется не только жива, но и абсолютно цела. Более того, она раскрыла рот и издала дикий визг, от которого в глазах всё поплыло, а сознание начала затоплять волна паники.