Покойник в кювете - Станислав Николаевич Савицкий

Наступила заминка.

Никита решил заполнить паузу, сказав:

— Спасибо, что позвонила.

После этого напрашивалось само собой повесить трубку, — о чем он сообразил только после сказанного, — но этого не произошло.

— А у меня есть новость, — сказала Светлана. — Извини, если она тебе покажется неприятной.

— Постараюсь пережить.

— Я, кажется, скоро выйду замуж. Ты уж не обессудь.

О, женщины! Вы прекрасны! Даже лучшие из вас не могут отказать себе в удовольствии пококетничать. Вам мало просто выйти замуж. Вам еще надо разбить чье-то сердце.

— Так кажется или выйдешь? — спросил Никита голосом, лишенным досады.

— Выйду, — фыркнула Светлана.

Второй раз за день Никита выразил искренние поздравления. Светлана приняла их без особого воодушевления, но это его не касалось. Их пути разошлись окончательно и бесповоротно.

Он поужинал и после недолгого бдения у телевизора лег спать.

На следующее утро Никита пошел в фитнес-клуб. Когда он сел за тренажер, к нему подошел смущенный Михаил.

— Извини, старик. Взбаламутил я тебя.

— То есть?

— Ну как же? С группой карате. Дело-то всё никак не заладится. Ты уж прости. Придется подождать. Не представляю себе, как эти бизнесмены ведут свой бизнес. Знаю только одно: даже между собой они договориться не могут конкретно о дне и часе занятий.

«Разумная Светка оказалась права. Что с карате, что со мной», — подумал Никита.

— Не бери в голову, — сказал он.

— Ну как же? Ведь жить на что-то надо.

— Надо. Но ситуация не критичная. Я могу подождать.

— Правда?

— Честное пионерское.

— Слава богу, — облегченно вздохнул Михаил. — Не буду мешать, — добавил он и отошел от Никиты.

День прошел незаметно. И как это обычно бывает с днем, проведенным в безделье, он после себя не оставил ни следа, ни воспоминаний.

Вечером ему позвонил Сергей.

— Как ты? — спросил он.

— Я прекрасно. А как там общественность? Не бьет тревогу по случаю затянувшейся вакансии связиста?

— Не иронизируй.

Никита был далек от иронии. Что бы он ни говорил утром Михаилу в фитнес-клубе, а состояние его финансов катастрофически приближалось к критической черте. А по верному замечанию все того же Михаила, «жить на что-то надо».

— Пока вакансия свободна.

— Прекрасно, — невольно вырвалось у Никиты.

— Но ты не затягивай. Я даже не о вакансии. Отнесись серьезно в первую очередь к себе. Никита, пора остепениться. Завязывай свою ерундистику с карате и Горынычем.

«Это я уже слышал, — подумал Никита. — Как в жизни всё повторяется. Только вот плохое чаще, чем хотелось бы».

— Не буду затягивать, — сказал он. — Только у меня сильное подозрение, что ты звонишь по другому поводу.

Никита был прав.

Несколькими часами ранее у Сергея состоялся разговор с начальником РУВД полковником Корзиным.

Они столкнулись в коридоре, когда Никита шел к себе в кабинет.

— О, весьма кстати, — сказал полковник. — Идем ко мне, расскажешь, как вы задержали Гусева.

— А в чем дело, Иван Иванович? — спросил он.

— Сейчас узнаешь.

Они вошли в кабинет полковника.

— Садись.

Прежде чем сесть самому, Корзин приоткрыл створку окна проветрить помещение. В конце сентября после нескольких затяжных дождей вдруг прорезалось бабье лето. Днем стояла нестерпимая жара при полнейшем безветрии, и лишь прохладные вечера приносили облегчение.

— Ну так что вы сотворили в туалете с добропорядочным гражданином Гусевым? — спросил он, когда сел в кресло за своим столом.

— Просто его задержали, — ответил Сергей.

— Подробнее можно?

Сергей рассказал то, что ему было известно со слов Петра.

— А теперь почитай про тот же эпизод в изложении задержанного.

Полковник Корзин пододвинул к Сергею лист бумаги. Это было заявление от пострадавшего Гусева Владимира Михайловича. В нем он обвинял сотрудника полиции Петра Гребенку в том, что тот безосновательно избил его, в результате чего он, Гусев В.М., оказался в больнице.

— Как в больнице?! — удивился Сергей.

— А вот так. Вчера потребовал медицинское освидетельствование в присутствии нашего юриста, и пришлось отвезти его в больницу. У него оказались ссадина на лбу и шишка на затылке…

«Совсем как у Никиты, — подумал Сергей. — С той лишь разницей, что у Никиты царапина на щеке».

— …и теперь он жалуется на невыносимые головные боли и провалы в памяти.

— Иван Иванович, я уверен, что это сплошной бред, высосанный из пальца.

На лице Сергея была заметная растерянность. Полковник Корзин побарабанил пальцами по столу и отвел глаза.

— Тем не менее заявление от него есть, — сказал он.

— Н…да… Поворотик, — задумчиво сказал Сергей, не ожидавший ничего подобного. — И когда он успел настрочить?

— Очевидно, в свободное от головной боли и провалов памяти время. Или ты надеялся, что избиение хилого архивариуса пройдет для вас бесследно?

— Не такой уж он хилый, этот архивариус. Вполне крепкий мужик. А кто действительно пострадал, так это Никита Хмельнов. Даже «скорую» пришлось вызвать. И Гусева, надо полагать, это навело на мысль написать свою заяву. Да, это тертый калач.

— Не будем гадать, что навело его на эту мысль и насколько он тертый калач. Есть заявление, и мы должны на него отреагировать. Примем это как факт.

— Ну да, и примерно наказать Петро за превышение полномочий при задержании. Только возникает вопрос: почему хилый архивариус разгуливает с кастетом по городу, да еще почему это вдруг он оказался в рабочее время на окраине города?

— Отвечаю. Начнем с кастета. Если дело дойдет до суда, то он скажет: да, у меня был кастет, а как без него обойтись, если уже полицейские нападают на беззащитных граждан? И где? В туалете, куда он зашел по нужде, совершая прогулку на окраине города, где воздух чище и где можно отдохнуть от городской суеты. Дальше — больше. Ты заявишь, что Гусев напал с кастетом на Хмельнова, а Гусев в суде будет утверждать обратное — это Петро с твоим Хмельновым напали на него. И заметь, свидетелей нет.

— И возникает патовая ситуация. Его слово против нашего.

— И чем ты объяснишь такое удивительное совпадение, что одновременно с Хмельновым, на которого якобы напал Гусев, в туалете оказался Гребенка? Или ты в суде расскажешь, что затеял следствие в связи с убийствами Смагина и Рогова, которое, насколько я понимаю, зависло? Тогда возникает вопрос: а при чем тут Хмельнов? Кстати, у меня тот же вопрос, — Корзин выжидательно посмотрел на Сергея.

Сергей не знал, как лучше на него ответить, и решил промолчать. Уловка сработала. Корзин не стал развивать эту тему, очевидно, решив отложить ее на потом, и перешел к вопросу, который волновал его больше.

— Так что будем делать с заявлением? — спросил он.

— Раз лежит в больнице, так пусть там подольше лежит. Заодно подлечится, если так пострадал.

— Почему