В некоторой сказке… - Любовь Юрьевна Чистякова

Девушка рассмеялась. И запульнула в Габриэля вторую подушку. Полуэльф резко обернулся, поймал перьевой снаряд и отправил его обратно Сеньке. Девушка сориентироваться так быстро не успела. За что была наказана – подушка прилетела прямо в лоб. Она ойкнула, пообещала отомстить, как только похмелье отпустит.

Блондин подошел к ней растрепанной, в расстегнутых брюках и задранной до талии рубашке вплотную, заглянул в затянутые поволокой глаза. Нежно накрутил на палец один из локонов. Девушка едва удержала равновесие от волнующей близости.

– Сеня, ты очень красивая, – хрипловато произнес он. И резко вышел из комнаты.

Есения выдохнула, облизала пересохшие губы. Непослушными пальцами застегнула штаны, заправила рубашку. Стянула кудри в конский хвост платком. Выглянула за шторину. Габриэль болтал с хозяйкой дома. Она так же как и вчера бодро хлопотала над столом. Агата снова таскала плошки. Макар помогал ей. Блондин попивал ароматной дымящийся чаек. Есения шагнула к ним, приветливо махнула рукой.

– Вай, вай, вай! – Глафира отставила в сторону тарелку с вареной свеклой, вытерла руки о фартук.

Подошла к Сеньке, по матерински приподняла голову за подбородок, осмотрела фиолетовые круги под глазами, потрогала лоб, поджала губы.

– Ты что ль меду никогда до селе не пила? Вот, малахольная! Ой, ой, ой… Рассолу налить еще?

– Нет, спасибо. Мне бы чайку, – Есения оглянулась на большой алюминиевый чайник, пыхтящий на белой печке в углу кухни.

– Да ты садись, щи сперва похлебай. Агата, налей-ка.

Девочка тут же плеснула в голубую пиалу наваристого супа из пузатой кастрюли, поставила тарелку перед Сенькой. Выудила из ящика под столом деревянную ложку, слегка протерла полотенцем, тоже передала девушке. Есения поблагодарила, с удовольствием втянула кисловатый капустный аромат. Дома папа часто готовил такой незамысловатый постный обед – без поджарок, добавок и химии. Мама с братом такой не очень любили, чаще воротили носы, а дочка с отцом уплетали за все четыре щеки. Девушка запустила ложку в наваристую гущу, подцепила почти прозрачные капустные волоски. Суп был хорош. Похмелье сняло как рукой к середине порции.

Осмелевшая после сытного обеда и густого чая Сенька предложила отправиться в дорогу прямо сейчас, чтобы никого не стеснять и не терять драгоценного времени. А заночевать в таверне у Мшистой скалы. Этот небольшой городок вырос тут в незапамятные времена. Селились в нем сначала только освобожденные после каторги тролли с «белым билетом». Те, кто совершил мелкие преступления и исправился за время ссылки, но в большой мир возвращаться не хотел. Такие оставались работать уже за деньги. Жили скромно, без особых удобств, приходили в деревню только поспать между сменами. После каменного бунта сюда пришла не только цивилизация, но и народ. Тогда простые работяги из разных рас заявили свое право на добычу полезных ископаемых, драгоценных руд и редких камней за звонкую монету. Семидержавцы решили, что налоги лучше, чем возня с головорезами, и согласились. Разделили шахты на «отпетые» – в них продолжили работать маньяки, убийцы и другие отвязные преступники. И «чистые» – в этих штольнях долотом и киркой махали по найму. Со временем на вахту потянулись не только тролли, но и желающие подзаработать со всех окрестных государств. Мшистая скала из деревеньки в две худых улицы превратилась в настоящий город с рынком, площадью, кабаками и интернациональными браками. Более толерантного поселения, наверное, было не найти во всем огромном Семидержавье. Но и более опасного тоже. Там по прежнему хватало и бандитов, сбежавших с рудников или вновь свернувших с верного пути после освобождения.

– Я бы не рискнул останавливаться во Мшистой скале ни за какие коврижки, – усмехнулся Габриэль.

– Почему? – не поняла Есения.

– Ты вообще что о троллях знаешь? Нет, даже не так. Что ты знаешь о троллях, отсидевших срок за кровавую резню? – Сенька похолодела, передернула плечами, блондин продолжил: – Вот. Я бы не хотел встретиться с таким в темной подворотне. -Он наклонился к самому ее уху и прошептал: – Не ревнуй, Аграфена хоть и прекрасна, но жениться до конца похода я не намерен. Тем более, ты же первая позвала в этот свой ЗАГС…

Сенька хлопнула его по плечу.

– Глафира, а это удобно, что мы еще на ночку задержимся? Муж не будет против? – повернулась она к хозяйке.

– Тю, кто против? Всемилушка? Да, ну тебя! Он только радехонек будет. Тоже как и я слаб до гостей, не дурак языком почесать. Так что даже не думай, оставайтесь. Когда еще в нашу глухомань люди заглянут, – махнула она полотенцем.

Есения помогла убрать со стола. После с Глафирой пошли в огород, дергать сорняки. Гостья из 21 века, горожанка до мозга костей, грядки видела только однажды на экскурсии. Ездили на первом курсе еще в какое-то этническое село. И те издалека. Потому что на дегустации варенья было вкуснее и интересней. Сейчас ей хотелось как-то отблагодарить селянку, да и любопытно было при свете дня рассмотреть огород и замысловатую беседку. К тому же Габриэль ушел чинить забор хозяйке своих палат. А без него Сеньке было скучно.

Глафира научила девушку отличать сорняки от культурных растений. Вместе они быстро прошли половину грядок, пока их не кликнула Агата. Девочка собиралась идти вместе с Макаром за коровами, а в печи томился поросенок. Вот она и просила мать последить за ужином, чтоб не сгорел. Глафира выполоскала руки в бочке, вытерла их о передник. Сложила ладошку козырьком, глянула куда-то за сопку.

– Скоро ветраются. Видишь, дорожку? Вон там, смотри. Ага, она. Собирают последний стожок. Вот сгребут его, накроют, чтоб дикошарье не растаскало, да не посмывало дождем сызнова. И домой пойдут. Надо баньку затопить. Заходи в дом. Я сейчас, дровишек натаскаю.

– Давай помогу, – вызвалась девушка.

– Ой, да было бы чего! – улыбнулась женщина. – Ладно, воды еще надо натаскать из колодца. Ты дрова тогда бери, а я за ведрами. Вон поленница у забора. Чурочек десять хватит. У нас банька жаркая, быстрая. Много ей не надо.

Габриэль показался в воротах, когда Есения с Глафирой, уже закончив работу, сидели на завалинке, лузгали белобокие семечки из подсолнуха и хохотали о чем-то своем женском. А еще через полчаса во двор залетела Агата:

– Мамка, едут!

Глафира подняла глаза на пыльное облачко на пригорке. Точно, скоро будут.

– Ладно, пойду стол накрою. Агата, глянь там баньку.

Всемил оказался подозрительно похож на Добрыню Никитича из мультфильма питерской анимационной студии «Мельница». Высоченный, с косой саженью в плечах, короткие соломенные волосы торчали в разные стороны из-под небольшой вязанной шапочки. Такого же цвета аккуратно подстриженная щетина обрамляла