Тебя уволят, детка! - Влада Южная

Территория считалась большой. Кооператив напоминал лабиринт, в котором можно было долго бродить в поисках выхода, если не знать, где повернуть. Некоторые повороты заканчивались тупиковыми ответвлениями, причем располагались они в хаотичном порядке. Но мы, школьники, знали эту местность, как свои пять пальцев.

– Куда теперь? – бросил Ден, притормозив на развилке.

Я растерялась. Не знала, как описать то, что ищу.

– К самым дальним гаражам. Помнишь? Где последний тупик.

Он кивнул и прибавил газу. Свет фар выхватывал из темноты бесконечную череду гаражных ворот. Некоторые из них были темно-зелеными, другие – красными, третьи – выкрашены в серебристый цвет, но на каждом гараже обязательно имелся порядковый номер. Дорогу здесь не отремонтировали до сих пор, и Дену приходилось постоянно объезжать рытвины и лужи в плотно утрамбованной колесами земле.

Наконец из-за плеча Дена я увидела впереди высокий забор из камня. Последний тупик. Гаражи здесь выглядели заброшенными. Сухие лозы дикого винограда ползли по стенам, застилая ворота и исчезая на крыше. Ден остановил мотоцикл и заглушил мотор, но фары выключать не стал, иначе все вокруг погрузилось бы в кромешную тьму. Света молодой луны не хватало, а фонари здесь побили еще в пору моей школьной юности.

Я слезла с сиденья и постояла, оглядываясь. Где-то вдалеке выла собака, с дороги долетал шум машин. Ден оставался неподвижной статуей, только чуть наклонился вперед, уперевшись в руль. Я подошла к крайнему гаражу и принялась расчищать стену от лозы. Это получалось с переменным успехом: сухая кора крошилась под пальцами, а стебли были жесткими и ломкими.

– Ты мне не поможешь? – не выдержала и рявкнула я на Дена, который продолжал сидеть неподвижно.

– Нет, – прозвучал его невозмутимый голос, – я же не знаю, что ты ищешь.

Я тихонько зарычала сквозь стиснутые зубы. Если Ден на самом деле сделал здесь когда-то надпись, то теперь просто глумился надо мной и притворялся ничего не знающим.

А если Ромкины слова не подтвердятся… мне не хотелось выглядеть дурой, которая поехала через весь город, чтобы взглянуть на надпись, которую он не оставлял.

С удвоенной силой я дернула за лозу. Та наконец с треском поддалась, поползла вниз, обламываясь в местах переплетения. На серой каменной стене не обнаружилось ничего. Для верности я даже провела пальцами по поверхности. Нет, этот камень не знал следов краски.

В растерянности я обернулась в сторону Дена.

Отлично. Теперь он может поржать над тобой от души, детка.

Он вздохнул, потом развернул мотоцикл так, чтобы свет фар падал на гараж по другую сторону ряда. Лоза буйствовала и там. Оставив в покое байк, Ден подошел к освещенным воротам и парой сильных движений расчистил их.

– Вот, – приглушенным голосом сказал он.

Я сделала несколько шагов, во все глаза уставившись на полуистертую надпись «Вика», пересекающую гараж поперек ворот. Буквы были стилизованными, выпуклыми, внутри закрашенными красным, а по краям обведенными черным. Он, должно быть, старался, когда выводил их. Я представила эту картину так четко, будто увидела своими глазами: Ден стоит с баллончиком в руках, худой и взъерошенный, в своих обычных потрепанных джинсах, которые он категорически отказывался менять на школьные брюки, за что постоянно получал выговор от классного руководителя. Впрочем, ему было плевать, вряд ли кто-то читал его дневник так внимательно, как это делал, например, мой отец.

– Ты все-таки сделал ее… – я замолчала, не зная что добавить.

– Я сделал ее не для тебя.

Приехали. От неожиданности я не сразу нашлась, что бы такого едкого ответить.

– Ты посвятил ее какой-то другой Вике? – переспросила я и нервно усмехнулась.

– Нет, – на лице Дена не появилось и тени улыбки, – просто той Вики больше нет.

Я подошла еще ближе к нему, попав в полосу света.

– О чем это ты?

Он отвернулся, разглядывая буквы.

– Я написал это для светловолосой девочки, которую считал ангелом. Да, пусть это звучит высокопарно, но тогда мне так казалось. Я наблюдал, как она звонко смеется, когда болтает со своим другом, и мечтал оказаться на его месте. Я боялся к ней прикоснуться, – Ден горько усмехнулся, – думал, что умру, если это сделаю. Но когда она вдруг обратила на меня внимание, понял, что умру, если не прикоснусь.

Я слушала его, затаив дыхание. Все-таки Ромыч оказался прав. То письмо, спрятанное в шоколадке, мне не стоило видеть. Я и теперь с трудом понимала, как мне реагировать на такие признания со стороны Дена.

– Ты так говоришь, будто она – это не я.

Черт, я уже ненавидела себя за эти дурацкие нервные смешки после каждой фразы.

Ден снова повернулся ко мне.

– Но это не ты, Вика, – твердо сказал он. – Если когда-то в тебе и было что-то хорошее, чистое, удивительное, то все это умерло. Ты – мерзкая злобная тварь, к тому же абсолютно невоспитанная. Может быть, кто-то еще верит, что это не так. Но не я.

Я ощутила, как обжигающе горячая волна ярости подкатывает к горлу и застилает глаза. Да как он вообще смеет говорить мне такие вещи прямо в лицо?!

– Кто-то типа Антона, да? – протянула я с сарказмом в голосе. – Ты поэтому старался всячески отпугнуть его от меня? Потому что он не видит во мне тварь, а видит ту светловолосую девочку, которую ты один раз трахнул и, похоже, до сих пор не можешь забыть?

Ден снова рассмеялся невеселым смехом.

– Когда-нибудь ты останешься в полном одиночестве. Тебя все бросят, потому что устанут терпеть. Ты сопьешься и закончишь жизнь очень плохо.

– А тебе-то что за дело? – улыбнулась я как можно увереннее.

Меня бесил этот его всезнающий тон, с которым Ден пророчил мне безрадостное будущее. Захотелось врезать ему так сильно, что даже руки зачесались. Но когда Ден вдруг направился ко мне, я с трудом поборола желание сделать шаг назад. Эй, он не должен меня трогать после того, как наговорил гадостей!

Ден сжал мое лицо в ладонях и приблизил свое так, что я почувствовала его дыхание. Ноги мгновенно стали ватными, и я потеряла ощущение реальности.

– Я любил тебя, – с горячностью прошептал он мне прямо в губы.

Я не могла даже рукой пошевелить. До боли прикусила внутреннюю поверхность щеки, потому что даже после того, как он назвал меня тварью, мне нестерпимо хотелось еще раз ощутить его поцелуй. Губы Дена находились всего в нескольких миллиметрах от моих, и это лишало всякого здравомыслия.

– А я всегда тебя ненавидела… – пробормотала я, чувствуя, что почти готова капитулировать.

– Но не теперь.

Ден наконец-то впечатался в мои губы. Одновременно с этим поймал мои руки и по очереди закинул себе на шею. Я обхватила его, прижимаясь все плотнее. Пальцы Дена приподняли край моей куртки и скользнули за пояс джинсов. От прикосновения к позвоночнику по моей спине прошла дрожь.