Истребитель - Дмитрий Быков

Проснулась под вечер, когда стемнело, и долго объясняла Феклуше, какие бывают созвездия. Это Млечный Путь, говорила она, здесь Плеяды, тут Персей, Кассиопея, а это – видишь? – Орион! Что ты, снисходительно возражала Феклуша, это путь Ерусалимский, это конь с телегой горбатый, это младенец царственный, а вот колесо, правее же гусь и над гусем куст горящий. Ты моим так и говори, продолжала Феклуша, они люди простые, а мне можешь прямо сказать, что ты ангел, посланный нас предостеречь; но скажи только мне, им не говори, они старые и могут не вынести. Места у нас глухие, тебе неоткуда больше взяться, я сразу поняла; река тут рядом, но и по реке до людей долго. Поле жалко было Феклушу разочаровывать, и она сказала: скоро тебе с неба упадут яблоки, я уж постараюсь. Ей дали матрац, набитый сеном, и всю ночь Поля проспала без снов, а ранним утром ушла, съев для бодрости еще одну облатку опия, и с собою ей дали репы, которой Зыковы растили много. В этот день ощутимо похолодало.

Ну что, сказал семье старик Дормидонт, зажжемся? Этот вопрос он задавал всякий раз, когда их снова обнаруживали, и всякий раз был ему ответ: нет, отче, пойдем дальше. Но Феклуша передала пророчество от ангела и сказала: если в трехдневный срок в самом деле упадут яблоки, то надо уходить, ибо поведал ангел, что нас найдут и меня сделают пионером. Что это, я не знаю, но такой участи не желаю. Хорошо, ответствовал отец, спешить некуда, подождем три дня. К исходу третьего дня с неба упал мешок яблок. Феклуша плохо себе представляла их, но Дормидонт и Аграфена опознали грушовку и решили: надо уходить. Ангел, разумеется, мог хулить Бога для вида, мало ли к кому он попал, но пророчество есть пророчество и, значит, их скоро обнаружат. Они взяли кур, набрали несколько туесков меда и пять мешков картофеля и понесли все это дальше, дальше к океану, а хутор сожгли: если каждый раз сжигаться вместе с хутором, старообрядцев не напасешься.

Долго ли, коротко ли шла Поля по холодеющему лесу, среди периодически встречавшихся болот, а только провалилась в бочажину по самую шею, вымокла и перепугалась. Это конец, подумала она. Палка сразу сломалась – она видела в кино, как девушка положила палку на две кочки и, подтянувшись, выбралась из трясины, но тут и кочек не было. Некоторое время Поля барахталась, потом почувствовала, что ее засасывает, и закричала долгим отчаянным криком в безумной надежде, что прибегут раскольники, спасут, – но раскольники уже были далеко, километрах в пяти, не докричишься, а и услышат, не побегут, только перекрестятся двоеперстием. Так кричала она трижды, и самое удивительное, что, по всей вероятности, действительно начала творить чудеса, как и предсказывали ей Зыковы, потому что на третьем крике из чащи вышел человек в ватнике, с ружьем за плечами, и буднично спросил, чего она орет.

– Вот, провалилась, – так же буднично и даже ворчливо ответила Поля.

– Вижу, что провалилась. Много вас тут?

– Одна.

– Хорошо.

– Чего ж хорошего?

– Ничего, – сказал человек задумчиво, – ну давай, хватайся. – И протянул Поле длинную ветку, которую легко отломил от ближайшей осины. Она вцепилась, он осторожно потянул, минут пять она карабкалась, но выползла. Даже унты остались при ней, потому что прекрасная вещь проволока.

– Это откуда ж ты? – спросил спаситель, которого Поля наконец рассмотрела. Под пятьдесят, лицо обветрено, скуласто, глаза лукавы. Это лицо, густо заросшее курчавой бородой, знало лучшие времена и как бы громко об этом говорило, было в нем благородство черт и след явного европейского происхождения.

– Я летчица, с самолета.

– Красная летчица?

– Сталинская, – уточнила она, не чуя опасности.

– Пристрелил бы тебя, – равнодушно произнес он, – но не для того же спасал? Как тебя занесло в тайгу, сталинская ты эдакая летчица?

– С самолета прыгнула, – простодушно объяснила Поля. – Там конструкция такая, что при посадке кабину штурмана могло заклинить, так я прыгнула, а девочки пошли на вынужденную, сели где-то здесь, иду к ним.

– Чего ж вы сюда полетели? – недоверчиво спросил скуластый.

– Рекорд ставили. От Москвы до Комсомольска.

– Какого такого Комсомольска?

Скуластый, видимо, понятия не имел об этом молодом городе, будущей столице Приморья.

– Город такой, неужели не слыхал?

– Велика Россия, всего не упомнишь, – загадочно сказал он.

– А ты что тут делаешь?

– Так, – ответил скуластый, помолчав. – Постреливаем.

– Охотник, значит?

– Можно и так сказать. Ну, пошли, обсохнешь.

Избушка, в которую он ее привел, была не такая крепкая, как старообрядческая, но с печкой, сложенной из камней, и мешками всяких припасов по стенам. Хорошая охотничья изба, в какой и перезимовать не страшно. Поля подумала, что охотник, должно быть, сейчас ее изнасилует, когда она станет переодеваться, но он не проявлял к ней никакого мужского интереса и деликатно вышел, когда она переодевалась в меховую куртку. Белье разложила на полу и воинственно села рядом, но охотник развел огонь, принес воды из ручья и буднично поставил помятый закоптелый чайник.

– Значит, рекорды ставите? – спросил без особого интереса.

Поля сильно замерзла и только кивнула.

– Дал бы спирту, да нету, – посетовал охотник. – Давно у людей не был. Ничего, отогреешься.

– Не видал ты самолета здесь? – спросила Поля, робея.

– Не видал. Да я хожу много, всех не увидишь. Ты кто? Звать как?

– Степанова Поля.

– Ну а я Николай Яремчук второй, полковник Сибирского казачьего корпуса, честь имею. Часть силы той, что без числа творит добро, желая зла. Спас вот красную летчицу, не думал не гадал.

– А не скажете, – вежливо перешла на «вы» Поля, – далеко до жилья какого?

– До жилья далеко, – неопределенно ответил полковник. – Ты с какой целью интересуешься: к людям выйти или наоборот?

– Желательно бы к людям, – виновато сказала Поля.

– Это трудней. Но выйти можно, отчего ж. Или сами за тобой придут. Сейчас ведь знаешь как – чаще они за тобой приходят. Может, и за тобой кто удосужится.

Поле показалось, что он насмехается.

– Я и сама выйду в случае чего, – сказала она обидчиво. – Но что спасли – это спасибо, конечно.

– В общем, не за что. Но ты в другой раз осторожней. Тут не знаешь, на кого попадешь.

– А на кого можно? – наивно спросила Поля. – Много, что ли?

– Хватает, – неопределенно ответил Яремчук второй. – И ваши бегают, и наши бегают. Фоменковцы, – начал он загибать пальцы, – оскольцы, второй чешский, третий фрунзенский, пятый казачий, амурская милиция… Прошлым летом белочеха видел… Полно осталось. Тайга большая, всех не переловишь.