Моя война. Испытания - Виктор Мишин

– Эй, служивый… – я аж подпрыгнул. – Да ты-ты, не узнаешь? – Еперный театр. Еще как узнаю!

– Дед Захар! – твою дивизию, так это ж тот дед, в бане которого мы парились с Валюшей. Сосед Елизаветы Васильевны, в доме которой мы и жили здесь, пока я был ранен.

– Да я, я. Узнал, стало быть?

– Конечно, как не узнать. Дед Захар…

– Да понял я, что к зазнобе своей прибежал. Понял. Видишь, чего нам немцы устроили?

– Угу…

– Всех старух из домов выгнали, да и сожгли деревню-то. Ладно хоть людей не стали. Но ты же помнишь, у нас одни старухи и оставались-то.

– Дед Захар, не томи!

– Когда Матрена… помнишь, с крайней хаты? Вот-вот, она… увидела немцев… она тогда на речку ходила… то и прибежала вперед них сюда. Я Вальку под белы ручки и в лес.

– Так она жива?

– Извини, не знаю. Я ее увел в Заречье, деревня тут, верст семь от нас. У меня там сноха жила, к ней и отвел. Вражин там не было, оставил там и вернулся. Здесь уже все догорало. Дождался, когда прогорит, собрал инструмент, что уцелел, да и в лес подался. Помнишь, где у меня заимка была?

– Конечно.

– Вот там и живу. К снохе не ходил больше, окромя одного раза. Немцы там появились через неделю после нас, но только привезли с собой этих, как их, что в черной форме ходят?

– Эсэсовцев?

– Ой, да почем я знаю! Белые повязки у них вот тут, – старик указал на руку.

– Полицаи, что ли? – задумчиво спросил я.

– Ага-ага, они самые. Те, значит, должны за порядком следить, докладывать немцам, кто приходит, чего надо и к кому.

– Много ли их?

– Да почитай, – дед задумался на мгновение, – да, точно, шестеро энтих антихристов было. Немцы тогда уехали, а они давай по людям ходить и барахло из домов тащить. Бабы вскинулись было, так эти гады винтовками грозить начали.

– Понятно. Тогда нам туда и надо.

– Это все, – дед обвел рукой округу, – после первого снега было. Я там последний раз был еще в прошлом годе.

– Давненько…

– Что поделать, отдубасили они меня тогда, еле ушел. Вот и не хожу больше. Дал бы мне хоть оружие какое, если есть, а то так и сижу в лесу, нос боюсь высунуть.

– Извини, дед Захар, не дам. Ты сейчас живой сидишь, в своем лесу, а будешь мертвый. И не сидеть, а лежать.

– Отчего ж так?

– Так ты ж к фрицам пойдешь, убьешь одного, или вовсе только подранишь, тебя и вздернут, как партизана.

– Конечно пойду, сколько они тут еще нам кровь пить будут!

– Вот поэтому и не дам, извиняй!

– Ладно, я так попросил, знал, что не дашь. Ты сам-то откуда прибыл сюда? Случайно, или к Валентине нарочно ехал?

– Так вышло, дед Захар. Оказались рядом, вот и решил заглянуть. Да и идти-то больше некуда. До своих далеко, да и ранен я опять…

– Ты погодь, я сейчас отлучусь на минутку, потом поговорим…

Чего это с дедом? Сам спросил и тут же бежать навострился.

– Давай, – кивнул я и махнул рукой.

Оставшись вновь вдвоем, я пришел к мнению, что дед убежал не просто так. Как пить дать сейчас кого-нибудь приведет.

– Ну что, заблудившийся друг, здорова! – раздался возглас, а я, даже не видя говорившего, тот был за спиной, подскочил от радости.

– Ах ты, хрен с горы! Как тебя-то сюда занесло?! – Передо мной стоял Ванька Бортник, да и Егора с Олегом вижу, вон, лыбятся.

– Ну, ты же сам дал о себе знать. Самолет за ним выслали, а он решил не лететь! – смеясь, ответил Ваня.

– Ага, этот самолет на всем ходу в дерево шмякнулся, как нас не размазало по нему, сам удивляюсь. Висел бы сейчас, как игрушка на новогодней елке, вот был бы номер! – смеюсь уже и я.

Обнимались мы минут пятнадцать. Веревкин все это время тихо и скромно стоял в сторонке и молчал. Я познакомил его с нашими ребятами, как оказалось, из тех, кого я знал, тут были только эти трое. Еще троих, новеньких, придали Бортнику в группу из нового пополнения. Тогда из нашего рейда под Вязьмой они еле вернулись. Причем Борт опять был цел, как так происходит, ума не приложу. С такими-то габаритами, да он первый должен был погибнуть в любой заварушке, а он жив и невредим. Олега тогда серьезно ранили, но очухался, а Егор и вовсе не был в том, похоже, поэтому и жив. Остальные парни, царство им небесное, погибли.

– Давно вы тут?

– Вчера пришли. Деревню-то ты мне сам описывал, да я и на карте ее нашел, на трофейной.

– Как вы вообще здесь оказались?

– Так на задании мы, а как узнал о тебе…

– О как? – удивился я. Неожиданно.

– Именно. Когда узнали, в какой местности ты застрял, я быстро сообразил, что сюда рванешь. Сам же с осени еще стонал, что жену оставил в тылу врага. Вот и решили с ребятками сюда пробежаться. Вообще, если бы ты тогда не вышел на связь, конечно, подумали бы, что все, погиб. А так, теперь все отлично будет.

– Так я ж в плену был…

– Сбежал же? – поправил меня Борт.

– Сбежал, – кивнул я.

– Вот и ладушки. Тебя за тот рейд к ордену представили, да и в звании повысили. Как и меня, впрочем.

– И кто ж ты у нас теперь?

– Младший лейтенант, – с гордостью ответил Иван и тут же отвел глаза. – Тебе такое же присвоили, так и растем вместе. Только, понимаешь, Андрюх…

– Хорош грузить, то, что ты теперь командир группы, и так понятно, да и не за что мне давать награды. Это вы приперли того эсэсмана, а не я…

– Без тебя ни фига бы не получилось, это факт, даже командир это сказал, – не согласился Ваня.

– По фигу, все равно назад вряд ли возьмут, да и вообще…

– Что, из-за жены?

– Да тут всего хватает. Чего-то устал я уже пипец как! – сказал я то, что и думал на самом деле.

– Нельзя расслабляться, сам же говорил! – возмутился Иван.

– Я много чего говорил, – покачал я головой.

– Когда выходим?

– А куда ты хочешь выходить – домой? Вы задание выполнили, уже и на связь выходили? – без интереса спросил я.

– Домой, мост мы у фрицев уничтожили, задание выполнено, – кивнул Иван, – а самолет вызовем, когда твою жену найдем.

Я, конечно, обрадовался, но вслух сказал другое:

– Тебя взгреют.

– Ничего, отбрехаемся.

– Как знаешь. Тогда, – я обернулся к деду Захару, – веди, лесной житель!

Настроение сразу поднялось. Мы уже не та пара не пойми кого, то ли партизаны, то ли бывшие пленные. Сейчас у нас полноценный отряд диверсантов. Если все будет в порядке, по возвращении обязательно возьму Веревкина в отряд. Ну, школу-то пусть сначала пройдет, недолго это, а потом к нам заберу. Если, конечно, самого в ней оставят. Мысли сейчас только об одном, ну, я это уже озвучивал.