Рукопашный бой - Виктор Милан

Идет 3056 год. Шаткое перемирие между кланами и Внутренней Сферой, заключенное на пятнадцать лет, готовится вступить в третью фазу своего развития. Огромное Федеративное Содружество, которому, казалось, было предопределено впервые воссоединить Внутреннюю Сферу после распада Звездной Лиги, время от времени раздирают очаги безумия гражданской войны.

Разгул саморазрушения, охвативший Федеративное Содружество, не дает покоя Теодору Курите, всесильному Координатору Синдиката Драконов (сами куритяне называют свое государство Империей Драконис). Сбываются мечты поколений правителей Дома Куриты — главный противник Империи уязвим, как никогда. Но Теодору ясно, что подобная смута в Федеративном Содружестве не только предоставляет благоприятный случай для атаки, но и создает определенную опасность. Угроза вторжения кланов во Внутреннюю Сферу приостановлена, но не исчезла окончательно. Наследные государства должны объединиться, иначе их ожидает полное уничтожение после окончания перемирия.

Тем временем на Хашимане, самой богатой планете Империи Драконис, кузен Теодора — Чандрасехар Курита разыгрывает собственную тайную партию, которую глава разведки Субхаш Индрахар считает предательской. Скандал, затрагивающий члена правящей семьи Империи, может сыграть на руку надеждам Теодора остановить кланы, когда созданные генетическим путем воины Керенского решат продолжить свой неумолимый марш на Внутреннюю Сферу.

Но достаточно о политике. Наша история начинается двумя десятилетиями раньше, на тихой планете Конфедерации Капеллана...

Калимантан, Ларша

Община Сиань, Конфедерация Капеллана

6 мая 3034 г.

Кэсси было три года, когда в Ларшу пришли роботы.

— Мама, мамочка, где наш папа?

Громовой раскат ударил в окна маленького дома, стоящего на окраине Калимантана, столицы Ларши, отдаленной провинции Конфедерации Капеллана. Александра Ямагучи Садорн резко вздрогнула от страха, но постаралась скрыть это, обращаясь к дочурке:

— Он ушел, Кэсси. Но скоро вернется... — Новый разряд раздался снаружи, и голубые глаза женщины вновь испуганно метнулись к окну. — Как только сможет, — добавила она.

Кассиопея Садорн свернулась в комочек на руках матери, — смуглая кроха с огромными серыми глазами. Все соседи — и старая миссис By, и доктор Бандарян, живущий кварталом ниже, и семья Онгов, обитающих через дорогу, — все сходились на том, что Кэсси веселая и умненькая девочка. Она любила и пошалить. Но улыбка у крошки была такой невинной, а сама она такой симпатягой, что никто не мог на нее долго сердиться, даже миссис Сандерз, которая жила напротив семьи By и, как все знали, швыряла камнями в соседских ребятишек постарше, стоило им сорвать яблоко с ветки, свисающей через ограду сада.

Сейчас Кэсси вовсе не чувствовала себя счастливой. Судорожно вцепившись в желтого плюшевого медвежонка — ветерана детских игр, одноглазого и потрепанного, — она пыталась высвободиться из материнских объятий. Еще не рассвело, когда ее разбудил напряженный шепот родителей в соседней комнате. Они почему-то решили, что тихий взволнованный разговор не достигнет тонкого детского слуха. Кэсси вылезла из постели, где, как обычно, спала в отцовской футболке, выглянула из комнаты и увидела родителей, стоящих посередине холла. Мать была в халате, а отец — в военном мундире цвета хаки, темно-зеленых крагах, с форменными нашивками на рукавах и простыми желтыми командирскими кубиками на воротнике.

Теперь Кэсси тоже разволновалась. Ей нравилось, когда отец был одет в военную форму. В ней он выглядел таким красивым. Изредка он брал ее с собой на парады, где она могла вдоволь поглазеть на шеренги юношей в надраенных шлемах и красивой форме, на огромные танки... А иногда, если она была паинькой, ее сажали на танк, и девочке даже удавалось краем глаза взглянуть на боевого робота, который сверкал на жарком солнце Ларши, словно огромный, страшный металлический человек.

Но по тому, как вели себя родители, Кэсси поняла, что сегодня веселая экскурсия не состоится. У них был очень серьезный вид, который всегда принимают взрослые, когда не хотят, чтобы их разговор услышали дети.

— ...Обычная тревога, — донеслись до девочки слова Манока Садорна. Красивое лицо отца выглядело напряженным. — Приказом нам запретили эвакуироваться. Они не хотят распространения паники.

Мама схватила его за руку:

— А может случиться так, что сражение дойдет сюда, до нас?

— Не знаю, — покачал головой Манок. — Я же хотел, чтобы мы вырыли под домом укрытие.

— Не смей упрекать меня! — Голос Александры Садорн задрожал. — Не тебе меня винить! Нам было на что потратить день и, и никогда не хватало...

— Зато всегда хватало на вечерние платья и на все твои потуги вместе с остальными беженцами заново обрести положение, которое у нас было в Империи Драконис. — Мягким движением он снял ее пальцы с рукава. — Ну разумеется, я понимаю, что наше положение мы потеряли из-за меня...

Он поцеловал ее в лоб.

— Время для обвинений прошло. Если что-то и было, то виноваты мы оба. Позаботься о Кэсси.

Тут он повернулся и увидел застывшую в дверях Кэсси. Девочка больше не пыталась прятаться, она так и стояла с медвежонком, прижатым к груди. Он стремительно подошел к ней, сгреб сильными руками, назвал своей малышкой и наказал вести себя хорошо в его отсутствие. А затем вышел.

Через два часа воздух разорвал леденящий душу вой сирен. Затем с неба раздался грохот, словно налетел мощный ураган, и мама, мертвой хваткой вцепившись в Кэсси, замерла. Лишь следы слез влажно мерцали на ее нежном лице цвета слоновой кости.

Раздался взрыв. Улица озарилась красной вспышкой, за которой последовал глухой раскатистый звук. Развесистая олива в крохотном палисаде Садорнов накренилась за окном, сломалась, и ветви ее вспыхнули. Александра отпустила дочь, вцепилась ногтями в свое безупречно гладкое лицо и пронзительно закричала.

В квартале появились люди. Они были всюду, даже во дворе Онгов, что находился против Аллеи Славы. Эта оливковая форма и сверкающие шлемы были так хорошо знакомы Кэсси.

— Папа! Это папа! — громко закричала девочка.

— Нет, дорогая, — сказала ей мать, стараясь справиться с обуревавшим ее ужасом. — Эти солдаты только одеты, как папа. Нельзя сказать...

Голубая молния, ударившая в землю перед домом Онгов, оборвала ее слова и ослепила Кэсси. Сначала сквозь бурую пелену девочка еще видела мерцающее окно, но затем изображение растаяло и в лицо повеяло жаром, как тогда, когда мама вынимала из духовки свежеиспеченный пирог.

Людей во дворе Онгов охватило пламя. Кэсси истошно завизжала, отбросила медвежонка и выбежала на улицу.