Красные шипы - Рина Кент

несколько лет мама пыталась достучаться до меня, придумывая новые совместные занятия, но, поскольку я не очень-то склонна была к сотрудничеству, она перестала.

— Я напомню тебе позже, — говорит она, когда приступ проходит.

— Ладно. Разве тебе не нужно готовиться к шоу?

— Я помню.

— Тогда давай. — Она колеблется. — Нао…

Я выпрямляюсь на диване и замираю с банкой на полпути ко рту. Страх сковывает мои мышцы, и в моей голове проносятся всевозможные сценарии.

Она узнала, что я наняла частного детектива?

Кай не сказал бы ей. Мы практически ежедневно отправляем электронные письма друг другу, и он рассказывает мне о том, где он был, и о зацепках, за которыми он следит. Пока что он обработал снимок и может разглядеть номерной знак автомобиля на заднем плане. Он узнал, что мой отец, возможно, водил машину с номерами Нью-Джерси, так что моя теория о том, что он американец, скорее всего, верна. Кай нашел эти детали после долгих поисков. Я не знала, что работа PI занимает так много времени, но это имеет смысл, учитывая все технические детали и расспросы, которые он должен делать. Мама никак не могла встретиться с ним или узнать через мои банковские переводы, так как я принимаю их только в небольших дозах и плачу Каю наличными. Это просто говорит моя паранойя.

— Что?

Это слово царапает мне горло на пути к выходу.

— Что ты думаешь о Калифорнии?

— Калифорния?

— Там отличная погода, и ты сможешь уехать из маленького городка, который ты так ненавидишь.

— Мы переезжаем?

— Я просто спрашиваю, Нао.

— Скорее, ты уже осмотрела тысячу домов и подписала контракт с тремя агентствами недвижимости, чтобы мы могли переехать.

— Не три. Только одно.

— Мама! Мы должны были поговорить об этом, прежде чем ты приняла решение.

— Так будет лучше для нас обеих.

— Я слышу эту фразу с детства, когда ты перевезла нас из одного штата в другой, и меня это так достало.

— Ты злишься. Я поняла. Мы поговорим завтра, когда я вернусь домой.

— Забудь об этом. Если ты хочешь переехать, сделайте это самостоятельно. Я больше не несовершеннолетняя и могу жить сама по себе. На самом деле, я должна была съехать три года назад, но я осталась, потому что кто-то умолял меня не уезжать. О, дай мне подумать о том, кто это был. Ты!

— Нао-тян…

Я вытираю слезы, застрявшие в уголках моих глаз.

— Мне нужно учиться. Пока.

— Хорошо.

Похоже, она побеждена.

— Гамбатте.

Я ссутулилась на диване, подперев голову рукой и теребя свой телефон. Я хочу позвонить Люси, но она сказала, что сегодня будет с родителями. Я прокручиваю свой последний разговор с Себастьяном около получаса назад. Когда мама сказала, что сегодня вечером не придет домой, я совершила ошибку, выпив стакан текилы. Одиночество всегда приводит меня в странное настроение. Это заставляет меня задуматься о тех частях моей жизни, которые я изо всех сил старалась похоронить. Так что я подумала, эй, стакан текилы поможет мне почувствовать себя лучше. Очевидно, это тоже сделало меня глупой, потому что я набросала кое-что из пугающей части своего подсознания и отправила это Себастьяну.

Я ничего не слышала о нем с тех пор, как он привез меня домой после игры прошлой ночью. Мне казалось, что чего-то не хватает весь день, и я пыталась убедить себя, что это потому, что я привыкла терпеть его постоянные приставания. Что теперь, когда он не следил за каждым моим шагом, я чувствовала себя спокойно. Но после того, как я выпила, я поддалась своему порыву и написала ему сообщение.

Я показал ему часть себя, даже косвенно, и его реакцией на это было быть мудаком. Извращенный. Мои щеки пылают, когда я читаю его последние строки. Я обдумываю ответ, но, как и раньше, не нахожу слов. Почему он так действует на меня?

Если бы кто-то другой сказал мне это или высказался обо мне сексуально, я бы выколола ему глаза. Без шуток, однажды я получила непрошеную фотографию члена и отправил ему в ответ монолог о том, как это зрелище испортило мне вечер. Однако, если Себастьян пришлет мне фотографию члена…

Я качаю головой. Какого черта я думаю о Себастьяне, приславшем мне фото члена?

Я увеличиваю громкость своего последнего настоящего криминального шоу. Зловещие события разворачиваются передо мной, и я сглатываю, когда одна из выживших жертв описывает обстоятельства ночи своего похищения. Мой разум затуманивается, и я не знаю, слушаю ли я ее или на самом деле проигрываю то, что произошло. Было темно, и больше там никого не было. Мне пришлось бежать до тех пор, пока я не перестала чувствовать свои конечности.

Я… такая больная.

Я не могу поверить, что повторяю тот трепет, который я испытала той ночью в лесу, когда кто-то другой пострадал от чего-то гораздо более травмирующего в реальной жизни. Когда я стала такой? Когда я успела превратиться в обжору чего-то, чего даже я не узнаю? Неужели мое детство все-таки настигает меня? Неужели монстр из моих кошмаров теперь реален?

Я показываю пальцем на свой телефон, прежде чем провести пальцем вверх по экрану. Я смотрю на набросок, который отправила Себастьяну, на невидящие глаза и анонимность этого наброска. Все это время я пыталась похоронить эту часть себя, и когда она продолжала появляться в моменты одиночества и ночных кошмаров, я боролась с ней. Тогда я отрицала это.

И все же он все еще жив.

На самом деле, это все время гноилось внутри меня.

Я качаю головой, чтобы снова сосредоточиться на документальном фильме. Есть размытые картинки, прежде чем они перейдут к пересказу событий. Кадр темный, затененный, и от тревожной музыки у меня сводит пальцы на ногах.

На краю экрана появляется темная фигура, а затем…

Свет гаснет.

Не только телевизор. Во всем доме выключен свет.

Я замираю, когда мое сердцебиение взлетает до небес. Я нащупываю свой телефон, чтобы включить фонарик, но он с грохотом падает на землю.

— Черт.

Я падаю на колени на пол, и даже этот звук преследует меня в безмолвной темноте.

Мои пальцы одеревенели, а пульс грохочет в ушах, когда темные образы из прошлого проносятся в моей голове. Запах газеты, тяжесть тела и кровь.

Много горячей крови.

Моя рука кажется липкой, как будто я снова прикасаюсь к ней, как будто неподвижное тело нависло надо мной, собираясь разорвать меня на части.

Я делаю глубокий вдох. Это не по-настоящему. Все кончено.

Несмотря на то, что я мысленно повторяю эти