1993. Элементы советского опыта. Разговоры с Михаилом Гефтером - Глеб Павловский

Сегодня убийство несет причину только в самом себе, и в этом смысле опять беспричинно.

Телепропаганда перед референдумом. «Некрофил Хасбулатов». Концерт за Ельцина на Красной площади. Секс-бомбы, Хазанов, Боннэр, «Да-Да-Нет-Да!».

Михаил Гефтер: Ты много пропустил. Показывали художественно-философское пропагандистски рафинированное телешоу, посвященное злобному человеку-некрофилу Руслану Хасбулатову.

Глеб Павловский: Некрофилу?

Да, таков принцип нынешней монтировки. Кусками шел ансамбль Александрова, который что-то исполнял. Я по тугоухости не уловил связи ни с фильмом, ни с Хасбулатовым, зато потом кусок из «Гамлета» в исполнении Смоктуновского. Гамлет что-то говорил, вероятно, тоже про Хасбулатова.

По какому принципу их объединили? Гамлет тоже некрофил?

Принцип, что Хасбулатов людей считает за червяков. Шел назойливый рефрен, что люди, которые его не устраивают – «люди-червяки», – вызывают у него желание вычеркнуть их из жизни. И в то же время сам он признал, что часто думает о смерти. Отсюда Гамлет. Вел толстяк, похожий на Соколова, не знаю. Такое вот моралите против Хасбулатова. Длинное странное произведение, которым его превращают в демоническую фигуру. Навстречу референдуму!

Зачем ты это смотрел? Это же порнография.

Это способ вышибить из себя желание взять чью-то сторону. Притом что сторону взять нельзя, а другого способа участвовать в политике нет.

Ах, если бы ты смотрел еще и концерт в пользу Ельцина! Закачаешься. Секс-бомбы двигали бедрами, крича «Президента! Президента!» Боннэр в каком-то капюшоне выступила, с таким же примерно текстом.

На концерте Боннэр была? Замечательно!

Это самое замечательное. И невозможный Хазанов читал «Красную шапочку». Толпа бесчинствует, все виляют задами, молодые кричат «Президент!» и машут руками. Красная площадь полна.

Ну что ты, такое зрелище!

С церковной музыкой вперемешку. Сначала хор Минина, что-то церковное, потом на слова Вознесенского что-то, потом распутные девки, а после Боннэр. У той пунктик ненависти к Горбачеву, и она больше говорила про него, какое тот ничтожество, и как доверяет она наилучшему из президентов, потому что «Ельцин наш человек».

Речь человека, целующего кольцо босса. Очень интересно, в каких все формах идет… Мы с тобой думали, что дно достигнуто и дальше некуда. Духовная картина казалась сравнительно ясной. К началу 80-х годов набор болезней с их возможной клиникой казался нам понятным, не так ли?

Да.

А то, что болото вскипит, породив новые напасти, но само не проснется, этого мы не знали. Сон разума отрастил российские зубы.

И с периодичностью метронома по телевидению бубнят: «Да, да, нет, да! Да, да, нет, да!..» Часами!

Это чтобы ты не перепутал, когда пойдете голосовать за Ельцина вместе с членами Президентского совета.

Провинциальная Россия. Царство бартера. Старые и молодые хищники. Лев Тихомиров и проблема государственных учреждений. Разложение сталинской власти, случай Тюмени. Самопоедающий сталинизм с демократическим флажком ♦ Чем может быть государство в России? Русский вопрос.

Глеб Павловский: Безумно интересно, куда идет пока не затронутая событиями не-Москва. Ведь провинциальная Россия не проходила то, чем трясло Москву. Она не обольщалась, и она не разочаровывалась. Задача выживания переориентировала власти с директив центра на зообиологию человека. Плавно, с сохранением прежних хозяев на местах. Почти всюду первый секретарь горкома стал главой администрации.

Михаил Гефтер: Мне рассказывал знакомый, чем держится Свердловская область. Говорит, понимаете, у нас все на бартере. Связи экономические порваны, все на натуральном обмене. Самые предприимчивые бывшие инструктора горкомов и обкомов – те всех знают, и их все знают. Связывают производства, меняют то на это, как могут. Кадры обновились, много молодых людей. Самые хищники из комсомольских работников!

В этой связи вспоминаю один архивный документ «Народной воли», письмо Льва Тихомирова1 1880 года. Тогда как раз была пауза в терроре, с приходом Лорис-Меликова2 они прекратили террористические акты. С конституционалистами даже связались. И есть письмо Тихомирова о том, что мы, революционеры, проморгали проблему учреждений. Никто у нас не знает учреждений! А без этого знания как будем переделывать Россию? Пора срочно разобраться, каковы учреждения империи и как они работают.

Та гигантская махина сталинская, которая по приказу могла за день перебросить завод по воздуху на вертолетах, стала разлагаться. При Брежневе власть превратилась в товар. В планировании, в грандиозной системе служб по отбору и перераспределению ресурсов пошли структурные метастазы.

У меня был знакомый экономист по размещению производительных сил – один из тех, кто спас от затопления район Тюмени, где теперь добывают нефть. Уже были данные, что там есть нефть и газ, но кто-то решил строить ГЭС и затопить земли. Ему тогда удалось спасти, хотя у секретаря обкома патрон был членом Политбюро. Он в государственной экспертизе говорит: «Зачем вам плотина?» – «Как зачем, а у соседей?» – «Нет, вам-то зачем?» Ему говорят: «Просчитали, все окупится». Он им: «А нефть, которую вы затопите, посчитали, сколько она стоит?» Каждый секретарь обкома желал, чтобы у него была самая высокая плотина. Сколько при этом загубили земли!

Понимаешь, система стала самопоедающей и страшной. Теперь ее в виде развалин сохраняют, но предмет деятельности стал окончательно непонятен. А непонятный предмет в России всегда предмет власти. Это один из центральных вопросов. Демократы на нее нацепили флажок демократии, одновременно удвоив свое презрение к людям. И удивляются, что число чиновников растет!

Тут встает проблема всерьез теоретическая, русский вопрос. Это вопрос о том, что будет представлять собой государство в России? Государство все-таки система учреждений с определенными функциями, границами компетенций. А у нас привыкли, что государство – это нечто везде и всюду, пока не отомрет. В юности я любил идею отмирания государства, она мне была по душе. И только в зрелые годы подумал: боже мой, как чудовищно сработала эта идея в ее сталинской версии!

Вроде бы все через это прошли, всё знаем на своей шкуре. Но обсудить известное никто не смеет. Демократический бред в газетах не позволяет осмыслить, как с этим справиться.

Национальная Россия – фикция. «Фикция российской нации есть реальность нерусской власти». Протоцивилизационные различия русским надо поощрять. Право говорить о русских странах. «Нерусские анклавы в студне неопределившейся русскости». Укрупнение земель и новая реинтеграция. Опасность рецидива единой-неделимой в ядерном мире. «Москва-Кремль» против России. Ельцин, правящий безгосударственным пространством из Грановитой палаты, все делает «под верность», он сталиноподобен.