Самая совершенная вещь на свете - Тим Беркхед

Уоллес с этим не согласился. Во-первых, он не приписывал половому отбору такой же важности, как Дарвин, а во‐вторых, предполагал, что эволюция началась с яркого оперения, а отбор благоприятствовал сложению тусклого оперения у самок. Причиной различий в точках зрения Уоллеса и Дарвина было предположение Уоллеса, будто окраска самцов была яркой из-за их большей активности и энергичности. То есть он допускал, что яркие цвета у самцов были просто побочным результатом большей жизненной энергии и что отбор благоприятствовал тусклым самкам маскировочной расцветки, потому что при высиживании яиц они могли успешнее избежать обнаружения их хищниками.

По поводу полового отбора Уоллес сказал: «Единственный способ, которым мы можем объяснить наблюдаемые факты, – допустить, что цвет и украшение строго коррелируют со здоровьем, энергией и общей приспособленностью ради выживания»{140}.

Миролюбивые дебаты Уоллеса и Дарвина относительно полового отбора и эволюции яркой окраски длились годами. И хотя в дальнейшем все пришли к соглашению, что прав был Дарвин, Уоллес сделал несколько важных открытий{141}.

Один из его выводов касался расцветки гусениц. Дарвину она представлялась загадкой: он признавал, что их окраска, зачастую весьма яркая, едва ли могла эволюционировать посредством полового отбора, поскольку гусеницы не способны воспроизводить потомство (это могут делать лишь взрослые формы – дневные и ночные бабочки). А Уоллес сделал верный вывод о том, что яркие цвета у некоторых гусениц появились в процессе эволюции для защиты от хищных птиц; их яркие цвета предупреждают о неприятном вкусе гусеницы{142}.

Второй загадкой, к которой обратился Уоллес, был цвет птичьих яиц. Этой темы Дарвин не касался, в отличие от своего деда Эразма Дарвина, который оставил комментарий об окраске птичьего яйца в своей книге «Зоономия» (Zoonomia){143}. Загадка такова: как цвета яиц, зачастую броские, могли быть адаптивными? Уоллес долгое время думал об этом и начал замечать некоторые закономерности, в том числе то, что цвет яйца, по предположению Эразма Дарвина, может давать ему определенную защиту от хищников. Уоллес говорил, что яйца полезно для начала разделить на две группы – белые, по сути, не имеющие красителей, и окрашенные. Поскольку яичная скорлупа построена из карбоната кальция, или карбоната извести, обладающего белым цветом, «примитивный» цвет птичьих яиц должен быть белым, таким же как у их рептильных предков{144}. Далее он указал, что все те птицы вроде зимородков, щурок, дятлов, трогонов и сов, которые насиживают кладку в норах и дуплах, откладывают белые яйца. Уоллес предположил, что в этих обстоятельствах, когда яйца невидимы извне и, следовательно, ограждены от сил естественного отбора, белые яйца не представляли собой никакого неудобства и потому сохранили свое предковое состояние, оставшись неокрашенными. Мысль о связи между гнездованием в полостях и белыми яйцами часто приписывается Уоллесу, но я не уверен, не почерпнул ли он эту идею у Хьюитсона, который, насколько я могу судить, был первым, кто упомянул об этом{145}.

Из этих соображений Уоллеса о белых яйцах можно сделать вывод: в тех случаях, когда яйца на виду, их окраска, возможно, будет приспособительной. Но до того, как обсуждать этот вопрос, Уоллесу следовало разобраться с теми видами птиц, которые гнездятся открыто, но откладывают белые яйца, что грозит опровержением его идей. Некоторые голуби, козодои и болотная сова насиживают яйца в открытых гнездах, но, писал Уоллес, их белые яйца редко бывают оставлены наседкой без присмотра, а хищники им не страшны, потому что сами птицы-родители, сидящие на гнезде, обладают защитной окраской. Впрочем, этим птицам не помешало бы иметь окрашенные в защитные цвета яйца на тот случай, когда они оказываются без присмотра, если, конечно, белая окраска не является адаптивной сама по себе[30]. Мы вернемся к этому вопросу немного позже.

Уоллес продолжал: «Сейчас мы подходим к большому классу окрашенных или сильно испещренных яиц, и здесь перед нами встает более сложная задача оценки их приспособительных свойств, хотя многие из них несомненно демонстрируют покровительственные оттенки окраски или защитный рисунок». Далее он перечислил ряд видов птиц, в том числе малую крачку и зуйка-галстучника, чьи яйца настолько точно подходят по цвету к гальке, на которую отложены, что это обеспечивает им превосходную защиту от хищников вроде ворон и лисиц.

О кайрах Уоллес говорил, что их яйца показывают прямо противоположный пример в плане их ослепительной заметности и – как полагал Уоллес – неуязвимости для хищников. Он писал:

Иными словами, Уоллес полагал, что яйца кайр полностью избежали давления отбора и в результате получили возможность приобрести в ходе эволюции наблюдаемое сейчас замечательное разнообразие красок. Идея о «проявлении полного спектра изменчивости», как он это называл, совпадает с его мыслью о том, что интенсивность окраски яйца и оперения определяется некой жизненной «энергией» и различные виды птиц вырабатывают пигмент как несущественный побочный продукт своей жизненности… и если он не находится под контролем, как это происходит за счет воздействия хищников (на популяции у галстучников и крачек, например), то его усиление и варьирование ничем не сдерживается. Здесь мнение Уоллеса о том, как работает естественный отбор, напоминает воздействие родителей на ребенка, находящегося под их контролем, но который, оказавшись вне его, убегает, скачет и играет, всячески проявляя свою природную живость. Мы еще увидим далее, что при всей своей гениальности Уоллес был здесь неправ. Неправ он в отношении белых яиц у птиц, гнездящихся в закрытых убежищах, считая, что они не подвержены действию естественного отбора. В дальнейшем было установлено, что он ошибался, полагая, что яйца кайр безразличны к естественному отбору, поскольку считал их гнездовые участки недоступными для хищников. Согласно Уоллесу, кажущееся отсутствие естественного отбора в одном случае дает отсутствие окраски, а в другом – буйство красок, и, на мой взгляд, все выглядит так, будто Уоллес захотел соединить несоединимое. В крайнем случае он мог бы утверждать, что кайры в целом более «энергичны», чем птицы, гнездящиеся в укрытиях, однако он этого не сделал.