Восьмой грех - Филипп Ванденберг

В «Араньо» Аницета уже ждали. Джон Дука, глава банка Ватикана, был, как всегда, одет в серый фланелевый костюм. Они холодно поздоровались. И неудивительно: эти двое никогда не были друзьями. Единственное, что их сближало, общий враг. Но этого было вполне достаточно.

— Что будете пить? — вежливо поинтересовался Дука.

— Кофе, — коротко отозвался Аницет.

Заказав кофе, Дука продолжил:

— Могу я называть вас Аницет?

Кардинал угрюмо кивнул.

— Да, конечно. Так меня стали называть после того, как я снял митру, — сказал он и поспешил добавить: — А теперь к делу.

— Вы по телефону делали намеки, — напомнил Дука.

— Совершенно верно. Дело касается Туринской плащаницы.

— Как интересно!

Замечание Дуки разозлило Аницета.

— Оставьте вашу иронию при себе, — прошипел он. — Дело обстоит кот как: несколько дней тому назад члены моего братства думали, что заполучили плащаницу Иисуса из Назарета.

— Неужели? — язвительно произнес банкир. — К сожалению, мне придется разочаровать вас, Аницет. Насколько я знаю, плащаница хранится в тайном архиве Ватикана. Это было сделано по инициативе кардинала Моро во избежание подделок, а значит, копня хранится в Турине, а оригинал — в Ватикане.

— Это вы так думаете! — со всей серьезностью заявил Аницет.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сейф в Ватикане, в котором находился запечатанный пакет с плащаницей, пуст.

— Простите, Аницет, но откуда вам это известно?

— Туринская плащаница передана во владение братству Fideles Fidei Flagrantes.

— Я уверен, что это невозможно.

Аницет надменно рассмеялся.

— Думайте как хотите. Но государственный секретарь лично доставил нам плащаницу, так сказать, на дом.

— Гонзага?

— Да, так зовут его преосвященство.

— Погодите! — перебил собеседника Джон Дука. — Мы боремся с общим врагом. Мне кажется, нам лучше сражаться с открытым забралом и не обманывать друг друга. Так вы утверждаете, что Гонзага привез плащаницу вам, то есть вашему братству? Это полный абсурд!

— Я не собираюсь вас переубеждать! Но должен заметить, что еще абсурднее тот факт, что плащаница, которая хранилась в тайном архиве Ватикана, не оригинал, а всего лишь чертовски хорошая копия.

— Но это значит, что плащаница, которая хранится в Турине, все же оригинал!

— Нет, это один из вариантов.

— А другой?

Аницет криво улыбнулся:

— Я хотел бы узнать об этом от вас!

— Вы думаете, что на самом деле речь идет о еще одной копии?

— Это, дорогой мой Джон, было бы крайне глупо. Потому что риск обнаружения фальшивки возрастает до ста процентов. Нет, я думаю, Гонзага не настолько глуп. Мне кажется, в любом логическом объяснении есть нечто, противоречащее логике.

Джои Дука растерянно помешивал кофе. После недолгого молчания он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. У него и раньше бывали подобные встречи. Особо щекотливые финансовые дела никогда не обсуждались в дорогих ресторанах или в Ватикане, где за всем следили тысячи глаз и даже у стен были уши. В подобных случаях, где третий всегда лишний, нужно было смешаться с толпой.

— Насколько я понял, — снова заговорил Дука, — это не реликвия нашего Господа?

— Вы правильно поняли.

— Тогда позвольте спросить, почему вам обязательно нужен оригинал? Оригинал ведь нельзя продать. Как можно обозначить цену духовного объекта?

Аницет молчал, задумчиво глядя куда-то в сторону.

— Тогда я вынужден задать другой вопрос, — продолжил банкир. — Что вы конкретно хотите от меня? Или вы думаете, что я как-то замешан в этой истории?

— Ради бога! Конечно нет! — Аницет воздел руки, но его жест выглядел не очень убедительно.

— Не нужно постоянно демонстрировать, что я вам несимпатичен, — едва сдерживая раздражение, попросил Дука. — Итак, чего вы хотите?

— Информация, просто информация.

— И какая же?

— Назовите мне имя и адрес человека, который так мастерски подделал плащаницу.

Джон Дука угрюмо смотрел на Аницета.

— Этот человек, — продолжил Аницет, — гений, мастер высокого класса, археолог, алхимик и естествоиспытатель — все в одном лице. Но мне кажется, у него еще есть и теологическое образование. Если бы меня попросили сравнить его с кем-то из великих, я бы назвал Леонардо да Винчи. Но он уже пятьсот лет как почил, и с тех пор не было пи одного, кто бы достиг его высот.

Джон Дука ответил несколько высокомерно:

— Дорогой друг, зачем мне выдавать вам имя гения? — Помедлив, банкир добавил: — И вообще, с чего вы взяли, что я его знаю?

Аницет отбросил длинные волосы назад, что было знаком беспокойства и напряжения, и запальчиво воскликнул:

— Теперь ваша очередь открыть карты! Мне кажется, вы переоцениваете свои и недооцениваете мои возможности. Но если вы будете вести себя неразумно, мы можем поработать на коротком поводке. Скажу только одно название — «Ордо JP». — Аницет самодовольно улыбнулся и, заметив, как у Дуки дрогнул уголок рта, продолжил: — Конечно, вы сейчас можете спросить: «Что такое это „Ордо JP“?» Klo прежде чем вы это сделаете, хочу вам кое-что показать.

Аницет не спеша вытащил из кармана пиджака сложенные листы и протянул их Дуке.

— Откуда у вас это? — взволнованно спросил банкир.

Не ответив на его вопрос, Аницет стал пояснять:

— «Ордо JP» — это четко прописанный план убийства Папы Иоанна Павла I,[18]в котором были замешаны многие члены Римской курии. И в их числе, — он сунул под нос Дуке лист, — мелькает имя, которое должно вас заинтересовать, — Джон Дука. Здесь все подробно описано с 8 по 28 сентября 1978 года, а также день, когда Папа лег в постель и больше не проснулся…

— Прекратите, — сдавленным голосом прошипел Джон Дука и отодвинул бумаги, которые положил перед ним Аницет.

Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга, потом Дука сказал:

— Должен признать, что вас превосходно информировали, хотя уже тогда вы перешли в другой лагерь. Вероятно, вам известно, чем все это закончилось. Когда Иоанна Павла избрали Папой, он пригрозил покончить с финансовыми махинациями, в которых погряз Институт по делам религии, и тем самым подписал себе приговор. У многих в курии и за ее пределами рыльце было в пушку. Они боялись за свою карьеру и состояние, за вклады, которые хранились на счетах в банках Швейцарии, Лихтенштейна и Сан-Марино. Чтобы город-государство не стал банкротом, было принято только одно верное решение: Иоанн Павел, честный и смиренный человек, должен ныл замолчать. Гонзага разработал план «Ордо JP». Сегодня мне кажется, что Гонзага использовал намерения Иоанна Павла как предлог для достижения иных целей. Я уверен, что Гонзага, так же как и вы, надеялся стать Папой. Только этим можно объяснить его озлобленность.