Прибалтийский фашизм: трагедия народов Прибалтики - Михаил Юрьевич Крысин

корпус» и впоследствии полностью поддерживал мобилизацию в ЛТК[446]. «Союз борцов за свободу Литвы» (ЛЛКС) сохранил нейтральную позицию в отношении создания ЛТК, хотя некоторые его члены начали активно поддерживать все мобилизационные мероприятия по мере приближения линии фронта к границам Литвы[447].

В первые же дни мобилизации в «Литовский территориальный корпус» было зарегистрировано около 19.000 добровольцев[448]. В марте 1944 года было зарегистрировано еще 16.000 человек, но призыв продолжался[449] и, по словам Йеккельна, был прекращен только в конце марта 1944 года[450]. По другим данным, призыв пришлось прекратить уже 11 марта 1944 года, так как к этому времени было набрано около 30.000 вместо предусмотренных немецкими властями 18.000 человек[451]. Из них в «Литовский территориальный корпус» было зачислено около 12.000 новобранцев[452] (по данным штаба высшего фюрера СС и полиции в «Остланде» — 12.600 человек[453]).

Для тех, кто верил пропаганде оккупационных властей, Литовского самоуправления и националистической «оппозиции» вроде ВЛИК или ЛЛКС, «Литовский территориальный корпус» представлялся как чисто литовское воинское соединение, не относящееся ни к вермахту, ни к войскам СС или полиции, хотя и находящееся в подчинении германского военного командования. Пропагандистская акция проводилась таким образом, что призывники едва ли могли с уверенностью сказать, где они будут служить в дальнейшем. Очевидно, многие из них действительно думали, что их призывают в мифическую «Вселитовскую армию». Хотя некоторые вступали в ЛТК лишь для того, чтобы получить от немцев оружие и боеприпасы, а затем использовать его против Красной армии[454].

Но очень скоро тайное стало явным. Согласно немецким спискам полевой почты, уже в марте 1944 года все 13 батальонов «Литовского территориального корпуса» числились как 263, 264, 265 и 301-й — 310-й[455] «литовские полицейские батальоны», находящиеся в стадии формирования[456]. Литовское самоуправление не могло не знать об этом[457]. Хотя вся литовская полиция и подчинялась немецкому аппарату фюрера СС и полиции в Литве, ее формированием и руководством на среднем и низшем уровне занимался департамент литовской полиции (его директором еще с 26 июля 1941 года и до конца войны оставался Витаутас Рейвитис[458]), формально подчиненный Литовскому самоуправлению[459]. Все обмундирование и вооружение для ЛТК были предоставлены германской полицией[460] Вооружение составляли в основном старые трофейные винтовки, захваченные на Западном фронте, к которым часто не хватало боеприпасов[461], униформа была литовской с литовскими знаками различия[462]. Хотя, судя по сохранившимся фотографиям, многие литовские полицейские батальоны вплоть до конца войны были вооружены и обмундированы примерно так же[463]. Добровольцы ЛТК принимали присягу по образцу старой литовской армии, хотя по настоянию германских властей в нее была включена и клятва в верности лично Адольфу Гитлеру. Но, чтобы не будить подозрений у призывников, всю церемонию принятия присяги старались откладывать, а то и вообще не проводили[464].

Таким образом, все 13 батальонов «Литовского территориального корпуса» на самом деле организационно входили в состав литовской полиции, подчиненной фюреру СС и полиции в Литве Герману Харму и его аппарату чиновников. Об этом косвенно свидетельствует и приказ директора департамента литовской полиции В. Рейвитиса от 21 февраля 1944 года, в котором сотрудникам литовской полиции строго запрещалось записываться на службу в ЛТК. Согласно этому приказу, а также циркуляру Рейвитиса № 600 соответствующим инстанциям просто запрещалось их отпускать, а те, кто решит добровольно оставить свою полицейскую часть и записаться в ЛТК, приравнивались к дезертирам и подлежали аресту[465] (как правило, после ареста дезертиров из полицейских батальонов в «Остланде» расстреливали по законам военного времени, кроме исключительных случаев). Позже приказ Рейвитиса был подтвержден и фюрером СС и полиции в Литве бригадефюрером СС Хармом в его письме к Плехавичюсу от 5 мая 1944 года. Очевидно, это было связано с тем, что к тому времени уже имелось несколько случаев, когда литовские полицейские самовольно оставляли службу и обманом записывались в «Литовский территориальный корпус»[466].

Вдобавок к этому еще во время мобилизации представители СС и вермахта начали спор по поводу того, кому достанутся новые контингенты призывников из Литвы, включая как сам «Литовский территориальный корпус», так и временно «отсеянные» 6 тысяч, потом 14 тысяч, а затем 18 или более тысяч человек. Командование немецкой группы армий «Север» просило предоставить ей 50.000 литовских призывников для службы во вспомогательных частях вермахта — на строительстве укреплений, охране военных объектов и тому подобных работах, не требующих особой подготовки, чтобы тем самым высвободить хорошо обученных немецких солдат для фронта[467]. Рейхсфюрер СС Гиммлер согласился выделить вермахту часть призывников[468], а именно — 5.000 человек оставить для ЛТК, а остальных 14.000 из уже набранных 19.000 человек передать вермахту[469]. Но Литовское самоуправление и сам генерал Плехавичюс были против и настояли на том, чтобы увеличить численность ЛТК до 9.750 человек и вместо десяти батальонов сформировать 13 батальонов по 750 человек плюс один учебно-резервный батальон численностью в 1.500 человек[470].

В конечном счете немцы согласились с требованиями самоуправления и обещали снабдить ЛТК обмундированием и вооружением, но лишь тогда, когда германское командование сочтет это необходимым[471]. Ведь, во-первых, мобилизация еще не закончилась, а во-вторых, для борьбы с растущим партизанским движением на территории Литвы Гиммлеру и оккупационным властям требовалось срочно сформировать литовское антипартизанское соединение, которое, как планировалось вначале, должно было состоять из 10 батальонов «Литовского территориального корпуса» (каждый батальон по 1.500 человек)[472]. Очевидно, именно по этой причине начальник I главного административного отдела в аппарате рейхскомиссариата «Остланд» Бурмейстер в письме рейхсминистру Розенбергу от 25 февраля 1944 года предложил вновь попытаться создать в Литве крупное военное соединение — если возможно, даже дивизию. Было высказано предложение сформировать его позже на основе уже упомянутых 10 батальонов, если те покажут себя с хорошей стороны в ходе боев с партизанами[473]. 13 марта 1944 года Розенберг одобрил предложенные меры[474].

Но итоги мобилизации оказались, к неожиданности оккупационных властей, весьма успешными. Генерал Плехавичюс потребовал, чтобы ему разрешили создать свой собственный штаб. Все его действия недвусмысленно указывали на то, что он намерен лично возглавить формирующийся «Литовский территориальный корпус». По данным штаба высшего фюрера СС и полиции в «Остланде» Фридриха Йеккельна, он так и не получил такого разрешения — сформировать свой личный штаб ему не было позволено[475].

В связи с этим немцы решили четко разграничить полномочия между различными инстанциями. С 28 февраля по 2 марта 1944 года в Каунасе прошли переговоры с участием генерального комиссара Литвы фон Рентельна, высшего фюрера СС и полиции «Остланда» Йеккельна, 1-го