Зловещий трофей - Валерий Шарапов

Но радовались разведчики рано — полковник оказался птицей высокого полета, немчура устроила за ними такую погоню, что нашим небо показалось с овчинку. Бежали, петляли, как могли запутывали следы…

За километр до линии фронта нарвались на вражескую пехоту, отстреливаясь, ушли оврагами. Потом был жуткий минометный обстрел — ползли, вжимаясь в холодную землю.

Недалеко от нейтральной полосы полковника зацепило осколком мины. Он выл и катался по снегу, оставляя кровавые следы. К тому моменту двое разведчиков, включая лейтенанта, уже были убиты, трое ранены.

Кац протащил немца еще пару сотен метров, пока тот окончательно не затих. Пришлось бросить коченеющий труп и переключиться на своих ребят…

Когда особисты и штабные ознакомились с документами погибшего полковника, они сказали Василькову следующее:

— Если б твой еврей дотащил его живым, то комдив лично заполнил бы документы на Славу 1‑й степени.

Ордена Славы 3‑й и 2‑й степени у Каца к тому времени уже были. Жаль, конечно, что, сотни раз рискуя своей жизнью, 1‑ю степень он так и не получил. Но разве в орденах дело? Мишку любила и уважала вся разведка — и полковая, и дивизионная. А после той вылазки он по своему авторитету стал вровень с Васильковым и Старцевым.

* * *

В Управление на Петровку вернулись под вечер, очень надеясь, что комиссар Урусов еще на месте.

— У себя, — кивнул секретарь, — но пока нельзя. Приказано не беспокоить.

— Совещание? — Старцев направился к ряду стоящих вдоль стены стульев.

— Гости из горкома, — шепотом оповестил Борисов.

— Давно?

— Недавно зашли. Так что придется подождать…

Васильков присел на соседний стул и обвел усталым взглядом приемную. Ему изначально не понравилась идея Ивана вместе отправиться на доклад к Урусову. Не любил он штабных и кабинетных посиделок. Но товарищ настоял: дескать, твоя версия с машиной, ты и именинник.

Приготовились ждать долго. Но всего через четверть часа Урусов вышел из кабинета вместе с двумя представительными товарищами и тепло распрощался с ними. Увидев подчиненных, поздоровался с каждым за руку и сразу пригласил в кабинет.

— Как съездили? — прогудел он приятным низким голосом. — Может, чаю с дороги?

— Спасибо, Александр Михайлович. Мы по-быстрому отчитаемся — и по домам, — ответил за двоих Старцев. И, улыбнувшись, кивнул на друга:

— Его знаменитая интуиция нас снова не подвела.

— Да? Интересно.

— Мы встретились в Ивановской тюрьме с бывшим генералом Пфеффером. Беседовали пятьдесят пять минут с глазу на глаз, и он раскрыл нам одну тайну, возможно, имеющую отношение к происшествиям возле товарных станций.

— Так-так. Я весь внимание.

— Оказывается, незадолго до неудачного прорыва из осажденного Будапешта по приказу генерала его личный водитель оборудовал под днищем «Хорьха» хитрый тайник. В ночь на 12 февраля в тайник были помещены три золотых слитка по четыреста тройских унций каждый. В общей сложности — больше тридцати семи килограмм.

— Ого! — воскликнул Урусов. — Получается, непростой был автомобиль-то!

— Совсем непростой, товарищ комиссар. Пока мы с Александром возвращались в Москву, только и говорили что о тайнике Пфеффера. И знаете, не исключено, что вся эта катавасия с убийствами железнодорожников имеет прямое отношению к «золотому» «Хорьху».

Просияв лицом, Урусов в волнении поднялся со своего стула и, заложив руки за спину, подошел к распахнутому окну.

— Интересно… Интересно… — повторил он, глядя в темнеющее московское небо. — Тридцать семь килограммов чистого золота… Сейчас нашей обескровленной стране не помешало бы пополнить золотые запасы. Так что же дальше? — обернулся он к подчиненным. — У вас имеется план дальнейших действий?

Слово взял Васильков:

— Нам, конечно, очень хотелось бы найти пропавший «Хорьх» и чтобы золото при этом оставалось в тайнике. Но шансов на такой исход крайне мало.

— Мизер, — кивнул комиссар.

— Автомобиль ремонтировали механики погибшего командира полка Стародубцева. Потом неизвестные лица угнали его от штаба дивизии Кононова, на какое-то время он исчез из поля зрения, пока не всплыл на железнодорожной станции венгерского городка Веспрем. Там его погрузили на платформу и отправили в Советский Союз. Неделю, а то и две он путешествовал по железной дороге. В Москве его пару месяцев эксплуатировал инвалид Хлынов.

— Пока его не угнали и у Хлынова, — вставил Старцев.

— Верно. Поэтому золота в машине мы, скорее всего, не найдем, — заключил Васильков. — Значит, нужно искать того, кто все это время охотился за «Хорьхом».

— Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь.

— Вы правы, товарищ комиссар. Из всей этой долгой и запутанной истории странным образом выпадает один человек — личный водитель генерала Пфеффера.

— Вы правы, Александр Иванович! Разыщите его, — распорядился Урусов. — Если понадобится моя помощь, звоните или обращайтесь в любое время суток.

Венгрия, район озера Балатон Февраль — март 1945 года

К дежурившему возле развилки посту смена подоспела вовремя.

Пока капитан информировал прибывшего с командой бойцов поручика о недавнем инциденте, подофицеру Захари обработали и перевязали рану. Она оказалась неопасной — пуля повредила мягкие ткани плеча, не задев кость. Крови он потерял немного, чувствовал себя нормально и страстно желал найти проклятого водителя, убившего двух его товарищей.

Тела погибших погрузили в кузов машины и отправили в расположение батальона, после чего грузовик должен был вернуться на пост. А капитан Захари и еще два свободных бойца отправились вдоль пустынной дороги в том направлении, куда умчался злосчастный легковой автомобиль…

Прошлой ночью берега Балатона прихватил легкий морозец, с рассветом потеплело, а поднимавшееся все выше солнце и вовсе растопило иней и стало припекать.

Шли долго, всматриваясь в размокшую обочину, в траву, в прошлогодние листья. Проехать здесь, не оставив следов, не получилось бы даже у велосипедиста. Но покуда съехать с дороги было невозможно: по левую сторону торчали бетонные столбики, за ними зиял невысокий обрыв, а дальше в темной озерной воде покачивались серо-зеленые пятна льда, справа почти вплотную к асфальту подступал густой лес.

Протопали больше двух километров.

— Проклет да си, негоднико[17], — едва слышно ругался Захари, понося убийцу молодого Христо. — Той просто искаше да повярва на документите ти, а ти го уби. Бясно куче[18]…