Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин

Подошедшая к Луге кампфгруппа полковника Рауса вступила в бой.

А в трех километрах восточнее который час в авральном порядке продолжались фортификационные работы. Село Ивановское превращалось в форпост обороны, сдавать который комдив не собирался ни при каких обстоятельствах. Отступать дальше категорически нельзя – изменившаяся история не для того предоставила этот шанс, чтобы не реализовать его в полной мере. На ЭТОТ РАЗ противник должен надолго остановиться перед «воротами Ленинграда», а в идеале – вовсе не суметь через них пройти. И сейчас у Кобрина имелись все шансы этого добиться…

Дивизия зарывалась в землю и подтягивала тылы. Занимал позиции вокруг Ивановского отдельный зенитный дивизион, готовясь прикрыть товарищей от немецких авианалетов. Из поселка эвакуировались последние жители – поначалу оказалось много несогласных, но в своем решении комдив был непреклонен, поскольку прекрасно понимал, что после нескольких дней боев он, скорее всего, перестанет существовать в качестве населенного пункта, оставшись лишь обозначением на довоенных картах. К проведению разъяснительных бесед с местными и организации вывода людей он подключил политотдел в полном составе, заодно озадачив и особистов – для пущей серьезности… и вообще. Пусть местные только попробуют спорить, особенно после озвученного приказа при неповиновении применять силу! Позже поймут, что все делалось ради их же собственного спасения. Так и не успевший полностью развернуться медсанбат тоже отходил подальше от линии фронта – Сергей не собирался рисковать ранеными и медперсоналом. В пригородах поселка оставались лишь пункты первой медицинской помощи и кое-какой транспорт для эвакуации раненых. Конечно, у него достаточно сил, чтобы не допустить неожиданного прорыва гитлеровцев в наш тыл – уж больно прочно запали в память жуткие кадры архивных фото, запечатлевших чудовищные зверства, творимые фашистами в захваченных госпиталях…

Одновременно вдоль магистрального шоссе, вокруг самого села и даже на его территории создавалась сеть противотанковых опорных пунктов, перекрывавших наиболее важные участки местности. Кобрин снова форсировал события: хоть подобная схема противотанковой обороны была известна в РККА еще с осени сорок первого – зимы сорок второго, в реальности ПТОПы стали массово применяться только в 1943 году, в частности во время Курской битвы. Особенностью их было расположение позиций ПТО на небольшом, не более восьмисот метров, расстоянии друг от друга. При этом орудия могли вести огонь не только по фронту, как при линейном размещении, а в разных направлениях, в то же время находясь в огневой связи с соседями и взаимно перекрывая друг другу сектора обстрела. При попытке противника вклиниться между двумя соседними группами орудий танки попадали под кинжальный огонь в борт. Помимо собственно артиллерии гарнизон ПТОП вооружался и противотанковыми ружьями, достаточно эффективными против не только легкобронированной техники, но и танков. В реальной истории, впервые столкнувшись с новой системой советской обороны, гитлеровцы весьма высоко оценили ее эффективность, присвоив ей название Pakfront, от немецкого обозначения противотанковой пушки[19]. Правда, окружающий ландшафт не позволял реализовать в полном объеме все преимущества ПТОП: окрестности Луги – не белгородские или курские степи. Вести огонь сразу в три стороны вряд ли получится – слишком узкое дефиле, зажатое между лесом и болотистыми участками, но комдив все равно надеялся преподнести противнику весьма неожиданный сюрприз…

* * *

Разведгруппа «Луга-3», 12–13 августа 1941 года

Идти по лесу, даже заболоченному, достаточно легко. В том случае, если ты грибник, охотник или просто вышел в туристический поход. Но когда за плечами у тебя под завязку набитый взрывчаткой и боеприпасами вещмешок, шею оттягивает автомат, а двигаться при всем этом нужно максимально тихо, поскольку в любой момент можно встретиться с противником, даже небольшой переход предстает совсем в другом свете. Первые пару часов пролетают незаметно – в крови еще бурлит адреналин, выброшенный при получении боевого приказа, и передвигаться вовсе не сложно. Но дальше и сидор, и оружие с каждым пройденным километром становятся все тяжелее, лямки и ремни все сильнее врезаются в плечи, и все труднее выдерживать заданный темп, поднимаясь на гудящие ноги после очередного привала. Но останавливаться нельзя, никак невозможно. За световой день нужно удалиться от линии фронта как можно дальше и уже там, в глубоком вражеском тылу, приступить к тому, ради чего их и отправили в рейд.

Их – это четыре разведгруппы, по десять бойцов в каждой. Четкого, «от сих до сих», задания комбат Гареев, к немалому удивлению командиров, не ставил. Но боевая задача тем не менее оказалась ясна, как никогда. Глубокая разведка и диверсионные мероприятия в тылу противника, имеющие целью максимально усложнить тыловое снабжение его частей на передовой. Потому и перли на горбу столько тротила, словно собирались разнести в пыль тот самый мост через Лугу, к которому так стремился фашист. Пока светло – наблюдать, замечать, фиксировать, при обнаружении чего-то особо важного – немедленно информировать штаб. А ночью, после недолгого отдыха, начнется совсем иная работа…

– Все, мужики, шабаш. Привал, – хрипло выдохнул младший лейтенант Конышев, подавая пример и первым сбрасывая лямки вещмешка. Прислонив автомат к комлю, Анатолий устало пошевелил плечами, разминая затекшие мышцы, сделал руками несколько упражнений, разгоняя кровь.

– Отдыхаем долго, целых полчаса. Оправиться, перекусить, портянки перемотать, кому нужно. И вообще, ноги беречь как зеницу ока! Серый, Влад – пробежаться по округе, затем в охранение, через пятнадцать минут сменим. Все, не теряем времени. Вода тут есть, перед выходом наполнить фляжки.

Просить себя дважды разведчики не заставили, освобождаясь от груза и разбредаясь по крохотной полянке, неподалеку от которой журчал небольшой ручеек. Рассевшись под деревьями, с наслаждением вытянули гудящие ноги, вскрыли ножами банки с тушенкой, по одной на двоих, щедро наваливая консервированное мясо на сухари.

Раскрыв на коленях планшетку, младлей сверился с картой, убеждаясь, что группа не отклонилась от курса. Собственно говоря, никакой сложности в ориентировании не было: главное – от дороги значительно не удаляться. Но и постоянно двигаться вдоль нее тоже опасно, немцы вполне могли озадачиться собственной разведкой – только не хватало напороться и нашуметь. Отбиться б наверняка отбились, но задание провалили: диверсант любит тишину. А тот, кто этого правила не придерживается, или плохой диверсант, или мертвый диверсант. Правда, до этого задания именно диверсантами им бывать не приходилось, но, как выразился товарищ майор, все когда-то приходится делать впервые…

– Держи, командир. – Благодарно кивнув товарищу, Толик захлопнул полевую сумку и взял протянутый «бутерброд», разом откусив добрую половину. Захрустел размякшим от жира сухарем. Прожевав, запил согревшейся, затхло пахнущей флягой водой – ничего, перед выходом наберет из ручья свежей, холодненькой. Которую прямо сейчас, взмыленному после многокилометрового марш-броска, пить категорически нельзя – опасно. Во время глубокого рейда болезни не предусмотрены: только ранения, да и то нежелательно, ага…