Минута после полуночи - Лиза Марич

— А ты не знаешь?

Женщина подошла к кожаному дивану, села и закинула ногу на ногу. На ней была свободная шелковая блуза и легкие светлые брюки.

— Завтра в редакции большой прием, — сказала она, доставая сигарету из пачки на журнальном столе. — У тебя ровно десять минут.

— Какого черта ты подсыпала Ирке в термос эту дрянь?!

Рука женщины, чиркнувшая зажигалкой, остановилась на полпути к сигарете. Голубые глаза удивленно вскинулись на гостя.

— Я… что сделала?..

— Хватит! — Посетитель упал в кресло напротив дивана и вытер ладонью лоб. — Марго, ты ведьма! И как я не догадался, что у тебя на уме? Совсем тронулась со своей кровной местью, ненормальная! А я тоже хорош! «Пустячковые услуги» — так ты это называла? «В бельишке покопаться»! Господи! За пару тысяч паршивых долларов влипнуть в такое дерьмо!

Женщина прикурила и откинулась на спинку дивана, наблюдая за гостем. Сигарета странным образом ей шла.

— У тебя восемь минут.

— Какого черта ты подсыпала ей… то, что я тебе дал? — выкрикнул посетитель и тут же перешел на шепот. — Это же смертельная доза!

Рука с дымящейся сигаретой остановилась, не коснувшись губ. Вторая рука медленно скрутила на морщинистой шее нитку крупного розового жемчуга.

— Ира… умерла?

Это был голос человека, находящегося в столбняке. Гость изумленно разглядывал разом опустившуюся кожу на лице хозяйки и потускневшие тонкие губы. Не знает. Не притворяется.

— Ирина жива, — сказал он неохотно. — Это он чуть не умер.

Превращение покойника в живого человека произошло так же мгновенно. Бледная кожа порозовела, глаза засверкали. Женщина заулыбалась.

— Никита? Значит, она его все-таки отравила… Дорогой мой, это чудесно! Расскажи мне все и по порядку.

Рассказ занял гораздо больше оставшихся восьми минут, но хозяйка слушала с напряженным вниманием, время от времени перебивая вопросами. А когда зазвонил телефон, сбросила трубку и рявкнула по селекторной связи:

— Ни с кем не соединять!

Уселась в кресло на колесиках и, как девчонка, сделала несколько крутых виражей вокруг железной оси.

— Потрясающе! — Сыворотка молодости продолжала действовать. Гостю показалось, что даже морщинки на лице хозяйки кабинета разгладились. Он вдруг увидел совсем другую женщину: молодую и хорошенькую со смешливым ртом и счастливыми ликующими глазами. — Как давно я не получала таких приятных известий!

— А я думал, что ты ждешь не дождешься ее смерти, — проворчал немного успокоившийся гость.

Женщина откинула голову и расхохоталась молодым безудержным смехом. Кудряшки весело запрыгали на ее голове.

— Я-а-а?! Ах ты, Дуремарчик, Ду-ре-му-ля, — произнесла она по складам, вытянув губы трубочкой. — Это для тебя труп врага — лучшая добыча, ты ведь ненавидишь по-мелкому, исподтишка. А я хочу, чтобы она жила очень долго, как я. И чтобы мучилась так же, как я. Хочу увидеть ее опозоренной и униженной. Хочу, чтобы ее выбросили из того идеального мирка, в котором она существует. — Она пожала плечами. — Какой мне прок от мертвой Ирки? Мертвые сраму не имут!

— Ты помешалась, — неуверенно произнес гость.

Женщина сдвинула брови. По ее лицу рябью пробежала тень сомнения, словно она уже задавала себе этот вопрос, но так и не нашла ответа.

— Не думаю, — сказала она после минутной паузы. — Нет, я не сумасшедшая. Просто я пятнадцать лет жду единственную статью, ради которой начала издавать музыкальный журнал. Разве сумасшедшие мыслят так последовательно?

Она взглянула на гостя с надеждой, словно ожидая поддержки.

— Мне плевать на вашу вендетту! — отмахнулся тот. — Я просто хочу знать, что ты не использовала… то, что я тебе дал.

Женщина поманила его к себе. Открыла нижний ящик стола, нагнулась и пошарила в глубине.

— Вот! — Она выпрямилась. Перед лицом гостя закачался пластиковый пакет с упаковками таблеток и белого порошка. — Узнаешь? Хотела… но передумала. Можешь пересчитать.

Женщина бросила пакет на стол. Гость быстро перебрал таблетки, шевеля губами. Его лицо прояснилось.

— Слава богу! — выдохнул он облегченно. — Марго… — Гость поколебался. — Верни мне ключи от квартиры Ирины. Я не должен был делать эти дубликаты.

— А вот об этом, мой дорогой, надо было думать раньше! — отрезала женщина и швырнула пакет обратно в ящик. — Тебе заплачено! И заплачено хорошо!

— Я верну деньги! — быстро сказал гость.

Голубые глаза мрачно взглянули на него.

— Даже если бы ты вернул мне в десять раз больше, я бы тебе их не отдала. Что сделано, то сделано. А теперь исчезни. У меня масса дел.

— Марго, если премьера сорвется — я конченый человек, — хрипло сказал гость. — Умоляю, подожди хотя бы до осени.

Тонкие брови женщины взлетели на лоб.

— Ты в своем уме? Какая премьера?.. Очнись, мальчик! — Она наклонилась вперед. — Хочешь совет? Беги оттуда, пока еще есть время! И побыстрее! Скоро там будет очень жарко и твои маленькие шалости, — костяшки пальцев стукнули по закрытому ящику с пакетом, — могут выплыть наружу!

С этими словами Марго выпрямилась, нажала кнопку на громоздком телефонном аппарате и спросила прежним хрустальным голосом:

— Аллочка, мне кто-нибудь звонил?

— Звонили из ресторана и прачечной. Пришел счет от Риммы. Он немного превышает смету, — ответила секретарша. — Хотите взглянуть?

— Да, дорогая, принеси его сюда, — отстучали серебряные молоточки с прежней хрустальной пленительностью. — Только проводи сначала нашего гостя и закрой приемную. Я не хочу, чтобы нам мешали. А если ты еще раз посмеешь заговорить со мной таким тоном, — договорила она, отключая связь, — я сдам тебя Никите с потрохами. До того, как Ирка его отравит.

Женщина, улыбаясь, сложила руки на столе. Кудряшки на ее голове торчали с непобедимой стойкостью — словно проволочные. Посетитель вздохнул, признавая поражение, повернулся и медленно направился к двери.

Москва, ноябрь 1884 года

DISINVOLTO[11]

Гостиная, уставленная вазами с живыми цветами, благоухала. Генеральша позвонила. Вошла горничная Даша.

— Где Катя?

— Она у себя. Одевается.

— Поторопите ее, — велела генеральша.

Даша сделала быстрый реверанс. Пробежала по длинному полутемному коридору, постучала в запертую дверь.

— Войдите, — откликнулся негромкий женский голос.

Катя поправляла прическу перед зеркалом, Лили сидела на кровати в новом нарядном платье, которое контрастировало с ее унылым видом.