Она моя… - Иман Кальби

Через несколько минут Васель, наконец, поднялся с нее, оправляя свою смявшуюся одежду, которая даже не была снята, ведь все произошло так стремительно.

– Ну что ж, не могу сказать, что твое наказание мне не понравилось, –  с сарказмом сказала девушка, одергивая свою короткую юбку.

Развернув лицом к себе Владу, он нежно поцеловал ее в губы, но размыкая поцелуй, успел прикусить пухлую нижнюю губу.

– Как мне тебя не хватало. Не думал, что кто – то сможет так быстро стать мне близок… – эта несвойственная нежность, такая редкая, но смелая откровенность тронула ее до глубины души.

Васель, наконец, разомкнул объятия, выпуская из плена своих рук девушку, в последний момент поцеловал краешек ее носа, после чего подошел к камере для хранения вин.

– Как насчет полусухого красного? Итальянского.

– Вполне.

– Думаю, именно тот вкус, который характеризует наши отношения – терпкие, утонченные, страстные, но с вяжущей кислинкой.

– Отношения? Разве мы вместе? Это ты так решил? – скрестив руки на груди парировала Влада, сделав акцент на слове «ты».

Васель молча откупорил бутылку, снял бокалы с барной стойки, налил немного себе для дегустации, после чего уже разлил вино по обоим бокалам и поднес один из них к Владе.

– Удивительная девушка, упорно не желает учиться на своих ошибках! – сказал он, с деланной строгостью подавляя улыбку. – Перестань со мной так разговаривать, Влада. Мне кажется, я дал тебе понять, что не шучу… – он подошел к ней вплотную, прижал к себе и с силой сжал ягодицу девушки, все еще горящую от его экзекуции.

Васель пил, не отрывая глаза от Влады. Девушка сделала глоток, облизала губы, с вызовом посмотрела на спутника.

Еще секунда – и содержимое ее бокала красным каскадом пролилось на белоснежный мягкий ковер, а за ним через толику секунды раздался приглушенный звон разбивающегося стекла. Он схватил ее на руки и понес в спальню…

Эта ночь была сумасшедшей. Они не сдерживали себя, а, казалось, выплеснули все свои эмоции в физическом контакте. Влада даже не предполагала, что такое может быть между мужчиной и женщиной. Его губы были везде, ее губы изучили каждый сантиметр его тела. Она не могла насытиться благородным запахом и вкусом его солено – мускатной кожи, теплой и чувственной, настолько, что он вздрагивал лишь от ее дыхания. Так мог пахнуть только настоящий мужчина, ее мужчина. К четырем утра он уснул, все еще крепко обнимая ее, а Влада так и не смогла заснуть… Лежала и думала, как все завертелось, это ли то, что она хотела получить, да и что вообще она получила… Ей было хорошо и волнительно одновременно. Они так понимали друг друга в постели, но так бесконечно далеки были во взглядах на мир, на жизнь, на Сирию… Она постаралась аккуратно освободиться из его объятий, чтобы не разбудить. Решила поискать свои вещи, которые должен был оставить на входе Махмуд. И действительно, в прихожей нашла свою сумку, плащ и телефон. Квартира была огромной, и по идее бедный водитель не мог слышать то, что происходило между ними на другом конце апартаментов, но все равно от мысли, что он прекрасно все и так понимал, стало не по себе.

Посмотрела на дисплей телефона –  Боже, там было 15 пропущенных вызовов от Егора. Значит, все срослось, ему есть, что ей сообщить. Последние сообщения в Вотсапе были отправлены им всего 40 минут назад. «Пятницкая, ты куда делась?! Нам дали добро! Выезжаем сегодня в шесть утра! Ждем тебя максимум пятнадцать минут у отеля Дамаросса»…

О, ужас! На часах без пятнадцати шесть! Она просто не могла пропустить эту поездку! Ее просто разорвет редактор! Домой она точно не успеет, максимум –  сможет донестись до отеля, который, к счастью, был недалеко от квартиры Васеля, в центре…

Она быстро забежала в гардеробную, надеясь найти там хоть что – то носибельное для себя. Честное слово, обнаружив там хоть какой- то предмет женской одежды, первое, что бы она почувствовала – облегчение и радость. Потом бы, конечно, пришли злость и ревность на ту, «другую», что пометила территорию этого мужчины, но сейчас… Ничего на удивление все- таки не нашлось, то ли Васель не водил сюда женщин, то ли не пускал в свою «святая святых», поэтому она решила идти ва – банк –  натянула первые попавшиеся из его джинсов –  это было даже оригинально, реальный бойфренд – стайл, взяла одну из идеально сложенных белых футболок с полки. Вспомнила, что у нее не было с собой никакого белья. Снова чертыхнулась, что лишилась накануне даже трусов. Делать было нечего. Джинсы и футболка на голое тело. Сверху ее мятый горе – плащ… И дикие каблуки, нелепые, неуместные для журналистской работы «в поле». Даже страшно представить, что о ней подумают ребята… Но делать было нечего, босиком же она идти не могла. Если джинсы худо – бедно еще как- то на ней держались за счет снятого пояса с плаща, то уж 45 размер обуви Васеля ей не подойдет уж точно…

Она постаралась выйти из дома как можно более тихо и незаметно. Не хотела его будить, да и не была уверена, что он отпустит ее после всего того властного, собственнического бреда, что он наговорил вчера. Сирийское сентябрьское утро встретило приятной влажной свежестью. Благо, что такси в городе не были роскошью. Она быстро нырнула в одну из стареньких желтых машинок и стремительно понеслась по пустым сонным улицам к отелю «Дамаросса». Успела как раз в тот момент, когда ребята грузились в автобус. Все оглядели ее с ног до головы с явным удивлением, очевидно, оценив нелепость наряда, но ничего говорить не стали.

– Рад, что ты приехала, – сказал Егор дружелюбно.

А она садилась в автобус и не знала, рада ли сама…

Они неспешно выезжали из города, пейзаж за окном становился все более прозаичным, все более серым и печальным. Словно город хмурился. Но он не хмурился, попросту они пересекали бедные пригороды Дамаска. Маршрут проходил по населенным пунктам, где еще было относительно спокойно, хотя их водитель и сопровождавшие люди из министерства печати –  без их зоркого ока их бы не отпустили –  были настороже. Совсем скоро и эти районы станут ареной интенсивных боестолкновений, но сейчас жили в мнимой, тревожной тишине…

За окном мелькали то населенные пункты, то голые полустепи, то небольшие холмы –  пейзаж был однообразен и уныл – серая, изможденная солнцем трава, хаотично разбросанные по ландшафту полудостроенные домишки – так в Сирии, как и в большинстве арабских стран, у которых нет своей гигантской нефтетрубы, спасаются от налогов – за строящиеся здания они не взимаются. Минареты…как же много минаретов…Все одинаково, как в "Иронии судьбы", только по – арабски. «Кажется, ничего не говорило о том, что в стране идет война. Пока она имела очаговый характер, поэтому эти деревни могли быть свободны от "революционного вируса"…Хотя никто, никто не мог дать гарантию того, что завтра название одной из таких деревенек не прославится на весь мир из- за очередной резни… Жуткие кровавые сцены… Они становятся банальной статистикой – кадрами, которые с интересом рассматривают по всему миру… Смотрят, чувствуют отвращение и забывают, сохраняя в голове только один вывод – в Сирии ужасно. Вот только на этих кадрах живые люди. Чьи – то дети и родители… Кто во всем этом виноват? Мерзавцы – провокаторы из числа оппозиции? Правительство? Найти реально виновных каждый раз все труднее. Столько факторов, столько интересов стоит за этим бесчеловечным, бессмысленным кровопролитием. Ненависть ли это –  бытовая или этно- конфессиональная, настолько сильная, что брат готов убивать брата…Сосед соседа? Или же пустой, циничный пиар? Когда в добрых сирийских людях, знаменитых своей открытостью и гуманизмом, проснулись первобытные инстинкты…Желание мстить, убивать, расчленять, выставлять все это на всеобщее обозрение…И пусть те в благополучных безопасных странах, кто случайно набрел на какой – нибудь жуткий ролик из ежедневной рутины новой Сирии не спешат в отвращении быстро закрыть эту страницу –  нет, пусть посмотрят, ибо на этих роликах они видят не инопланетян, а самих себя – это наша природная суть, прикрытая условностями и традициями современного безопасного общества, но стоит этим покрывалам слететь – и инстинкты дадут знать о себе… И кто знает, может Сирия – только начало».