Игра законом - Роман Симоненков

– Вера – фундамент нашего бытия. Во что ты веришь, то и существует. Если ты что-то не знаешь, того просто нет, так как ты не знаешь, есть это или нет. Может быть, есть, а может быть, и нет. Может быть. Ты так же, как Творец, осознан. Ты и Творец имеешь в основе одинаковую пустоту. Ты – Творец, сотворивший свой мир в такой форме, в какой ты есть сейчас. Однажды ты забыл о том, что ты Творец.

Глеб удивлённо посмотрел на него.

– Видишь ли, без доказательств поверить в такое трудно.

Семёнов снова широко и открыто улыбнулся.

– Что смешного? В чём дело? – спросил Жига.

– Дело в том, что почти все, кому я это говорю, спрашивают то же самое. А доказательство состоит в переживании.

– В каком смысле?

– В том смысле, что только наш внутренний опыт может определить истина это или нет. Погрузись в себя и осознай, как протекает твоя жизнь в данный момент. Если ты во что-то веришь, то ум всегда найдёт тебе тысячу доказательств твоей веры. Он просто выполняет свою функцию – доказывает. А самое смешное, что ему всё равно, что доказывать. Есть люди, которые верят в то, что на Луне живёт огромный Бог-кот и благополучная жизнь людей зависит от того, на сколько они добры и полезны кошкам. Ум сотен чудаков сумел доказать им, что это так и есть.

– Ты для чего Стоян мне это всё рассказываешь?

– Пригодится. Поверь моему опыту. Будут у тебя моменты в жизни, когда ты станешь сомневаться в благоприятном для тебя исходе дела. Такие моменты сопровождают нас всю жизнь. Моя цель в том, чтобы в эти моменты ты повёл себя правильно.

– Правильно это как?

– Если ты будешь уверен в успехе, твой ум докажет, что ты прав, и найдет в жизни факты, подтверждающие правильность твоих умозаключений. Вот, в чем самая главная сила ума – он реализует наши желания, так как с жизнью контактирует он. Вера в неуспех по своей сути идентична вере в успех. Энергии в то, чтобы найти факты успеха или неуспеха и быть уверенным или неуверенным, ты вложишь одинаково. А раз одинаково – выбирай успех и откажись от сомнений, слушай свои внутренние тонкие чувства, ты уже умеешь. – Стоян тихо положил короля белых на шахматную доску, показывая, что мат в два хода уже неизбежен.

– Ты что хранитель древнего знания? Кто ты? – не обращая внимания на проигрыш в игре, спросил Жига.

– Хранители древнего знания существуют, хоть я и не смогу тебе этого доказать, а если мог, не стал бы. На земле сохранены материальные источники знания, которые пока укрыты от людей в силу того, что они не готовы его принять и осознать. Основная информация находится на тонких планах и в других реальностях, оттуда её посредством таких, как я и ты, пытаются передать в нашу действительность, чтобы помочь людям выжить в мире, который быстро трансформируется в матрицу. В разных концах планеты на протяжении всех времён проявляются разные интерпретации древнего знания, и многие уже сейчас готовы и познают его.

Слова Стояна будто сахар падали в бурлящие воды окружающего Глеба мысленного поля, растворяясь в нём и тонкой струйкой перетекая в нервные окончания головного мозга. Детектив уже перестал противиться новому мировосприятию. Он просто наблюдал. Становилось ясно, что процесс принятия информации, её осмысление и долговременная память действуют вне физического тела, в тонкой оболочке. Быстрый взгляд на Журавкина и Сеню убедил его в этом многократно. Процесс мыслетворчества ребят был как на ладони, ютился вокруг них. Нейроны, выступая миллионами антенн, перенимали эстафету и генерировали свои приказы дальше в нервную систему.

– Ты хочешь сказать, что я какой-то особенный? Такой же, как ты?

– Не такой. Твоё силовое поле, умение трансформировать и управлять потоками космоса, дано единицам на земле. Я всего лишь Проводник. Я тут, чтобы дать тебе первый урок и освободить из клетки, в которую тебя загнали зомбированные чёрные крамольники. Ты о них узнаешь, к сожалению…

– А почему ко мне никто не приходил раньше, когда я был на воле? Почему ты не мог открыть мне знание раньше?

– Во-первых, всему своё время. Лишь после 33 лет активизируется силовой центр, без которого целостного понимания происходящего было бы не достичь. Ты должен был впитать в себя все прелести и нечисти явного мира без вмешательства в твоё сознание, сам прочувствовать. Ну, а, во-вторых, ты был обычным человеком, – хихикнул Стоян.

– Ты про что? – Глеб опять не уловил иронии собеседника.

– Обычным, в смысле, не учёным. Это учёных трудно переделать и научить чему-то новому, даже если это знание есть Правда. Сначала придётся отбить большой кувалдой всё старое, налипшее и успевшее заржаветь. Чтобы качественно и красиво покрасить, надо очень хорошо зашкурить и загрунтовать, чтобы старые «болячки» не вылезли снова.

«Ну, ничего себе сосед, – подумалось Корчагину. Ему довелось вырасти в простом трудовом посёлке между комбайнами и коровами, где не приходилось встречать заумных речей. В подобной глухой дыре сойдет за великого грамотея любой, кто просто умеет хорошо читать и правильно излагать чужие мысли. А уж учить… Да кого… И кто позволит… Мужеподобные женщины и спесивые мужчины, мнившие о себе ой как больше, чем следовало бы. А сами были просто большими детьми, с теми же желаниями и потребностями – есть, пить и иметь. Глебу и прежде в юности случалось об этом задумываться, другое дело, сперва ему было все равно, а потом стало не до того. Теперь пришло осознание, и сбылась ещё одна мечта детства. Кто не мечтал иметь тайну, а ещё лучше дотронуться до неё? Пересказывали правдивые и не очень истории, где определенно крылась какая-то тайна, тайны придумывали, в них играли и иногда даже ими жили. Нет, тут другое. Теперь тайна не где-то, она здесь, он её знает, он и есть часть тайны!

– Как выбираться станем? Струиться мимо конвоя и охраны, как ты это в ИВС делал? – ухмыльнулся Жига.

– Нет, мой дорогой друг. На это у тебя пока не хватит сил, ты должен ещё многое узнать. Видеть и чувствовать это одно, а делать самому это немного другое. Кроме того, я опасаюсь, что так просто отсюда нас уже не выпустят. Незримые наблюдатели где-то совсем рядом. У меня есть мысли по этому поводу, но я тебе расскажу об этом завтра. «Фокусы» для наших соседей по койке отняли у меня много энергии, я бы полежал с твоего разрешения. Корчагин уважительно кивнул и стал убирать шахматы внутрь складывающейся доски. Семён Клевцов перестал монотонно бродить по камере и уснул.

В этот момент дверь камеры, не помня запаха смазки, протяжно завыла. Конвоир глухим и протяжным окриком пригласил Корчагина на выход. Глеб не успел придумать для себя даже один мало-мальски пригодный повод, по которому его могли бы в такой час вытаскивать с нар. Порядками изолятора это строго запрещалось, и исключения составляли проблемы медицинского характера, при которых пациента следовало немедленно направлять в реанимацию. Конечно, сейчас речь шла не о зубном враче.

– Давай шевелись самец, человек серьёзный ждёт тебя, – выплюнул надзиратель.

Глубокие морщины на лбу Стояна сложились необычным узором, уголки губ нервно скукожились, и чувствовалось его сильное и нарастающее беспокойство.