Тюрьма, зачем сгубила ты меня? - Владимир Колычев

– Рассуждаешь ты верно… Трупы осматривали?

– Да. Но ничего настораживающего.

– Может, яд какой-то?

– У нас же здесь не мадридский двор… Хотя все может быть… Но следов яда не обнаружено, равно как иных токсических веществ…

– Их-то хоть вскрывали, трупы-то? – усмехнулся Андрей.

– Ну, как положено.

– И экспертизу проводили, как положено, в ритме тяп-ляп-танца?

– Не знаю, как ее проводили, но наркотическое вещество в крови Михалева обнаружено.

– Что конкретно?

– Анаша, анаша, до чего ж ты хороша…

– На лирику потянуло?

– Ага, на маргинальную лирику. На фоне прозы жизни… Всей камерой анашу курили. Сапожков рассказывал. Он привидение увидел, в двести двадцать шестую за ним вломился, а там анашисты. Малыши, малыши накурились анаши. Хохотали до упаду. Я им потом шмон грандиозный устроил, коробок с травкой нашли. Вернее, с тем, что от нее осталось… Вечером не курили. А утром труп вынесли…

– Кто-нибудь что-нибудь видел?

– Нет. Спали как убитые. Видно, после вчерашнего веселья… Нет, никто ничего…

– А с Карцевым что?

– Там тоже все крепко спали. Ну, во всяком случае, так говорят… Ты же знаешь, там у меня свой человек… Тоже никто и ничего. И все тот же диагноз. Острая сердечная недостаточность, внезапная остановка сердца…

– Но ты же не думаешь, что это случайная смерть, – не спрашивая, а утверждая, сказал Сизов.

– Нет, не думаю.

– И на привидения, как я заметил, не валишь.

– Привидения?.. Да нет, они-то здесь при чем… Хотя. Ведь на них же все сходится.

– Но не они же убивали.

– Да черт его знает.

– Знаешь, если бы я знал, в какой камере черт сидит, я бы его на допрос вызвал. Но я не знаю, как с ним поговорить. Так что если ты чего-то недопонял, вместе думать давай. Глядишь, и дойдем до чего-нибудь умного…

– Да есть одна зацепка, – пальцами огладив несуществующие усы под носом, чинно сказал Лыпарев. – Паренек в двести двадцать шестой был. Ситник фамилия. Накануне заехал, перед тем, как Михалев зажмурился…

– И что?

– Балагур беспонтовый.

– Почему беспонтовый?

– Да потому что петухом оказался. Мозги всем запудрил, расположил всех к себе. Братва его к себе за стол взяла. А потом малява пришла… Короче, в зоне он был петухом. А здесь под порядочного закосил… Сапожков отличился, если б не он, убили бы парня… В карцер его хотел оформить, ну, этого Ситника…

– За что? За то, что петухом не назвался?

– Да в том-то и дело, что формально вины его нет. Но по факту люди за него теперь страдают. Вся камера сейчас на измене заключения, маляву постановочную ждут, ну, в смысле решения воровского схода. Насколько я знаю, все идет к тому, что их всех в касту неприкасаемых переведут…

– Значит, нужно сделать так, чтобы не перевели… Но не о том сейчас разговор. Ты мне про Ситника зачем рассказал?

– Ну как зачем? Во-первых, он анашу в камеру пронес.

– Как?

– Сердитый вопрос, – помрачнел Лыпарев. – Такой же и ответ. Виновные найдены, взыскание наложено… Но факт остается фактом, сеанс массового веселья состоялся…

– Дальше что?

– Сам догадайся. Куда, по-твоему, я Ситника перевел?

– В триста тринадцатую, – поймал подсказку Андрей. – А там Карцев. Был.

– В том-то и дело, что был. Сегодня Ситник заехал, назавтра Карцев выехал, вперед ногами…

– То есть он мог и с Михалевым провернуть, и с Карцевым.

– Гипотетически да.

– Ты с ним разговаривал? Что он говорит?

– Хотел бы я с ним поговорить. Да поздно хватился. Пока до меня дошло, он за ворота вышел, своим ходом, по решению прокурора.

– То есть освободили парня.

– Освободили. В связи с возникновением обстоятельств, исключающих преступность деяния… Короче, говоря, пьянка-гулянка была, в квартире хозяйки кольцо золотое пропало, Ситника обвинили в краже. А потом выяснилось, что дружок его это сделал…

– И обстоятельства эти возникли аккурат после того, как не стало Карцева.

– Вот, вот, как на заказ. Это меня еще больше насторожило…

– Насторожило – и что?

– Ну не бегать же мне за этим Ситником. А озадачивать оперативников из РОВД глупо, ведь нет же никаких доказательств его вины. Только подозрения, и то смутные. Такие же смутные, как и эти призраки…

– И все же надо бы с этим Ситником разобраться. Личное дело его в архиве?

– В архиве… Дался он тебе.

– Вдруг он тоже призрак.

– В каком это смысле?

– В фигуральном. Тело из плоти, а личность липовая…

– Да нет, реальный человек. Он уже был здесь четыре года назад, данные в архиве нашлись. Два года за мелкую кражу получил, год в зоне отмотал, полгода – на поселении, остальное – условно-досрочное… Об ориентации ни слова, но его последующая жизнь в новом деле отражена. Был женат, развелся. Но это ни о чем не говорит… Да, кстати сказать, твоя бывшая меня достала… Или наша бывшая, в том смысле, что работала с нами…

– Это ты про Викторию Михайловну.

– Ой, ой, про Викторию Михайловну! – подначивая и передразнивая, помахал пальцем капитан. – Прям уж Виктория Михайловна! Про Вику я говорю… Какая женщина! Мне б такую!..

– Саш, тебе не кажется, что ты слишком уж распелся? – недобро глянул на подчиненного Андрей.

Но тот лишь слегка сбавил обороты.

– Не девушка, а картинка. А машина у нее какая… Они же с мужем Карцеву помогать взялись, а он того. Угадай, кто в этом был виноват?

– Я.

– На счет тебя не знаю, а мне Вика высказала свое, скажем так, неудовольствие… Не уберег, не досмотрел…

– Насчет финансовых обязательств спрашивать не буду, – сказал Сизов с намеком на возможную корысть в отношениях Лыпарева и Вики.

– И правильно. Все через Бугри… Я тебе ничего не говорил…

– Бугримов тебе вставил за Карцева?

– Нет. Я ж ему не лечащий врач, чтобы за состоянием его сердечно-сосудистой системы следить… Это мы с тобой такие умные, до истины докопаться пытаемся. А все нормальные люди думают, что его привидение угробило… Или ненормальные мы? Черт его разберет, какие…

– Слово «черт» в нашем лексиконе появляется все чаще, ты не заметил?

– Заметил. Тюрьма наша на склеп стала похожа. Призраки, чертовщина… Непонятно пока, насколько это серьезно.