Николай Гумилев - Владимир Полушин

В феврале 1908 года Гумилёв закончил еще одну новеллу «Дочери Каина». Сам Николай Степанович определил ее как философско-поэтический диалог, смесь Платона с Флобером. Однако в окончательном варианте, который так и не был опубликован при его жизни, поэт пошел по пути средневековой легенды и сделал местом действия снова эпоху рыцарских Крестовых походов времен все того же короля Ричарда Львиное Сердце. Герой новеллы сэр Джемс попадает в мир, где семеро дочерей Каина стерегут хрустальный гроб с заснувшим странным сном отцом. Джемс влюбляется в девушек, но ему отказано в счастье, и лишь смерть избавляет его от постылой жизни. «И умер он, не захотев причастья, зная, что ни в каких мирах не найдет он забвенья семи печальных дев».

Смерть витает и над другой его новеллой, написанной последней парижской весной. Это «Черный Дик». Черный Дик — развратник, он пропил свой серебряный крестик — отдал душу дьяволу, и тот заставляет его совершать темные дела. Пророческие слова говорит в новелле пастор: «Не может существо, созданное по образу Бога, родиться от дьявола. Да и дьявол живет только в озлобленном сердце».

И еще одну весеннюю новеллу 1908 года Гумилёва венчает смерть — это «Скрипка Страдивариуса». Обезумевший мэтр Паоло Белличини уничтожает скрипку Страдивариуса и сам умирает без покаяния. И только в другой новелле «Последний придворный поэт» Гумилёв оставляет в живых своего героя, но этот герой — поэт.

Как ни хотелось Гумилёву издать книгу новелл, но мечте этой не суждено было сбыться при жизни. Не потому ли, что много было в этих рассказах смерти?!

Декабрь 1907 года был для поэта насыщенным, он занялся подготовкой новой книги стихотворений. К тому времени уехал в Россию Андрей Горенко, уставший жить в постоянной нужде. Покинул Францию Мстислав Фармаковский. Да и сам Гумилёв стал задумываться: стоит ли ему сидеть в Париже без дела, ведь журнал потерпел крах?

К концу 1907 года у молодого поэта было написано достаточно стихов, чтобы составить новую книгу, и лишь перепады настроения мешали довести рукопись до издательской готовности. Но к декабрю хандра прошла.

В Париже одна за другой открывались выставки русских художников. Николай Степанович присутствовал в числе приглашенных на открытии выставки, которую организовала княгиня М. К. Тенишева, художница, коллекционер и меценат. Гумилёву о ней рассказал художник Н. К. Рерих, участвовавший в росписи церкви в смоленском имении княгини. С самим Рерихом поэт познакомился на открытии выставки «Нового русского искусства», состоявшемся также в декабре 1907 года в Париже. Николаю Степановичу весьма понравилась эта выставка. В статье, опубликованной в журнале «Весы», Гумилёв писал: «…Устроители хотели здесь представить ту часть русского искусства, которая занимается воскрешением старинного стиля и, что еще интереснее, — старинной жизни… Королем выставки является, бесспорно, Рерих (выставивший 89 вещей). Мне любопытно отметить здесь его духовное родство с крупным новатором современной французской живописи, Полем Гогеном. Оба они полюбили мир первобытных людей с его несложными, но могучими красками, линиями, удивляющими почти грубой простотой, и сюжетами дикими и величественными, и, подобно тому как Гоген открыл тропики, Рерих открыл нам истинный север, такой родной и такой пугающий…»

В своей заметке поэт не просто дает репортажную зарисовку с места событий, а выступает как искусствовед.

Но увлекаясь историей, поэзией, рыцарскими романами и оккультизмом, Гумилёв совсем не интересовался политикой. В одном из писем Брюсову в декабре 1907 года он честно признался: «Сейчас получил номер „Раннего утра“ с моей „Гиеной“ и очень благодарю Вас за напечатание ее. Сама идея мне показалась симпатичной, но я настолько наивен в делах политики, что так и не понял, какого она направления. Но, кажется, „приличного“, единственного, которому я теперь сочувствую». Таким он и остался до конца жизни.

Во второй половине декабря книга стихотворений была готова, и Гумилёв отдал ее печатать, о чем поспешил 25 декабря уведомить своего учителя. Именно слово «учитель» Николай Степанович подчеркнул особо: «Я люблю называть Вас своим учителем, и действительно, всему, что у меня есть лучшего, я научился у Вас…» Трудно переоценить роль Брюсова в судьбе поэта Гумилёва. Он поддержал его в самые трудные дни раннего творчества. И наверняка поддержка Валерия Яковлевича остановила Гумилёва у последней черты, когда любовь его была так коварно отвергнута.

В начале декабря 1907 года Гумилёв написал важное для понимания всего его творчества стихотворение «Волшебная скрипка», посвященное Валерию Брюсову. Поэт так им дорожил, что согласился изъять из печатающегося сборника, лишь бы оно прозвучало вначале со страниц такого авторитетного журнала, как «Весы». В стихотворении речь шла о глубинном значении искусства:

Эти слова явно обращены к самому себе. В образе скрипки выступает поэзия, которая является одновременно и высшим блаженством, и смертельным заклятьем:

Кто эти бешеные волки? Уж не Гиппиус ли с Мережковским, которые осмеяли молодой талант?

Но самое главное в «Волшебной скрипке» — это:

И венчает всё смерть. И в поэзии поэт утверждает право творить ценой собственной жизни. Позже к «волкам» и «волшебной лютне» Гумилёв обратится в драме «Гондла», а на волшебной скрипке будет играть поэт Гафиз, обладающий чудодейственной силой, в драме «Дитя Аллаха».

После создания «Волшебной скрипки» в мир пришел настоящий поэт — волшебник слова, покоривший читателей прекрасной музыкой стиха. А в Париже главным итогом двухлетнего пребывания можно считать тоненькую книгу в зеленой обложке, вышедшую тиражом триста экземпляров, которая увидела свет в середине января 1908 года. Гумилёв включил в нее тридцать два стихотворения. Если в работе над новеллами в его воображении витал дух смерти, то здесь — дух «романтического дьявола». Сеансы оккультизма, знакомство с парижскими химерами, попытки познать эзотерические тайны мира не прошли даром. Книга называлась с изыском и молодым запалом, по-джентльменски — «Романтические цветы». Вспомним, что до гумилёвских «Цветов» в Париже родились «Цветы зла» Шарля Бодлера, ученика и друга Теофиля Готье. Мог ли пройти мимо этого романтик? Нет! Только он сознательно противопоставил поэзии зла поэзию красоты земных страстей и странствий, поэзию любви, разлуки, мечтаний и красивой возвышенной смерти! По сути, сборник явился отражением двух фактов в жизни и творчестве Гумилёва: желание заглянуть в неведомый, магический, потусторонний мир и неразделенная любовь к Анне Горенко. Во многих стихах сборника его рукой водила неутоленная страсть к стройной деве с «головой гиены». В других стихах «Цветов» поэт убеждает читателей, что в этом мире все одушевлено, у каждого существа и явления природы есть живая душа, — только посвященные знают об этом. Особняком в «Романтических цветах» стоит дьяволиада, где властвуют силы колдовства и потустороннего мира. Так, в стихотворении «Игры» (1907–1908) на растерзание зверям отдается израненный вождь аламанов: «…заклинатель ветров и туманов / И убийца с глазами гиены». Поэт, с упоением вырисовывая каждую деталь, живописует происходящее, будто сам все это видел и запомнил на всю жизнь: